— Вот так божья коровка! — сказала Валя. — Слопала всех и улетела.
— Ну и прекрасно, — сказал Иван Гермогенович, — так и нужно. Это очень хорошо.
— Хорошо?
— Ну да… В Америке эту божью коровку мешками собирают, а весной выпускают на огороды, где водится тля. Охотники за коровками имеют даже особые карты, на которых помечены места, где скопляются на зимовку эти полезные насекомые. Тут-то их и собирают.
— А зачем тлей уничтожать? — спросила Валя. — У них же такое вкусное молоко.
— Видишь ли, тля очень вредное насекомое и притом удивительно плодовитое. Летом ты редко встретишь такое растение, такой цветок, где бы не было тлей. Они нападают на листья фруктовых деревьев, на листья овощей и, конечно, приносят им огромный вред. Тля высасывает из растений соки. Но это еще полбеды. Хуже всего другое. Своим зеленым молоком, которое тебе так понравилось, она залепляет устьица листа, мешает ему дышать и работать. Лист, понятно, погибает. А если гибнут листья, — значит, не жди ни фруктов, ни овощей. Однако довольно болтать. Отдохнули — пора и в путь-дорогу. Пошли, ребята.
Прежде чем слезть с дерева, Иван Гермогенович отыскал на горизонте далекий маяк. На западе, над зарослями синего леса развевался по ветру огромный красный флаг.
— Ага! — пробормотал Иван Гермогенович, опускаясь вниз, — наш путь лежит на запад. Надо держать направление по солнцу.
Профессор спрыгнул на землю.
— Пошли! — крикнул он и зашагал через полянку в сторону густого леса.
Ребята побежали за ним.
Путешественники шли лесом.
Высокие деревья без сучьев, без веток стояли точно исполинские радиомачты.
Солнечные лучи, падая сверху, ложились на землю золотыми полосами, и земля была похожа на полосатое, желтое одеяло.
Путешественники шли, то карабкаясь на крутые, почти отвесные горы, то скатываясь вниз, поднимая за собой целые тучи пыли.
Глубокие овраги сменялись высокими холмами. Лес спускался вниз, на самое дно оврагов, и поднимался вверх, на хребты высоких гор.
Почва была вся изрыта, исковеркана. На каждом шагу чернели темные воронки, точно от взрывов тяжелых артиллерийских снарядов.
— Ну и земля! — вздыхали ребята.
— Самая обыкновенная, — сказал Иван Гермогенович, спускаясь в воронку, — большие люди шли бы по ней, как по гудронному шоссе. А вот для нас теперь каждая ямка — пропасть, каждый камешек — гора.
Руки и ноги профессора и ребят покрылись ссадинами и царапинами.
У Вали на лбу синела большая шишка. У Карика распух нос, и через всю грудь тянулся красный шрам.
Ребята пыхтели, но от профессора не отставали ни на шаг.
Солнце жгло плечи и руки. Профессор то и дело вытирал ладонями потный лоб. Валя стала красная, будто ее обварили кипятком.
— Ну и Африка! — попробовал пошутить Карик. — Еще один такой день, и мы начнем линять.
Иван Гермогенович и Валя промолчали. Они шли, облизывая языком потрескавшиеся губы, и посматривали по сторонам — не блеснет ли где ручеек или пруд. Но воды не было.
— Пить как хочется, если бы вы знали! — не выдержала наконец Валя.
— Еще бы не знать, — сказал хрипло Карик, — у меня во рту точно перцем все обсыпано.
— Ну, ну, носы не вешать! — подбадривал ребят профессор. — Где-нибудь поблизости должна быть вода.
Скоро Валя совсем выбилась из сил.
— Отдохнем, — говорила она через каждые десять минут.
Путешественники останавливались и присаживались отдохнуть, но сидеть на горячей, раскаленной земле было еще хуже, чем итти по ней. Не просидев и минуты, они вскакивали и снова пускались в путь.
— Н-да, — бормотал профессор, — путешествуем точно в пустыне Кара-Кумы.
И вдруг в просветах леса мелькнула синяя полоса.
— Вода! — закричал Карик, бросаясь вперед.
Профессор и Валя забыли про усталость и, перегоняя друг друга, побежали за Кариком.
— Вода! Вода!
Лес расступился.
Среди зеленых зарослей медленно текла широкая лесная река.
По бокам стояли деревья с крупными голубыми цветами. От темных листьев на земле лежали прохладные тени.
Карик не останавливаясь сбежал с пригорка, подпрыгнул, вытянул руки вперед и бултыхнулся в воду.
Он плескался, как утка, припадал к воде ртом, пил, брызгался и смеялся.
— Скорее, а то я всю воду выпью.
Профессор и Валя нырнули разом.
Накупавшись вдоволь, они вылезли из воды, обсушились на солнце, а потом забрались в тень и растянулись под деревьями с голубыми цветами. Они лежали не двигаясь, рассматривая сквозь просветы листьев синее небо, прислушиваясь к шуму реки.
Внезапно профессор вскочил, подошел к дереву и вцепился руками в зеленую ветку.
— Куда вы? — закричали ребята.
— Лежите спокойно. Я сейчас…
Иван Гермогенович полез на дерево.
Ребята подняли головы и с тревогой следили за профессором, а тот, цепляясь руками и ногами за ветви, поднимался все выше и выше.
Ребята переглянулись.
— Полезем и мы! — сказала Валя.
