ою. А оставлять врагу людей, чтобы у него опять была рабочая и военная сила, по большому счету, абсолютно неправильно. Такое нельзя допустить. И если в войне будет последовательно проводиться эта линия на уничтожение людей, в чем я убежден, тогда русские уже в течение этого года и следующей зимы потеряют свою силу и истекут кровью».
Надо сказать, что подобные рекомендации Г. Гиммлера возымели свое действие, потому что советские мирные жители гибли и от непосредственных военных действий, и от недоедания, связанного с осадой и блокадой. Рейхсфюрер продолжал: «Недопустимо жертвовать жизнями немецких солдат для спасения русских городов от пожаров или снабжать их за счет немецкой родины. Хаос в России станет больше, если жители советских городов склонятся к бегству вглубь России. Поэтому перед взятием городов необходимо сломить артиллерийским огнем их сопротивление и принудить население к бегству. Эти меры следует довести до всех командиров». Запись подобных изречений Г. Гиммлера была найдена в военном журнале 6-й немецкой армии. Один миллион погибших среди гражданского населения – таков итог блокады Ленинграда.
В Смоленске, Краснодаре только за август 1942 г. во время варварских налетов германской авиации погибли свыше 40 000 мирных жителей.
За два года оккупации Киева в Бабьем Яре расстреляли десятки тысяч людей по национальному признаку – пострадали евреи, украинцы, русские и цыгане только лишь за свою национальность. Два дня «работы» фашистской зондеркоманды 4А – и были истреблены почти 40 000 человек. Большие человеческие жертвы понесла Белоруссия – в ней заживо сожгли жителей свыше 600 деревень. Самый печально известный случай – это Хатынская трагедия.
Всего за время оккупации фашистами Белорусской ССР погибли 1 409 235 мирных граждан, еще 399 000 человек были насильственно вывезены на принудительные работы в Германию. Из них 275 000 человек так и не вернулись домой. В Смоленске и его окрестностях за 26 месяцев оккупации фашистами были уничтожены свыше 135 000 мирных граждан и военнопленных, более 87 000 горожан были схвачены и отправлены на принудительные работы в Германию. На момент освобождения в 1943 г. Смоленска в нем оставалось всего 20 000 жителей. В городах, расположенных на южном побережье Крыма, таких как Карабузар, Евпатория, Алушта и другие, в конце ноября 1941 г. опергруппой D были расстреляны почти 20 000 евреев, тысячи крымских казаков, сотни цыган, а также коммунистов и партизан.
Поисковые работы, позволяющие наиболее точно оценить людские потери, которые понес Советский Союз в годы Второй мировой войны, ведутся и в настоящее время.
Тот факт, что потери советских Вооруженных сил многократно превосходили потери вермахта, требует отдельного рассмотрения. Ведь советско-германская война была по сути противоборством двух тоталитарных государственных машин. Закончилась она для каждой из сторон с весьма различными, во многом парадоксальными результатами. При всей схожести двух режимов существовали между ними и существенные различия, оказавшие влияние как на масштаб военных потерь для каждой стороны, так и на конечный исход войны. Гитлер и его партия получили в 1933 г. власть в значительно более промышленно развитой, более капиталистической и цивилизованной стране, чем Ленин и большевистская диктатура в 1917 г. В Германии существовала одна из наиболее старых и апробированных в мире военных традиций, которую Гитлер, готовясь к войне, не разрушил, а сохранил и приумножил. Нацистский тоталитаризм до Второй мировой войны существовал всего 6 лет, начиная с середины 1934 г., когда он достиг своего монопольного господства. А в годы войны разрушать военную машину и военную традицию было, в принципе, невозможно. Немецкая тоталитарная система во многом отличалась от советской. Во-первых, в Германии сохранилась частная собственность, во-вторых, человеческая личность, несомненно, представляла определенную ценность. Интересно, что этот последний фактор каким-то образом уживался с расовой непримиримостью. По замечанию капитана абвера В. Штрик-Штрикфельдта, «… нацистский режим стремился к тоталитарной, всеобъемлющей власти, но она еще не достигла дьявольского совершенства сталинизма. В Третьем рейхе все же сохранялись какие-то основы старой государственной и общественной структуры; еще не были задушены полностью частная инициатива и частная собственность; еще было возможно работать и жить, не завися от государства. Немцы еще могли высказывать свое мнение, если оно и не сходилось с официальной догмой, могли даже, до известной степени, действовать так, как считали лучшим. Хотя партийное давление и увеличивалось все более ощутимо… но эта форма несвободы в Германии оценивалась подавляющим большинством бывших советских граждан мерками сталинского режима насилия и поэтому воспринималась все же как свобода. И в этом была большая разница между нами…».
