— А вдруг все-таки это отрава? — сказал Карик, недоверчиво посматривая на серебристую жидкость.
— Отрава бывает горькая, — засмеялась Валя, — а это очень вкусное.
Карик нерешительно переступил с ноги на ногу и тяжело вздохнул:
— Наверное, дрянь какая-нибудь! — сказал он, протягивая руку к стакану.
— Совсем не дрянь! Пахнет персиками, а на вкус вроде ситро. Только еще вкуснее…
Карик оглянулся по сторонам, взял стакан из рук Вали и торопливо отпил несколько глотков.
— А, ведь, правда, вкусно! — сказал он и поставил стакан на прежнее место. — Только больше не пей, а то он заметит.
Карик чуть ли не силой оттащил Валю подальше от стола — к подоконнику.
— Посидим лучше на окне! — предложил он. — Иван Гермогенович, наверное, скоро придет.
Ребята взобрались на диван, а оттуда на подоконник. Свесив головы вниз, они лежали, болтая ногами, и рассматривали сверху далекий двор.
— У-ух, как высоко! Ты бы прыгнул?
— Прыгнул, — ответил Карик, — с парашютом прыгнул бы!
— А без парашюта?
— Без парашюта?.. Нет! Без парашюта с такой высоты не прыгают!..
Тут вдруг в стекло ударилась голубая стрекоза и упала на подоконник.
Слабо шевельнув крыльями, она перекувырнулась через голову и вытянулась на подоконнике между Кариком и Валей, беспомощно перебирая крошечными лапками.
— Моя! — закричал Карик и схватил стрекозу.
— Моя! — закричала Валя.
Карик хотел оттолкнуть Валю, но вдруг ему показалось, что он теряет трусики. Он торопливо нагнулся, но не успел подхватить; трусики соскользнули вниз, а вслед за ними полетели и сандалии.
Карик протянул было руку, но диван, стоявший у окна, начал быстро опускаться вниз, точно лифт с верхнего этажа.
Ничего не понимая, Карик посмотрел по сторонам и тут он увидел, что комната как-то странно растягивается и вверх и вниз.
— Что это? — закричал Карик.
Стены, пол и потолок растягивались, как меха огромной гармошки.
Люстра мчалась вместе с потолком вверх. Пол стремительно уходил вниз.
Прошло не более минуты, но комнату уже нельзя было узнать.
Высоко над головой покачивалась люстра, похожая на огромный стеклянный стратостат.
Глубоко внизу поблескивал желтый пол. На полу, точно кожаные горы, стояли черные кресла, а белый халат профессора лежал, как вечные снега, покрывающие вершины гор.
Вместо книжных шкафов поднимались небоскребы из стекла и коричневых балок.
— Карик, что это? — сказала Валя.
Тут только Карик заметил Валю. Она стояла возле него, перепуганная, тоже без сандалий и без трусиков.
— Карик, что же это?
Но не успел Карик ей ответить, как рядом что-то зашумело, застучало. Густые тучи пыли поднялись над подоконником. Валя вцепилась Карику в плечо. В ту же минуту дунул ветер. Пыль взлетела вверх и медленно рассеялась.
— Ай! — крикнула Валя.
На том месте, где только что была стрекоза, шевелилось толстое и длинное коленчатое тело с огромным крюком на конце.
Покрытое бирюзово-голубыми пятнами коричневое тело судорожно сжималось. Четыре огромных прозрачных крыла, покрытые густой сетью жилок, дрожали в воздухе. Чудовищная голова беспомощно билась о подоконник.
— Ка-арик! — прошептала Валя.
— Ш-ш-ш!
Осторожно ступая, Карик пошел по подоконнику, но, сделав несколько шагов, испуганно остановился.
Он стоял на краю пропасти.
Ему показалось, что он смотрит вниз с высоты Исаакиевского собора.
И тогда Карик понял, что случилось. Он вернулся к Вале, взял ее за руку и, заикаясь от ужаса, сказал:
— Это… это, наверное, была вода для кроликов… Значит, опыт профессора удался… Только уменьшились не кролики, а мы с тобой.
Валя, видно, ничего не поняла.
— А это что такое? — спросила она, указывая на чудовище, которое лежало рядом на подоконнике.
— Это? Стрекоза.
— Такая громадная?
— Совсем она не громадная, — уныло сказал Карик, — она такая же, как была. Зато мы с тобой стали крошечные, вроде блохи…
— Вот интересно-то! — обрадовалась почему-то Валя.
— Дура! — рассердился Карик, — ничего интересного нет… Посадят нас теперь в банку и будут рассматривать через микроскоп…
— А по-моему, — сказала Валя, — рассматривать не будут! Иван Гермогенович придет и опять сделает нас большими.
— Да-а, большими! Он даже не заметит нас!
— А мы закричим!
— Не услышит! Голос у нас теперь, наверное, как у комара. Только мы сами этого не замечаем. Смахнут нас тряпкой с подоконника и растопчут ногами, вот и все.
— Кто смахнет?
— Да сам же Иван Гермогенович.
— Смахнет тряпкой?
— Ну-да! Станет пыль вытирать и смахнет! С пылью.
— А мы… А мы… А мы… Слушай, Карик, я придумала… Мы… сядем на стрекозу. Иван Гермогенович увидит дохлую стрекозу и, конечно, положит к себе на стол, а мы тогда заберемся к нему под микроскоп, и он нас увидит… Конечно, увидит! И сделает нас опять большими…
Схватив Карика за руку, она побежала к стрекозе.
