ает, специалисты из НКВД, курирующие операцию (человек без погон кивнул, очевидно, он был как раз представителем этих кураторов), считают, что это значительно повышает шансы на успех. О подробностях вам расскажет капитан Менгеле. Ему, кстати, с вами идти, так что рекомендую сразу установить деловые отношения.
Немец-врач кивнул и встал, оказавшись сухощавым, но в то же время крепким и совсем молодым, на вид куда меньше сорока лет. Из наград – только Железный крест, то есть воевал, и воевал хорошо. Такая награда у медика – штука редкая. Есть нашивка за ранение. Улыбка открытая, но взгляд при этом спокойный, оценивающий. И говорил он тоже спокойно, но вещи рассказывал страшные.
По его словам, на территории, занятой японскими войсками, уже более десяти лет действует специальное подразделение, так называемый Отряд 731, одной из задач которого является создание бактериологического оружия. Само по себе, оружие это такой уж новинкой не являлось, не слишком успешные попытки разработать его предпринимали многие, а прототипы испытывались еще столетия назад, причем довольно успешно[17]. Тем не менее, судя по отрывочным сведениям, японцы достигли на этом поприще невероятных успехов, и их разработки теоретически могли уничтожить население целых стран. Точно известно было немногое, но, по сведениям, полученным из Китая, чуму японцы испытывали уже в значительных масштабах.
Помимо этого, Отряд 731, которым командовал блестящий ученый и столь же блестящий мерзавец генерал-лейтенант Саро Исии, занимался и другими исследованиями, в частности, физиологии человека, его анатомии, способности переносить длительные воздействия низких температур и многим другим. С точной информацией дело обстояло неважно, но и того, что было известно, хватило бы для расстрельной статьи всем экспериментаторам.
Куда занесет японцев их неуемная страсть к познанию мира за чужой счет, оставалось только гадать. И, раз уж пошла такая пьянка, стоило вырвать из рук заигравшихся узкоглазых детишек гранату, пока они не взорвали себя (что, в принципе, только их проблемы), а заодно и весь мир. Вырвать, если потребуется, вместе с пальцами. В принципе, эту нехитрую задачу и ставили отдельному штурмовому танковому полку, усиленному сейчас пехотными частями и лучшим из возможных экспертов. Прорваться и всех покрошить, а саму лабораторию сжечь к чертям. Правда, записи результатов исследований и, желательно, самих исследователей лучше захватить, чтобы потом компетентные органы задали им ряд вопросов, однако даже если не получится, ничего страшного. Главное, уничтожить базу и образцы вирусов, любовно пестуемых японцами.
Разговор длился еще долго, но главное было сказано. Остальное – согласование деталей, не более того. Именно так и началась операция, вошедшая сперва в фольклор, а затем и в учебники истории, как Экспедиция доктора Менгеле. И, хотя крутить все вокруг одного-единственного имени выглядело явным преувеличением, доля правды в этом названии была.
Чувства вице-адмирала Белли можно было описать одним-единственным словом – сложные. Когда-то, еще юнцом-гардемарином, и чуть позже, мичманом, он до зубовного скрежета хотел отомстить японцам за позор Цусимы, увидеть в прицеле их корабли… Сейчас же он невооруженным глазом, даже бинокля не требовалось, видел побережье острова Хоккайдо, а с биноклем мог без проблем рассмотреть город Хакодате. Не слишком большой, но с удобной гаванью, в которой можно было с комфортом высадить десант. С артиллерийскими батареями, предназначенными для обороны от наглости с моря, разумеется, но беззащитный перед орудиями его линкоров. Город, которому он, командующий объединенной эскадрой, мог одним движением пальца подарить жизнь – или обратить в пепел.
Город молчал. Орудия были наведены на неспешно приближающиеся корабли, но не сделали пока ни единого выстрела. Японцы слишком хорошо знали, сколько будет весить ответ, и не собирались его провоцировать. К тому же их основное оружие, к которому они привыкли на этой войне, перестало существовать. Два часа назад, когда завершился последний налет на японские аэродромы, стало ясно – взлететь с них уже никто не сможет. Даже если пара-тройка самолетов каким-то чудом уцелела, взлетно-посадочные полосы, перепаханные бомбами, уже не годились для взлета и, тем более, посадки. Плюс в воздухе непрерывно висели истребители с авианосцев. Немного, но чтобы завалить тех, кто попытается взлететь, более чем достаточно.
Откровенно говоря, не всех японцев это остановило бы, но пассионарии, то есть храбрецы, готовые на любую авантюру, или уже пали в боях, или сражались далеко от родного острова. Обыватели же совершенно не жаждали оказаться мишенями для крупнокалиберных снарядов, поэтому, когда им было отправлено предложение о капитуляции, местное командование не отвергло его сразу, а рассматривало со всей серьезностью. Больше, конечно, для того, чтобы протянуть время, надеясь на… что? А хрен знает, на какую милость своих японских богов они сейчас надеялись, потому что сил, способных противостоять советско-итальянской эскадре, у них сейчас попросту не было.
