Как оказалось легко, сделав всего шаг в сторону, найти кого-то еще, похожего на Кэсси, кто не прятался за чужими спинами, как она сама, и с кем хотелось дружить. Но друзьям вовсе не обязательно находиться рядом, чтобы ощущать их любовь и поддержку, верно? И когда ты должна сделать что-нибудь сама…
Да было ли у нее когда-нибудь такое желание?
Никогда.
А именно это и объяснила ей Лусевен: она была настолько поглощена собственными переживаниями по поводу своей исковерканной жизни, так замкнулась на ее грустных сторонах, что махнула на все рукой и никогда даже и не пыталась изменить что-нибудь к лучшему. Любой, кто хоть чуть-чуть превосходил ее, автоматически становился врагом. Вот все и были…
Когда она встречалась с Кэсси, она только и говорила, что о собственных проблемах. О своей подруге она по-настоящему толком ничего не знала. Например, почему явно хорошо образованная женщина выбрала уличный образ жизни и профессию гадалки.
Сверстники, с которыми она проводила время, — ну, с ними вообще был сплошной выпендреж, так ведь? Чтобы завоевать свое место под солнцем и считаться классной девчонкой. Крутой.
И Нина.
Оглядываясь назад — если уж говорить честно, — Эш признавала, что на самом деле поначалу ее кузина пыталась сделать все возможное, чтобы она чувствовала себя в семье Карабалло как дома. А Эш просто обрывала все ее попытки, и поэтому Нина, что вполне естественно, просто ответила на ее враждебность тем же.
Могли бы они когда-нибудь подружиться? Да и хотелось ли ей иметь в подругах кого-нибудь вроде Нины — с ее аккуратно причесанной головкой и рекламными каталогами, с ее глупой музыкой и хорошими отметками?
Но на самом деле не это главное, правда?
Ведь и у нее самой были определенные пристрастия, и она никогда не интересовалась, что думают об этом окружающие.
Просто жила так, как считала нужным, и все.
Лес сомкнулся за ней, как только она вошла в него. Тропинка, о которой говорила Лусевен, тонкой ниточкой вилась между деревьями, и идти по ней не составляло труда. Снег под кронами сосен был неглубок, но вот холод забрался под мех и пробрал ее до костей. С каждым шагом все тягостнее было ощущать на себе пристальные взгляды духов деревьев. Не ломай ветки и не разводи огонь, и с тобой все будет в порядке, сказала Лусевен. Но Эш чувствовала, что деревья затаили на нее злобу только за то, что она вторглась в их владения.
Сойти с тропинки?
Ни за что. Не здесь. Она уже усвоила этот урок, разлучившись с Кэсси и Боунзом. Нет нужды повторять его. В этом мире слишком уж легко сбиться с пути. Кто знает, каким окажется следующий мир, куда она попадет. Но если она выдержит противоборство с Я-вау-це, то уж наверняка узнает здесь все входы и выходы.
Интересно, появился ли уже в ее глазах этот странный блеск, как у Лусевен и Боунза?
Эш подумала о том, как хорошо было бы сейчас лежать на кровати, почитывая какую-нибудь книгу, например «Как избавиться от привидений».
Она углублялась все дальше в лес.
И старалась не думать.
О злющей Я-вау-це.
О том, что ей делать, когда она наконец столкнется лицом к лицу с духом земли.
У нее уже сильно болели ноги, когда тропинка вывела ее на какую-то, по всей видимости, просеку. Лес поредел и стал напоминать кладбище деревьев. Повсюду лежали поваленные в беспорядке огромные сосны с почерневшей и высохшей хвоей, оставив после себя корявые пни; большие деревья повалили по пути более низкорослые. Тропинка петляла среди этого хаоса разрушения, пока не вышла вроде бы на опушку леса, но впереди ничего нельзя было разглядеть. Ветер гнал слепящую снежную пелену, за которой на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно.
Эш остановилась, заслонив глаза рукой от бьющего в лицо снега. Она не чувствовала ни малейшего желания нырять в этот ураган.
Если Я-вау-це — зимний дух земли, подумала Эш, тогда именно здесь она и должна обитать. А если Я-вау-це живет здесь, тогда, значит, она близка к концу своего путешествия. Чего она не знала, так это хватит ли у нее сил продолжить путь.
Мы никогда не говорили о борьбе, сказала тогда Лусевен.
Ну вот и хорошо, потому что Эш обессилела настолько, что вряд ли смогла бы сразиться даже с мышью. Но взамен Лусевен предлагала ей… пожертвовать собой вместо Нины.
А вот это потребует мужества, которого у Эш, как она полагала, нет.
Ужас перед этим моментом нарастал в ней постепенно, пока она шла по тропинке. И теперь здесь, в конце своего путешествия, она оказалась до такой степени скована холодом и страхом, что не находила в себе сил даже шевельнуться.
Давай же, твердила она себе. Не будь таким собачьим дерьмом. Где же та уличная хулиганка, которая отбривала всех и вся?
Эш знала, где она.
Той девчонки на самом деле не существовало. Это была всего лишь маска, чтобы спрятать боль. Чтобы уберечься от боли и впредь.
Хорошо, подумала она. Тогда сбрось ее. Просто сбрось — и все.
