ГЛАВА ВОСЬМАЯОкно в алтаре
лмаз спал крепким сном. Только это может объяснить странные события, произошедшие дальше. Ему почудилось, что он слышит чей-то шёпот рядом с восточным окном. Он попытался открыть глаза, но не смог. А шёпот не прекращался, он становился громче и громче, пока, наконец, Алмазу стало отчётливо слышно каждое слово. Он догадался, что это разговаривают апостолы и что говорят они о нём. Но открыть глаза он по-прежнему не мог.
— Как он сюда попал, апостол Пётр? — произнёс один.
— Кажется, я видел, как он шёл по хорам под окном Никодима какое-то время назад. Может, он упал оттуда?
— А ты что думаешь, апостол Матфей?
— Вряд ли он смог бы сюда доползти, если и впрямь свалился с такой высоты. Он бы убился насмерть.
— Что же нам с ним делать? Нельзя же оставить его тут. И с собой на окно не возьмёшь — там уже и так слишком тесно. Что скажешь, апостол Фома?
— Давайте спустимся и посмотрим, как он.
Послышалось шуршание, что-то звякнуло, потом на некоторое время воцарилась тишина. Алмаз чувствовал, что вокруг него собрались все апостолы и их взоры устремлены на него. А глаза так и не открывались.
— Что с ним такое, апостол Лука? — поинтересовался один.
— Да ничего особенного, — отозвался Лука. Он присоединился к апостолам, сойдя с другого окна. — Он всего лишь крепко спит.
— Я догадался! — воскликнул другой апостол. — Это одна из проделок Царицы Северного Ветра. Она принесла и оставила его у наших дверей, словно увядший листок или подкидыша. Не понимаю я её, должен заметить. Можно подумать, нам некуда девать деньги, кроме как на чьих-то детей! Не для того возводились соборы.
Это было уж слишком! Алмаз не мог дальше спокойно слушать такие вещи о Царице Северного Ветра, ведь он знал, что ей не до проделок. У неё хватало серьёзных дел. Он изо всех сил постарался открыть глаза, но всё было напрасно.
— Должна же понимать, что церковь — не место для подобных выходок. Не говоря уже о том, что это наш дом, — добавил другой.
— Это просто бесцеремонно с её стороны. Впрочем, она всегда бесцеремонна. Кто ей позволил колотить в наши окна, как, например, сегодня ночью? Осмелюсь заметить, кое-где есть разбитые стёкла! Уверен, моя голубая риза вся перепачкана грязью после дождя. А вычистить её тоже денег стоит.
Тут Алмаз понял, что это вовсе не апостолы. Так говорить могут разве что церковные служки, да сторожа, которые ночью пробрались в храм, надели священнические ризы и давай притворяться, что они священники или епископы, совсем как глупые слуги, о которых рассказывал Алмазу отец, — те тоже любили называть друг друга именами и титулами своих хозяев. Их оскорбительные замечания о Царице так рассердили его, что мальчик вскочил и закричал:
— Царице Северного Ветра лучше знать, как поступать! И не нужно ей от вас никаких разрешений, чтобы смести паутину с ваших окон, потому что за этим она и послана. Она выметает места куда величественней этого, точно вам говорю, сам видел.
Так Алмаз начал говорить, но, наконец, у него открылись глаза, и мальчик с удивлением заметил, что вокруг не было ни апостолов, ни церковных служек, не было даже окна с изображениями святых мужей — его окружали вороха сена, а сверху в маленькие окошки под крышей сеновала пробивался голубоватый свет наступающего утра. Внизу в стойле проснулся старый Алмаз. Ещё мгновение, и он вскочил на ноги и встряхнулся, да так, что под маленьким Алмазом задрожала кровать.
— Как же здорово он отряхивается, — произнёс Алмаз. — Хотел бы я уметь точно так же. Хотя я ведь умею умываться, а он нет. Вот потеха была бы посмотреть, как старый Алмаз умывает свою морду копытами да подковами! Ну и зрелище!
С этими словами мальчик встал и оделся. Потом он вышел в сад. Ночью был ужасный ураган, и хотя сейчас погода была тихая, разломанная садовая беседка лежала на земле — на неё упал старый вяз. Его ствол сгнил внутри, и ветер ночью сломал дерево. Алмаз почти расплакался, увидев огромную зелёную крону, которая раньше жила высоко в небе и радостно шелестела на ветру, распростёртой на земле безо всякой надежды когда-нибудь снова вернуться в небо.
«Интересно, а сколько лет было старому дереву, — подумал мальчик. — Наверно, долго нужно расти, чтобы дотянуться почти до неба».
— Ты прав, — раздалось в ответ; последние слова Алмаз произнёс вслух.
Алмаз вздрогнул, оглянулся и увидел священника, брата миссис Коулман, который приехал навестить сестру. Он был учёным и привык подниматься рано.
— Кто ты, друг мой? — последовал вопрос.
— Маленький Алмаз, — ответил мальчик.
— Ах, да. Я слышал про тебя. А что ты так рано встал?
— Да всё из-за фальшивых апостолов. Они болтали всякую ерунду и разбудили меня.
Священник изумлённо посмотрел на мальчика. Алмаз понял, что ему лучше бы промолчать, ведь он не мог рассказать все подробности.
— Тебе, наверно, это приснилось, мой юный друг, — заметил священник. — Боже мой, Боже мой! — продолжал он, посмотрев на упавшее дерево. — Да, нешуточные дела тут творились. Постарался северный ветер, нечего сказать. Жалость какая! Вот бы нам жить за спиной этого ветра.
— А где это, сэр? — поинтересовался Алмаз.