– Владимир Александрович, может, стоит их поторопить?
– Думаете, стоит, Николай Павлович? – Белли удивленно приподнял брови. – Мы же не англичане.
С учетом британских, точнее, шотландских корней адмирала слова эти звучали несколько двусмысленно, но командир «Кронштадта» лишь кивнул и, подняв к глазам бинокль, принялся сосредоточенно рассматривать остров, словно пытаясь разглядеть там что-то новое. Сомнительно, конечно, однако это, похоже, было всего лишь способом немного снять напряжение. От того, как пройдет их первая операция, зависело, как пойдут дела дальше.
Ответ на вопрос, для чего тянули время и чего ждали японцы, они получили очень скоро. Вначале с одного из барражирующих над эскадрой истребителей сообщили, что видят четыре японских корабля, а потом появились и они сами. Радары оказались бесполезными – корабли шли вдоль берега, прикрываясь им, будто стеной, и на оперативный простор вырвались буквально на последних милях. И началось веселье.
Корабли были старые. Крейсер времен Первой мировой войны, тип «Тэнрю», механически определил Белли. Корабль небольшой, слабо вооруженный, даже по меркам той войны не самый лучший, а по нынешним временам эсминцы мощнее. Пожалуй, из всего, что на него повесили, угрозу представляли два трехтрубных торпедных аппарата, в этом типе вооружения японцы традиционно были сильны. Сопровождали его три дряхлых эсминца еще более затрапезного вида. Очевидно, эти дряхлые во всех смыслах корабли оставили, чтобы создать хотя бы видимость обороны японских вод. Тащить их с собой для Ямомото не было смысла – боевая ценность такого старья весьма сомнительна. Для любого из восьми линейных кораблей надвигающейся на Страну восходящего солнца эскадры все они даже не противники – мишени, и японцы сами это понимали, намереваясь продать свои жизни подороже.
Кто бы ни командовал японцами, он рассудил абсолютно правильно. Ударная эскадра, сравнимая по огневой мощи со всем японским флотом, инвалидной[18] четверке не по зубам. Стасорокамиллиметровые орудия «Тэнрю» неспособны пробить броню советских линкоров. Даже вмятины не везде оставят. Возможности эсминцев еще скромнее. На дистанцию торпедного залпа их не подпустят – расстреляют. А вот транспорты, маячившие позади строя боевых кораблей, выглядели куда более доступной мишенью. Их, конечно, охраняли – идиотов, способных оставлять без защиты набитые солдатами и техникой корабли, к концу череды тяжелых войн не осталось ни в одном флоте. Однако прорваться сквозь жиденький строй крейсеров и эсминцев и разрядить по неповоротливым, густо дымящим гражданским лайбам торпедные аппараты выглядело все же более реальным предприятием, чем героически лезть на линкоры. И японцы рискнули.
Это было даже красиво. Распушив за кормой рвущийся из трех труб хвост жирного дыма, крейсер несся вперед, и взлетающая из-под форштевня вода превращалась в прозрачные «усы», взлетающие заметно выше короткого полубака. Фонтаны брызг на солнце переливались, и казалось, что крейсер идет в центре радуги. Пожалуй, сегодня его механики превзошли сами себя, разогнав корабль куда выше паспортных тридцати трех узлов – недостижимого в обычных условиях барьера. Эсминцы не отставали, и вся их маленькая эскадра выходила в свою последнюю – это было ясно даже неспециалисту – атаку.
Однако прежде, чем вступить в неравный и безнадежный бой с охраной транспортов, японцам следовало пройти мимо линкоров, способных дотянуться до них прямой наводкой. И те, кто командовал этими громадными кораблями, то ли загрубели душами, то ли умели отделять личное отношение от рабочего. Так или иначе, на красоту атаки никто отвлекаться не стал, и орудийные башни, похожие на футуристические кастрюли, начали медленно разворачиваться. Орудия чудовищной длины шевелились, будто живые, ища цель. Этакие гигантские пальцы, в кого ткнет – тот уже не жилец.
Сосредоточенный залп эскадры – штука страшная. В унисон проревели шестьдесят шесть крупнокалиберных орудий. Немного по-разному – тип и калибры советских и итальянских систем отличались – но одинаково страшно. А потом на месте, где только что находились японские корабли, встали похожие на исполинские водяные деревья гейзеры, мгновение спустя слившиеся во что-то единое. Буйство стихий и красок, продолжающееся считанные секунды – и сгинувшее без следа…
Там, где только что находились японские корабли, хищные, стремительные, живые, теперь не было ничего. Они исчезли, будто по волшебству, оставив после себя лишь мусор на воде да огромное радужное пятно от вытекшего мазута. Белли даже с некоторым удивлением посмотрел на результат работы своих артиллеристов и вздохнул:
– Ну вот, с полтысячи человек угробили. Не самых худших, полагаю. Николай Павлович, распорядитесь спустить шлюпки, возможно, кто-то уцелел. И, надо думать, это можно считать ответом на наше щедрое предложение. Курс на Хокадате. Думаю, небольшая бомбардировка в такой ситуации вполне уместна.