Советский тоталитарный режим возник значительно раньше германского – в ноябре 1917 г., а к середине 1918 г. уже сформировалась однопартийная монополия на власть. Эту власть отстаивали потом еще в кровопролитной, братоубийственной Гражданской войне. Несмотря на то что российская военная традиция, основы которой были заложены еще, вероятно, в годы царизма, уже перед Первой мировой войной переживала упадок, большевики, тем не менее, продолжали ее разрушать. Этот процесс проходил в ходе революции 1917 г. и последовавшей за ней Гражданской войны.
Надо сказать, что Гражданская война в России значительно сократила количество профессиональных военных. Те, кто в ней уцелел, подверглись террору, другие же просто покинули родину. Наконец, оставшихся армия просто вытеснила, многих репрессировали власти.
В последние два года перед Второй мировой войной оставшихся в живых из числа дореволюционных военных можно было буквально пересчитать по пальцам. Из них еще меньшее количество находилось на командных постах.
В первую очередь следует назвать Б. М. Шапошникова. В прошлом он был полковником царской армии, во время Второй мировой войны Шапошников получил звание маршала и стал начальником Генштаба.
Значимой новой военной традиции так и не было создано. Советский тоталитаризм был гораздо всеохватнее нацистского. Он упразднял не только частнособственнические отношения, по Марксу, но и в противовес уже самому марксистскому учению о раскрытии способностей каждого члена общества убивал любую возможность индивидуальной инициативы, не получившей санкции сверху. Поскольку советская государственная машина опиралась на террор, более того, он являлся основой ее существования, человек в этой системе был не более чем одной из ее составных. Жизнь подданных этой своеобразной коллективной монархии не стоила ничего для господствовавшей номенклатуры. Так, советский социолог и историк М. С. Восленский отмечал похожесть советского строя на основанные на «всеобщем рабстве» восточные деспотии, упоминая «гигантские армии восточных деспотов», которые комплектовались мобилизованными «псевдосвободными» общинниками. Что составляло основу Красной армии? Это: крестьяне, по существу – рабы, не имевшие права покинуть свой колхоз, в который их когда-то насильно загнали, и рабочие, тоже «приписанные» к определенному заводу или фабрике. В такой системе органически возможной была лишь основанная на шаблоне военная традиция, копировавшая давно устаревшие тактические принципы Первой мировой войны (такие, как, например, наступление «волнами» густых цепей пехоты) и заранее ориентированная на неограниченные лимиты людских ресурсов. Эта традиция позволяла жертвовать жизнями собственных солдат по любому случаю. Плюс еще более низкий образовательный уровень советского населения вкупе с общей промышленной отсталостью СССР по сравнению с Германией и ее западными союзниками. Эта отсталость прекрасно осознавалась и советским руководством. Маршал Г. К. Жуков после войны говорил, что «нельзя забывать, что мы вступили в войну, еще продолжая быть отсталой в промышленном отношении страной по сравнению с Германией» и что «в Германии был значительно выше военный потенциал, уровень промышленности, уровень промышленной культуры, уровень общей подготовленности к войне».
Гитлер, несмотря на распространенное мнение о том, что он не считался с людскими ресурсами, стремился минимизировать людские потери сил вермахта, осознавая ограниченность человеческих ресурсов Германии в сравнении с ее противниками, он также опасался недовольства населения слишком большими жертвами. Нация хорошо помнила обещанный ей фюрером блицкриг и не смогла бы простить большого кровопролития. Поэтому А. Гитлер неоднократно повторял, что в интересах «дела» в армию не следует направлять квалифицированные рабочие кадры, а тех, кто уже был мобилизован, надо отозвать. Тем самым уменьшались людские потери, поскольку «квалифицированный рабочий может все 360 дней в году работать над созданием самого совершенного для своего времени вооружения и тем самым спасти жизнь сотням солдат». И. Сталин, надо полагать, разделял в этом плане мнение фашистского лидера, и некоторые его призывы подтверждают это. 27 мая 1942 г. он отправил командному составу Юго-Западного фронта телеграмму, в которой говорилось:
«Не пора ли вам научиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Воевать надо не числом, а умением… Учтите все это, если вы хотите когда-либо научиться побеждать врага, а не доставлять ему легкую победу. В противном случае вооружение, получаемое вами от Ставки, будет переходить в руки врага, как это происходит теперь».
Однако гораздо чаще в его приказах звучало настойчивое: «не считаться с жертвами».
Соотношение германских и советских потерь, на всем протяжении войны остававшееся крайне неблагоприятным для советской стороны, показывает, что для Советской армии на практике имела смысл лишь сталинская установка побеждать любой ценой, невзирая ни на какие потери. Хотя людские потери со стороны немцев и возросли к концу войны, на это были совсем другие причины, нежели в Советской армии. Прежде всего страны – участницы антигитлеровской коалиции многократно превосходили немцев в боеприпасах и военной технике, и кроме того, опытных немецких военнослужащих заменяли из-за потерь, как правило, новобранцы из числа студентов и учащихся.