— В далёкой Гиперборее, — ответил священник с улыбкой.
— Никогда не слышал о такой стране, — сказал мальчик.
— О ней не часто услышишь, — отозвался священник. — Если бы это дерево росло там, его бы не сломал ветер, потому что там не бывает ветра.
— Так ведь, сэр, если бы дерево росло там, — заметил малыш, — мы бы сейчас не горевали, что оно сломано.
— Конечно, нет.
— Тогда оно бы нас и не радовало.
— Да, ты прав, мой мальчик, — согласился священник, ласково взглянул на него, повернулся и, опустив глаза, пошёл к дому. А Алмаз подумал: «В следующий раз обязательно попрошу Царицу Северного Ветра взять меня в эту страну. По-моему, она тоже что-то про неё говорила».
ГЛАВА ДЕВЯТАЯКак Алмаз попал в Страну Северного Ветра
огда Алмаз вернулся домой, отец и мать уже сидели за столом и завтракали. Мальчик тихо пробрался на своё обычное место. Мать взглянула на сына, и, задержав на нём взгляд чуть дольше обычного, заметила:
— Отец, по-моему, Алмазу нездоровится.
— Разве? Не думаю, не думаю. Выглядит он бодренько. Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?
— Хорошо, спасибо, отец. Разве что голова немножко болит.
— Ну вот, говорю тебе! — в один голос воскликнули мать с отцом.
— Ребёнок совсем болен, — продолжала мать.
— Ребёнок вполне здоров, — произнёс отец.
И они оба рассмеялись.
— Знаешь, — заговорила вновь мама, — я получила письмо от сестры из Сендвича.
— А, из этого сонного царства! — заметил отец.
— Не ругайся на весь город, там живут хорошие люди, — попросила мать.
— Хорошо, хорошо, старушка, — отозвался отец. — Только едва ли там сыщется и пара приличных лошадей для экипажа, в этом благословенном месте.
— Чтобы попасть на небеса, людям не нужно экипажа, — да и кучера, кстати, тоже. Правда, я бы хотела отправиться туда только вместе с моим кучером. Так как быть с мальчиком?
— С каким мальчиком?
— С тем, что смотрит на тебя своими огромными глазами.
— Мама, разве у меня огромные глаза? — немножко испугался Алмаз.
— Ну, не такие уж огромные, — ответила мать. Вообще-то она очень гордилась красивыми глазами своего сынишки, только не хотела, чтобы он зазнался. — Не такие уж огромные, только не глазей во все стороны.
— Так что такое с мальчиком? — недоумевал отец.
— Говорю тебе, я письмо получила.
— Да, я понял. От твоей сестры, не от Алмаза же.
— Ну муженёк! Да ты, верно, встал сегодня не с той ноги.
— Я всегда встаю на обе сразу, — смеясь, ответил тот.
— Тогда послушай меня. Тётя зовёт его в гости.
— Так вот чего ты вдруг придумала, что он нездоров.
— Да нет же. Но, думаю, ему стоит поехать.
— Пусть едет, если сыщешь денег, — согласился отец.
— На это достанет, — ответила мать. Так было решено, что Алмаз отправляется в Сендвич.
Не стану расписывать все приготовления. Можно было подумать, что он отправляется в трёхмесячное плавание. Да и само путешествие не стоит нашего внимания — нас интересует лишь, что произошло дальше. На станции его встретила тётя, жизнерадостная женщина средних лет, и они мирно добрались до сонного царства, как назвал Сендвич отец. Город, и правда, был сонным, да что там — он был едва живым от старости.
Алмаз во все свои огромные глаза разглядывал причудливые старинные улочки, магазины и дома. Всё в городе было странным, ведь его покинул старый кормилец — море, и он остался лежать, точно выброшенная на берег старая устрица, покуда не рассыпется в пыль от дряхлости. А когда-то Сендвич был одним из пяти крупнейших портов Англии, но стал слишком заносчив, и море всё меньше и меньше с ним дружило. Оно потихоньку уходило прочь, пока наконец город не остался стоять в одиночестве высоко и далеко: он перестал быть портовым, а море больше не вспоминало о нём за ежедневными заботами о приливах и отливах. Городу ничего не оставалось, как заснуть и забыть о кораблях. Вот что случается с городами и народами, с мальчиками и девочками, которые думают: «Никто мне не нужен. Я и сам справлюсь».
В Сендвиче Алмаз быстро подружился со старушкой, которая держала магазин игрушек. Перед отъездом мама дала ему два пенса, и мальчик пришёл к ней в магазин что-нибудь себе выбрать. Тут они и познакомились. Выглядела она престранно, к тому же у неё совсем не было зубов, но Алмазу она понравилась, и хотя два пенса были давно потрачены, он частенько наведывался в её магазин.
Как-то после обеда он бесцельно слонялся по улицам. Стояла жара, мальчик сильно устал. Проходя мимо игрушечного магазина, он решил туда заглянуть.
— Можно, я посижу минутку вот на этой коробке? — спросил он, полагая, что хозяйка где-то рядом. Ответа не было, и он сел без разрешения. Вокруг него было множество игрушек: и дешёвые, всего за пару пенсов, и очень дорогие. Неожиданно до него донеслось тихое жужжание. Мальчик удивлённо оглянулся. Оказалось, что возле его уха крутится ветряная мельничка. Сначала Алмаз подумал, что это заводная игрушка, но нет, это была обычная свистулька с мельничкой на конце: начнёшь свистеть, мельничка станет крутиться. Фокус был в том, что в свисток никто не свистел, а мельничка крутилась без остановки — то быстрее, то медленнее, то снова быстрее.