В чёрные августовские дни горе-реформаторов должен был сменить на посту премьер-министра совсем иной деятель. Опытный, мудрый, трезвый, и, самое главное – честный. Способный и готовый взяться за тяжкое, неподъёмное дело – вернуть доверие к власти и остановить панику. Таков оказался – увы, недавно ушедший из жизни – Евгений Максимович Примаков. Уж если кто спасал страну – так это он, а не новоявленные «демократы», к тому времени промотавшие уже решительно всё. При них мошенники сказочно обогатились в считанные месяцы, а честные стали нищими. Нельзя сказать, что Примаков провёл какие-то неординарные реформы (ему бы и не позволили решительно изменить структуру отечественной экономики) – но он сделал гораздо большее. Прекратил эксперименты над уже тяжело больной страной. Оградил её от кровопийц типа Березовского. И экономика России начала выздоравливать.
Ельцин «отблагодарил» Примакова: как только опасность миновала – отправил в отставку. А вот Гайдар, «прочмокавший» страну, получил под свой институт роскошнейшее здание в центре столицы, по иронии судьбы – прямо напротив бывшего ОБХСС, ныне – УБЭП. Для Гайдара лично и прочих плохишей состоялись и молочные реки с кисельными берегами из старых сказок, и бочка варенья с корзиной печенья из сказки его деда. Кстати, по признанию Алексея Леонидовича Кудрина, Егор Тимурович до последних дней помогал ему проводить жёсткую монетаристскую политику.
Любят у нас либералы полоскать фигуру Сталина и его эпоху. Созданный тогда под его руководством промышленный и духовный потенциал поддерживает Россию и по сей день на плаву. Авторы этой книги – не сталинисты: в частности, очень жёстко оцениваем то, что было сотворено (хотя и усилиями скорее партийных аппаратчиков областного звена, чем высшего руководства) в стране сразу после принятия самой демократической в мире Конституции 1936-го года.
Но посмотрим на вещи трезво. Да, примерно 3–4 миллиона судеб в 1930-е и почти двадцать миллионов жизней (впрочем, со слов тех же демократов – но допустим) в 1940–50-е годы принесены в жертву сталинским реформам. В позитиве же в ходе сталинского строительства страна получила технологическую независимость, реально продвинулась вперёд в сфере образования, науки и техники, выстояла в Великой Отечественной войне.
Рыночные же реформы в мирное «постперестроечное» время стоили нам тех же двадцати миллионов жизней: достаточно умножить численность населения бывшего СССР на падение продолжительности жизни. В то же время мы потеряли территорию, технологическую и экономическую независимость, мировой статус, духовные ориентиры, катастрофически снизили уровень образования и здравоохранения.
В этом повинны и покойный Егор Тимурович Гайдар и прочие шоковые терапевты, мнившие себя великими реформаторами, изучавшие экономику по учебникам и видевшие жизнь из-за тонированных стёкл. Для них Россия всегда была и будет «этой страной», а наш народ – подопытными кроликами.
«Российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства – служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей», – сказал американский экономист Джеффри Сакс, профессор Гарварда, три года подряд, с осени девяносто первого, он был руководителем группы экономических советников Ельцина.
И еще одно мнение. Говоря о российских младореформаторах, профессор Колумбийского университета и лауреат Нобелевской премии по экономике Джозеф Стиглиц отмечал: «Величайший парадокс в том, что их взгляды на экономику были настолько неестественными, настолько идеологически искажёнными, что они не сумели решить даже более узкую задачу увеличения темпов экономического роста. Вместо этого они добились чистейшего экономического спада. Никакое переписывание истории этого не изменит».
Как видите, такова не только наша оценка деяний наших либералов.
И в заключение – как сейчас принято говорить, вишенка на торте. Как говорится, яблочко от яблони недалеко падает. Как упала прямо в объятия «большого друга» нашей страны дочь и духовная наследница «великого реформатора» Мария Егоровна Гайдар! Чего тут больше – тяги к очередным горам печенья и рекам варенья или геростратова стремления любой ценой не дать бренду увянуть? Основатель бренда, судя по бесчисленным откликам на поведение дочери, вертится в гробу…
Трижды не Пиночет
В своё время смерть генерала Пиночета в очередной раз привлекла всеобщее внимание к диктаторским методам решения политических проблем. По мнению его почитателей, чилийский генерал успешно искоренил марксистскую напасть и восстановил буржуазные свободы. Немногим меньше обсуждали экономическую сторону его правления – прежде всего знаменитых «чикагских мальчиков».
Ученики лауреата Нобелевской премии по экономике Фридмана нашли в Чили один из благодатнейших полигонов для опытной проверки идей своего учителя. Суровый диктаторский режим напрочь исключил всякую возможность сопротивления даже самым радикальным решениям – вроде отмены государственного пенсионного обеспечения.
