— Так это еще хуже, раз этот… — она засомневалась в этом слове, поскольку ей была сомнительна вообще вся ситуация в целом, — этот призрак преследует кого-то другого?
У Эш набралась целая небольшая библиотечка по оккультизму, и она любила размышлять над прочитанным, но в глубине души по-настоящему никогда не верила, что все это правда. Потому что, если бы это действительно было так, ее мать давно бы установила с ней связь. В этом-то в первую очередь и крылась причина того, что она увлеклась изучением подобных вещей.
Но ее мать никогда ей не являлась.
Потому что когда умираешь, то это навсегда. Ты больше ничего не чувствуешь. Тебя нет. Тебя больше ничто не волнует.
Но для тех, кого ты покинул, все совсем не так…
— Если бы призраку нужна была ты, — сказал Боунз, — мы могли бы его вызвать и разобраться, в чем дело. А так нам придется разыскать того, кого он преследует, и потом убедить этого человека, — во-первых, что опасность реальна, а во-вторых, что мы можем помочь.
— Ставлю на ее кузину, — сказала Кэсси.
Эш затрясла головой.
— Нина? Да никогда. Подобные вещи ее интересуют ничуть не больше, чем меня ее глупые подружки.
— Выбирает охотник, — сказал Боунз. — Не жертва.
Может быть, и так, подумала Эш, но Нина? Да кому она может понадобиться?
— А как насчет того парня, который шел за мной от магазина вчера вечером? — спросила она. — Я бы сказала, что он более подходящая кандидатура.
— Мне надоело слушать о нем, — сказала Кэсси.
Боунз кивнул.
— Он не подходит. И я не верю в совпадения. К тому же призрак — женщина, мне на это указывают кости, а тебе — основная карта в твоем гадании. И, как водится, для подобной охоты она будет искать кого-нибудь одного с ней пола.
— Почему? — заинтересовалась Эш.
— Видимо, мы имеем дело с одной из тех милых маниту,4 у которых в родственницах — бабушка Жаба.
— Но она всегда была доброжелательна, — нахмурившись, сказала Кэсси.
— Верно, — кивнул Боунз. — Но маниту безнравственны. Эта, похоже, лишилась силы; она пытается найти источник энергии — душу какой-нибудь девушки, чтобы восполнить свои потери.
— Вы хотите сказать, как вампир? — спросила Эш.
Она не смогла удержаться от смеха. Сама мысль была нелепой. Какая-то индейская кровопийца гоняется за ее кузиной? Да уж, как же.
— Что-то вроде этого, — серьезно сказал Боунз.
У Эш внутри все сжалось. Боже. Он произнес это так, как будто действительно верил в то, что говорит.
Она прочистила горло.
— Тогда… э… что же нам делать?
— Я должен увидеться с твоей кузиной, — сказал Боунз.
Как будто Нина потащится в какой-то Верхний Фоксвилл, по совету Эш. Или, может, пригласить Кэсси с Боунзом на обед? Как бы посмотрели на это дядя с тетей?
И тут ее разогнавшиеся мысли притормозили.
Нинины родители.
— Она частично индианка, — сказала Эш. — Моя кузина Нина. Ее папа на какую-то половину индеец.
И, если задуматься, родители Нины, пожалуй, не моргнув глазом радушно приняли бы Кэсси и Боунза у себя в доме. Не такие уж они состоятельные люди и совсем не снобы. Это с их-то обветшалыми бредовыми постерами Филлмура, все еще висящими на стене — через двадцать лет после того, как презервативы впервые рекламировались! Да еще эти их замшелые рок-группы: «Grateful Dead», «The Acid Test Band», «Big Brother and Holding Company» — ужас!
— Вот-вот, — сказал Боунз.
Эш кивнула.
— Я не знаю, из какого племени ее бабушка, но ее папа прожил здесь всю свою жизнь, поэтому, может быть, это какое-то местное племя.
— Я думаю, ты угадала правильно, — сказал Боунз Кэсси. — Мы должны будем…
Он умолк на полуслове, поскольку с нижнего этажа здания внезапно донесся какой-то шум.
— О черт! — воскликнула Кэсси.
— В чем дело? — спросила Эш.
Кэсси вздохнула.
— Легавые проводят одну из своих чисточек.
— Полицейские? Зачем?
— Ассоциация, которая владеет этими кварталами, убедила какого-то члена городского совета, что полиция должна время от времени отлавливать и выдворять отсюда временных жильцов.
Она произнесла это так, как будто цитировала газетную статью.
— Но это несправедливо! Ведь здесь никто больше не живет, так почему же нельзя вам?
— Потому что, если в одном из домов что-то с кем-то случится и предъявят иск, ассоциация будет нести официальную ответственность. А так как можно смело держать пари, что здесь ни у кого нет страховки…
Эш начала подниматься.
— Ну тогда давайте сматываться отсюда. Не хватает только, чтобы дядя с тетей вытаскивали меня из приемника для несовершеннолетних!
Кэсси положила руку на колено Эш, не давая ей встать.
— Кэсси, меня засадят дома на месяцы!
— Не бойся, — сказала Кэсси. — Есть только один способ выбраться отсюда так, чтобы нас не сцапали.