— Полезем.
Они вскочили и подбежали к дереву, но в это время вверху что-то затрещало, как будто там рвали крепкое полотно.
— Ловите, ребята!
Карик и Валя подставили руки.
В воздухе мелькнуло что-то голубое. Лениво кружась и покачиваясь, прямо на головы ребят опускалось большое мягкое покрывало.
Ребята отскочили. Покрывало бесшумно упало к их ногам.
— Что это? — закричал Карик, наклоняясь, чтобы лучше разглядеть голубое покрывало.
— Лепесток незабудки! — крикнул сверху Иван Гермогенович.
— А зачем он нам? — с удивлением спросила Валя.
— Как это зачем? Сошьем из лепестков костюмы, сделаем зонтики… Не знаю, как у вас, а у меня вся спина уже пузырями покрылась от солнечных ожогов. — И профессор сбросил вниз еще несколько голубых лепестков.
Ребята подобрали их и сложили в кучу.
Один лепесток Валя накинула себе на голову. Он был большой, широкий. Скользнув по плечам, лепесток покрыл ей спину, точно резиновый плащ.
— Ну как? — спросил профессор, спрыгнув с дерева на землю.
— Большой очень, — сказала Валя.
Иван Гермогенович взял лепесток, повертел его в руках, сложил пополам, затем перегнул лепесток еще раз и откусил уголок зубами.
— У-ух, крепкий какой! — сказал профессор и бережно развернул прокушенный лепесток.
Посредине лепестка оказалась неровная, с рваными краями дырка.
— А ну-ка, просунь в нее голову, — сказал профессор.
На горячие плечи Вали легла прохладная мягкая одежда… Лепесток закрыл Валю от плеч до колен.
— Ничего, — одобрил Карик, осмотрев Валю, — вроде савана.
— Не саван, а цветочный плащ. Ну-ка, наряжайся и ты. Эти плащи спасут нас от солнечных ожогов, а ночью — от холода.
Отдохнув немного, путешественники двинулись в путь.
Маленькая компания стала теперь похожа на странствующий цирк. Профессор и ребята, одетые в голубые плащи, шли гуськом друг за другом. Впереди Иван Гермогенович, сзади Валя и Карик. В руках они несли длинные палки, на которые были надеты куски лепестков. Голубые зонтики прекрасно защищали от палящих солнечных лучей.
Профессор шел, насвистывая марш, Карик и Валя негромко подпевали.
Скоро лес стал редеть.
Путешественники вышли на солнечную поляну.
Над головами с гуденьем проносились крылатые животные. Сверкая прозрачными крыльями, они мчались так низко, что Карик и Валя то и дело приседали или шарахались в сторону.
— Напрасно вы боитесь, — улыбаясь говорил Иван Гермогенович. — У каждого насекомого есть своя постоянная, привычная пища. Стрекозы питаются мухами и бабочками. Пчелы соком цветов. Многие летающие насекомые вообще ничего не едят. Они появляются только для того, чтобы отложить яички, а затем умирают. У многих нет даже рта. Как видите, здесь так же безопасно, как на улице любого города. Вряд ли кто-нибудь из насекомых вздумает нами полакомиться…
Профессор не договорил.
Он вдруг схватил Карика и Валю за руки и дернул их изо всех сил. Ребята полетели на землю и растянулись рядом с профессором.
— Т-с-с-с, — зашипел Иван Гермогенович, прижимаясь к земле.
В ту же минуту над головами у них просвистело что-то и с шумом грохнулось рядом.
Путешественники торопливо прикрылись зонтами.
— Кто? Кто это?
Иван Гермогенович осторожно выглянул из-под зонтика.
Неподалеку, за темным бугром то поднималась, то опускалась, сверкая на солнце, чья-то блестящая зеленая спина. Животное поползло в сторону, потом подпрыгнуло и, с треском раскинув крылья, исчезло.
— Зеленый кузнечик, — сказал профессор, вставая и отряхивая с колен песок.
Карик тихонько толкнул Валю в бок.
— А разве кузнечики людоеды? — лукаво спросил он.
— Видишь ли, — пробормотал смущенный профессор, — кузнечик — хищное насекомое и почем я знаю, что может прийти ему в голову. Осторожность никогда не вредит.
Путешественники не торопясь двинулись дальше.
Голубые зонтики покачивались у них над головами. Вдруг Карик схватил за руку профессора:
— Смотрите… Смотрите… Там кто-то есть…
Профессор остановился.
— Где? Кого ты увидел?
— Вон. Вон они! Подстерегают.
— Ничего не вижу, — нахмурился Иван Гермогенович и приложил к глазам ладонь козырьком. Вытягивая шею, он внимательно осматривал вершины леса.
— И я! И я вижу, — зашептала Валя, — круглые и шевелятся.
— Да где вы видите? — спросил встревоженный Иван Гермогенович и вдруг засмеялся.
— Ага! Теперь и я вижу. Ну, это пустяки. Идем. Идем. Не бойтесь. И профессор, широко шагая, пошел вперед.
С деревьев свисали какие-то бурые шары. Чем ближе подходили к ним путешественники, тем больше они становились. Издали они были похожи на футбольные мячи, вблизи же оказалось, что каждый из них не меньше аэростата. Стенки этих аэростатов были сделаны из бревен и кусков земли.
Ребята остановились, как вкопанные.
— Ой! — закричала Валя, — круглые дома. Кто это живет здесь?