Результаты получились, казалось бы, впечатляющие. Экономика Чили во второй половине правления Пиночета росла наибольшим в Латинской Америке темпом. Да и сам диктатор вскоре счёл возможным возврат к демократическому управлению страной (конечно, с гарантиями собственной безопасности). Достигнутый уровень экономического благополучия очевидным образом исключал скорое повторение всеобщего политического кризиса, порождённого срывом хозяйственной программы президента Сальвадора Альенде Госсенса.
Вероятно, именно пиночетовский опыт заставил Россию «младореформаторов» склониться к воспроизведению большей части рецептов «чикагской школы», использованных в Чили. Но результаты получились далеко не столь эффектными (скорее – плачевными). Это вынуждает задуматься о различиях политических руководителей, применявших сходные экономические идеи.
Прежде всего следует отметить сходство. Ельцин, как и Пиночет, сознавал надвигающиеся на страну опасности. Ельцин, как и Пиночет, не побоялся нарушить действовавшую Конституцию, хотя и присягал ей. Ельцин, как и Пиночет, не постеснялся применить к высшей законной власти – к вставшему на его пути высшему органу законодательной власти – Верховному Совету – вооружённую силу: танки, стреляющие по парламенту, выглядели, пожалуй, даже более устрашающе, чем реактивные истребители, пикирующие на президентский дворец.
Но отличий между латиноамериканским министром обороны и бывшим секретарём обкома более чем достаточно. Причём далеко не в пользу «законно избранного» президента.
Правда, формально Ельцин пролил куда меньше крови, чем Пиночет. Общее число смертельных исходов, перечисленных в судебных исках к генералу, порядка трёх тысяч. В российской левой оппозиции до такого уровня не добираются даже самые буйные фантазёры. Официально же признано всего полторы сотни убитых в Москве 3–4-го октября 1993-го, хотя их было, по самым достоверным оценкам, больше в разы.
Однако власть отвечает за жизнь не только тех подвластных, кого убивает открытой силой. Условия, созданные в стране в результате её решений, тоже могут содействовать или противодействовать выживанию. Население России при Ельцине ежегодно сокращалось примерно на миллион. Пиночету такое – даже в долях от общей численности сограждан, не говоря уж об абсолютной величине – не могло привидеться даже в ночном кошмаре.
Говорят, победы без жертв заведомо невозможны. Но вопрос прежде всего в соотношении затрат с результатами. Царь Эпира – одного из осколков Македонской империи – Пирр тоже одержал впечатляющую победу над римлянами. Но понесённые им жертвы оказались столь непомерны, что в скором будущем не только Эпир, но и практически все Балканы оказались под властью недавних побеждённых.
Пиночет, судя по всему, достаточно серьёзно переживал последствия своих действий. Ельцин же не раз доказывал: при всех красивых обещаниях «лечь на рельсы», если реформы выйдут боком благополучию простых граждан, ему явно было не до сожалений о судьбах тех, кто ему доверился.
Достаточно вспомнить один из эпизодов бурной ночи с 3-го на 4-е октября 1993-го. Вернейший соратник Ельцина – Егор Гайдар – призвал безоружных москвичей (как потом выяснилось, он одновременно велел министру по чрезвычайным ситуациям Шойгу подвезти к мэрии со складов МЧС несколько грузовиков с автоматами и патронами) идти на защиту мэрии от вооружённых боевиков, поддержавших Верховный Совет. Если бы не твёрдая позиция тогдашнего мэра Юрия Михайловича Лужкова, немедленно заявившего по телевидению об отказе от непрошенной медвежьей услуги авантюриста Гайдара, дело могло бы кончиться побоищем с непредставимыми результатами. Президент же ни тогда, ни позже не обозначил даже тени недовольства безответственным «порывом» Егора Тимуровича.
Годом позже таким же бездумным оказалось «решение» чеченской проблемы. Сейчас уже мало кто сомневается: к тому времени «Республика Ичкерия» действительно скатилась к состоянию разбойничьего гнезда, подобного легендарной Тортуге. Но в ней пока оставалось явное большинство граждан, тяготевших к спокойной мирной законопослушной жизни. Даже президент Дудаев ещё сохранил многие рефлексы советского генерала и был вполне договороспособен. Умелая политика центральной власти могла вернуть горный край в общероссийское пространство (тем более что обстановка в других регионах по многим показателям – включая степень законопослушности – мало чем отличалась от чеченской). Но избранный Ельциным и его окружением силовой вариант способствовал переходу большей части чеченцев на сторону Дудаева, а самого Дудаева – на сторону радикальнейших разбойников. Положение стремительно изменилось в катастрофическую сторону – и понадобилось ещё более десятилетия, чтобы добиться хотя бы возврата к предвоенной взрывоопасной обстановке.