— Садись!
Помогая друг другу, ребята проворно вскарабкались на стрекозу, но лишь только они уселись на ней, как стрекоза снова зашевелилась, застучала прозрачными крыльями, тяжело заворочалась, запыхтела, точно машина.
Ребята почувствовали, как под ними начало выгибаться сильное, мускулистое тело. Стрекоза, видно, пыталась освободиться от неприятной ноши, но Карик и Валя крепко охватили ногами ее туловище и сидели, качаясь и подскакивая точно на пружинах.
— Ой, она еще живая! Слезай скорей! — взвизгнула Валя.
— Подожди! — закричал Карик.
Он перегнулся и изо всей силы ударил стрекозу несколько раз кулаком по глазам.
Стрекоза вздрогнула и замерла.
— Кажется, опять сдохла! — сказала Валя.
Карик слез со стрекозы, обошел ее вокруг, попробовал приподнять прозрачные крылья. Стрекоза не шевелилась.
— Сдохла! — уверенно сказал Карик, снова взбираясь на стрекозу.
Некоторое время ребята сидели молча, посматривая на дверь, но скоро им стало скучно, и они принялись рассматривать стрекозу.
— У-ух, глазищи-то какие! — Валя дотронулась до стрекозиного глаза.
У стрекозы в самом деле были удивительные глаза — огромные, выпуклые, точно стеклянные фонари. Покрытые тысячами ровных граней, они светились изнутри голубовато-зелеными огнями.
Эти глаза глядели сразу и на Карика, и на Валю, и на двор, и на небо, и на потолок комнаты, и на пол.
Казалось, в каждом глазу светились тысячи отдельных глаз, и все они смотрели внимательно и зорко.
Перед этими огромными глазами, на самом краю головы сидели еще три маленьких коричневых глаза, и они тоже зорко следили за ребятами.
— А знаешь, — сказала Валя, — она все-таки живая. Страшно очень, давай лучше слезем!
В это время в квартире будто грохнул взрыв. Потом раздался мерный, тяжелый топот.
— Что это?
— Это?.. Это — Иван Гермогенович идет, — радостно закричал Карик.
В кабинет вошел человек-гора с бородой, похожей на копну белого хлопка.
Тут Карик и Валя что было силы закричали:
— Иван Гермогенович!
— Иван Гермогенович!.
Человек-гора остановился и вздохнул так шумно, что чуть было не сдул ребят с подоконника.
— Ива-а-ан Гермоге-е-е-нович! — крикнули вместе Карик и Валя.
Человек-гора шагнул к окну.
— Ур-р-ра! — закричал Карик, — он слышит!
— К нам! К нам! Сюда! Мы здесь! — кричали ребята.
Человек-гора подошел к окну. Но в ту же минуту стрекоза шевельнулась, затрещала слюдяными крыльями, подняла на подоконнике облако пыли и вместе с Кариком и Валей провалилась вниз, в синий воздушный океан.
— Держись! — закричала Валя, хватая Карика за шею.
Глава III
Стрекоза летела, шумя прозрачными, жесткими крыльями. Она рассекала воздух с такой быстротой, что ребята едва-едва удерживались на ее суставчатом теле. Карик сидел впереди, Валя — сзади.
Упругий ветер мчался навстречу, рвал волосы, пронзительно свистел в ушах.
Он бил в лицо, слепил глаза.
Дышать было трудно.
Крепко вцепившись в стрекозу, обхватив ее руками и ногами, ребята сидели ни живы, ни мертвы.
— Карик!
— Молчи! Упадем! — крикнул Карик и чуть не задохнулся от ветра. Ребята пригнули головы к самой спине стрекозы, но и это не помогало. Ветер дул так сильно, будто хотел сбросить их вниз. Тогда они вытянулись во весь рост и, лежа на животе, еще крепче уцепились за стрекозу. Ветер сразу ослабел. Теперь можно было открыть глаза и оглядеться по сторонам.
Не поднимая головы, Валя крикнула Карику:
— А, ведь, так совсем не страшно!
Сквозь шум ветра Карик услышал только одно слово: «страшно». Он чуть обернулся назад и сказал как можно громче и спокойнее:
— Ничего, держись крепче!
А стрекоза мчалась, то взлетая на воздушные горы, то стремительно скатываясь вниз. Мимо, как встречные поезда, проносились, обдавая ребят ветром, огромные, крылатые звери. Но они пролетали так быстро, что нельзя было даже понять, кто они такие. Птицы? Пчелы? Стрекозы?
Внезапно впереди что-то зажужжало, завыло. Откуда-то снизу вынырнуло волосатое, круглое животное. Поджав под себя мохнатые ноги, оно с гудением мчалось вперед, бросалось из стороны в сторону, проваливалось и опять появлялось, сверкая на солнце зеленоватыми крыльями.
— Кто? — спросила Валя.
— Муха! Только очень большая! Как под микроскопом!
Расстояние между мухой и стрекозой становилось все меньше и меньше. Теперь и Валя узнала муху. Она была такая большая, как на плакатах «Берегись мух — они распространяют заразу».
Но не успела Валя подумать о том, какую же заразу несет встречная муха, как та вильнула в сторону и понеслась куда-то вниз.
Тут стрекоза повернула, точно на стержне, свою огромную голову вправо, влево, вверх, вниз, сверкнула голубовато-зелеными хрусталиками огромных глаз и кинулась вслед за мухой.
— Ай! — закричала Валя, хватая Карика за ногу.
— Держись!