Дрожа, Эш вдохнула морозный воздух, шагнула в снежную пелену и… снова остановилась. На этот раз от удивления.
Лес исчез, как будто его и не было. Стихла вьюга, но снег остался. Тонким слоем он лежал на застывшей от мороза земле. Ветер тоже никуда не делся — бросал пригоршни колкого снега ей в лицо, а потом уносился с поземкой по равнине, которая простиралась на все четыре стороны насколько хватало глаз. А вдали, примерно в полумиле от места, где она стояла, высилось странно знакомое сооружение. Эш понадобилось не больше пары мгновений, чтобы узнать его. Та самая башня из расклада Кэсси.
Это была пятая карта.
Та самая, которая говорила о недалеком будущем.
Что ж, теперь это будущее наступило.
Просто покончи с этим, сказала она себе.
Эш шагнула было вперед, но скрип снега под чьими-то ногами у нее за спиной заставил ее быстро обернуться. Сердце бешено колотилось. Ее страх отнюдь не уменьшился, когда она обнаружила, что стоит лицом к лицу с парнем, который вчера вечером преследовал ее до самого дома.
Теперь он выглядел иначе. По-прежнему с коротко остриженными волосами, но одет примерно так же, как и она, — в меховую парку и брюки вместо одежды уличного панка, в которой она его впервые встретила. Руки были засунуты в карманы.
А вот его глаза ничуть не изменились. Их угрожающий взгляд был устремлен на нее.
— Ты, — сказала Эш. — Что ты здесь делаешь?
Похоже, что не только она, но и все остальные только и делали, что гуляли туда-сюда из одного мира в другой.
— Я здесь живу, — ответил он.
— Ага. Точно.
— Это правда. На самом деле интересно совсем другое: что ты здесь делаешь?
Эш кивнула на башню у себя за спиной.
— Я пытаюсь спасти свою кузину, — ответила она.
Незнакомец вздохнул и вытащил руки из карманов. В правой был зажат нож.
— Тогда я здесь, чтобы остановить тебя, — сказал он.
Выслушав рассказ мужа и дочери, Гвен Карабалло молча сидела за столом в столовой. Нина смотрела на нее с каким-то трепетом. Судя по задумчивому, даже встревоженному выражению материнского лица, было совершенно ясно, о чем она думает.
— Ведь ты веришь нам, правда? — спросила Нина.
Это поразило Гвен. Ведь Нина была здесь, когда все происходило, и все же дочь сомневалась, что и она поверит в это. Если бы кто-нибудь пришел к ней с такими россказнями…
— Конечно, я верю вам, — сказала Гвен. — Я понимаю, что ваш рассказ звучит невероятно, но вы оба — люди, которых я люблю больше всех на свете, и если я не поверю вам, тогда кому же вообще мне верить?
— Боже мой, — сказала Джуди. — Ну почему мои родители не такие понятливые?
Джуди наотрез отказалась идти домой. Как она объяснила, все, что тут случилось, ужасно, но еще ужаснее мысль о том, чтобы остаться дома наедине с собой. Она знала, что духи охотились не за ней, но теперь им известно и о ее существовании! Очень не хотелось рисковать: а вдруг они доберутся и до нее? Дома ей никто не смог бы помочь. Родители уж точно никогда не поняли бы ее.
— Может, тебе для этого надо самой постараться? — сказал Джон.
— Да я стараюсь все время, — ответила Джуди. — Взять хотя бы самые обычные вещи: например, пойти мне на свидание. Но они слишком уж неамериканцы.
Джон кивнул.
— Согласен.
Он сам позвонил матери Джуди и попросил, чтобы девочка осталась у них ночевать.
— Так что же нам делать? — спросила Нина.
— Позвоним охотникам за привидениями? — робко попробовала пошутить мать.
— Не смешно.
— Я знаю. — Гвен вздохнула и повернулась к мужу. — Может быть, нам позвонить еще раз в полицию и выяснить, не знают ли они чего-нибудь нового?
Джон покачал головой.
— Я им сегодня звонил уже трижды. В последний раз они сказали, что позвонят сами, как только будут располагать какой-нибудь информацией, а потому, не буду ли я любезен не мешать им работать.
На этот раз Нина неожиданно для себя подумала вовсе не о том, что нечего, мол, волноваться из-за пропавшей без вести Эшли, а надо волноваться, как бы ее саму не утащила какая-нибудь снежная королева. Как ни странно, сейчас она чувствовала озабоченность судьбой Эшли. Казалось бы, вот, пожалуйста, как раз то, чего она всегда хотела: Эшли нет, и родители снова принадлежат ей одной, но в этот момент у нее было одно-единственное желание: чтобы кузина вернулась. Ей никак не удавалось унять ворчливый голосок, который звучал где-то в затылке и постоянно твердил о том, что ее есть в чем упрекнуть; и она винила себя за то, что вечно желала Эшли зла.
За то, что она всегда хотела, чтобы Эшли убралась вон из ее жизни.
За то, что за ней самой гонялся какой-то призрак, а Эшли попала в беду только потому, что была ее кузиной.
Потому что так, наверное, и случилось.
Эта Я-вау-це, должно быть, сцапала Эшли…
— Да что эта полиция сможет узнать о волшебных странах и духах земли? — спросила Нина.
Ее отец вздохнул.