Эш слышала, как на первом этаже полицейские грубо орали на жильцов, которых они там застукали. Сверху донесся шум спора, звуки были похожи на хлопанье двери.
— О чем ты говоришь? — спросила Эш.
Кэсси в ответ только взглянула на своего приятеля.
— Боунз?
Тот уже протяжно напевал — на этот раз другую песню.
— Ox-на, ох-ня-на, хей-канта, но-ва-канта…
Откуда-то он извлек курительную трубку с длинным черенком. С чашечки свешивались кожаные ремешки, украшенные бусинами, раковинами и перьями. Он набил трубку темными табачными листьями.
Эш слышала, как полицейские поднимались по лестнице.
— Кэсси… — начала было она, снова попыталась подняться, но Кэсси мертвой хваткой больно сжала ее ногу, не давая возможности встать.
— Извини, Эш, — сказала Кэсси, — но тебе лучше всего пойти с нами.
— Но вы же не двигаетесь с места!
Боунз прервал свою песню и раскурил трубку. В воздухе заклубился густой дым, — пожалуй, гораздо больше дыма, чем могло бы выйти, да еще так быстро, из совсем небольшой трубки. Она неожиданно почувствовала, что закружилась голова, как будто спускаешься на скоростном лифте. Желудок свело судорогами тошноты. В комнате уже ничего нельзя было различить — ничего, кроме сплошного едкого дыма, от которого щипало в глазах и першило в горле. На своем колене она все еще чувствовала руку Кэсси, но та больше не держала ее так крепко. А внизу, там, где был пол…
От панического страха мороз пошел по коже.
О Боже!
Пол под ногами исчез, и она почувствовала под собой неровную шероховатую поверхность какого-то камня. Поднявшийся ветер разметал волосы, изорвал в клочья клубы дыма и развеял их.
Панический страх Эш сменился ошеломленным недоверием, когда она отчетливо поняла, что они втроем сидят на вершине огромного гранитного утеса, а далеко внизу расстилается бесконечное пространство, покрытое лесом. Верхушки деревьев сливались в сплошное зеленое море, которое простиралось насколько хватало глаз, до самого горизонта.
— К-К-Кэсси?.. — промямлила Эш, обнаружив, что слова никак не идут из пересохшего горла. — Где… где мы?
— В стране духов, — ответил Боунз.
Она взглянула на колдуна. В его глазах плясало неистовое клоунское веселье, но он больше не казался Эш смешным. Это был настоящий, без дураков, шаман. Парень, который смог сотворить такое, может все, ведь правда? Так чем же он занимался, скрываясь в Верхнем Фоксвилле?
И что ему нужно от нее?
— Не бойся, — умоляюще повторила Кэсси, успокаивая ее.
А я и не боюсь, хотела ответить ей Эш. Я всего-навсего в ужасе. Но голос отказался ей повиноваться, и ее хватило лишь на то, чтобы озираться вокруг, уговаривая себя очнуться от сна. Ведь ничем иным все это и не должно быть!
Вернувшись из школы, Нина вытащила через заднюю дверь дома одно из старомодных плетеных кресел и устроила его посередине лужайки размером с носовой платок — так, чтобы на него падали последние лучи солнца. Переоделась в поношенные шорты и блузку, завязанную узлом на животе. Потом прихватила из дома лимонный сок с водой, последний номер «Сэсси» и плюхнулась в кресло, водрузив на один подлокотник стакан, а на другой — журнал.
Она пребывала в не самом лучшем расположении духа.
Во-первых, Джуди использовала ее как предлог, чтобы отправиться на гулянку с Берни Файном. Нина была совсем не против того, чтобы прикрыть подругу, но ей действительно нужно было поговорить с Джуди, и не мимоходом, как получилось в обеденный перерыв. Что за беда с этими мальчишками! Они только мешают такому важному делу, как настоящая дружба.
К тому же Нине пришлось выслушать сетования матери по поводу того, что ей в мастерскую звонили из школы, потому что Эшли опять прогуляла; и не знает ли Нина, где ее кузина, и что они дождутся — в конце концов она доберется до этой девчонки, потому что всему есть предел.
Почему бы тебе не высказать все это самой Эшли, так и подмывало Нину ответить матери. Но Эшли, разумеется, не было, поэтому все шишки достались Нине. Эшли было бы поделом, если бы ее посадили под замок на целый год.
Но что действительно портило Нине жизнь, так это сны. Ей и так не доставляло никакого удовольствия видеть их примерно раз в неделю на протяжении всего последнего года. Теперь же они вторгались в ее жизнь и наяву, а вот это ей уж совсем ни к чему. В следующий раз она, чего доброго, отключится прямо на волейбольной тренировке и начнет лаять собакой или еще чего похлеще. Вот будет здорово! Ей и так хватает всякой чуши, которую о ней болтают: и так половина школы считает ее законченной зубрилкой, второй же половине до нее и вовсе нет никакого дела.
Она не понимала, чего они к ней цепляются. Уж если они ходят в школу, тоже могли бы показать, на что способны. И потом, многие предметы — история, английский, а особенно математика и естественные науки — были действительно интересными. Не то чтобы она совсем уж не валяла дурака: время от времени прогуливала, коротая время в туалете. Но для некоторых этого было недостаточно. Если хочешь быть своей в доску, хорошо учиться не полагается.