«Море — оно такое, — вспомнились давние слова Ника, куда угодно пробьется».
«Ты поэтому так любишь море?»
«Я разве сказал, что люблю?»
«Нет. — Тина улыбнулась. — Но ты и мне не говорил, что любишь».
Ник тогда как-то выкрутился. Засмеялся и перевел разговор на другое — а может, просто обнял покрепче. О том, что любит ее, он сказал гораздо позже. А тогда слова были не нужны, тогда они и так все знали.
Скоро по правую руку потянулись скалы.
Где-то там, высоко — обрыв, куда привел ее когда-то Ник.
«Сидел вон там, — вспомнила Тина, — и думал: вот сорвусь сейчас, и никто меня не найдет. Они ведь даже знать не будут, где искать! И жутко этим гордился».
Теперь она знала, от чего прятался Ник.
«Думал, стану взрослым — и сразу все проблемы закончатся. Просто, сами собой исчезнут»…
Не исчезли. Догнали и пустили жизнь его под откос. А она, Тина, собиралась поставить последнюю точку.
Нет!.. Тина нажала на газ.
С трудом выровняла вильнувшую на мокром асфальте машину и сбавила скорость — поняла, что ехать быстрее, чем сейчас, не сумеет.
Звонить Нику она уже не пыталась, бесполезно. Надеялась только на то, что доберется до городка раньше, чем он решит оседлать байк.
В конце концов, дождь! Ветер. Не сумасшедший же он, куда-то ехать по такой погоде!..
Так Тина пыталась успокоить себя, а в глубине души знала — сумасшедший. Ему плевать на погоду, не зря же в штормовом море купался. Захочет — поедет, и никто его не остановит. Русский — а они, говорят, все ненормальные. Может, за эту отчаянность она его и любит.
Среди знакомых мужчин, а было их в жизни Тины немало, такие, как Ник, не встречались. Способные на то, чтобы зачеркнуть собственную жизнь — и ведь даже не ради женщины.
Ради нее, Тины, сейчас она это поняла, Ник молчал на процессе — хотя у него наверняка было что рассказать. Кларк ведь не по доброте душевной не стал писать заявление в полицию, когда у него появилась возможность упрятать Ника за решетку. Еще тогда, двенадцать лет назад, когда застукал их с Тиной в сарайчике для инструментов… Чем-то Ник сдерживал Кларка все эти годы — значит, доказательства у него были. Он держал Кларка за горло, но почему-то не сжимал кулак. Почему?..
Да потому, что верил Кларку! — поняла вдруг Тина. Тот, вероятно, дал обещание прекратить свои гнусности, и Ник поверил. А потом узнал от меня о «благотворительности». Его ведь так и подбросило от слова «школа», а я тогда не обратила внимания… Господи, какая я была дура!
Ник пошел на убийство, вспомнив то, что сам пережил когда-то, и не желая своей участи незнакомым пацанам. Он ненавидел Кларка. И в тот день ненависть захлестнула настолько, что на последствия стало плевать.
Тина поняла, что впервые называет Эндрю по фамилии. И поняла, что думает о нем с гадливостью, так же, наверное, как думал Ник.
Пожалуйста, — взмолилась она, — прошу тебя, Ник, сиди дома!
Напейся, воткнись в телек, приведи бабу — делай что хочешь, только не прикасайся к байку! Пожалуйста, умоляю!..
И в этот момент Тина увидела впереди огонек фары. Он едва пробивался сквозь дождевые струи, но второй огонек виден не был. Перед Тиной ехала не машина, мотоцикл.
В темноте. В дождь. По дороге, идущей вдоль скал — на скорости, сопоставимой с той, что показывал спидометр Тины…
«Это не он, — попробовала Тина успокоить себя. — У кого-то просто не работает одна фара. Или это другой байкер. Это не он. Не он!»
Дорога вышла на прямой участок, Тина прибавила скорость.
Скоро стало видно, что надежда на неработающую фару — ерунда. Перед ней ехал мотоцикл.
«Это не он…» Справа мелькнул дорожный знак — опасный поворот.
Догнала. Фары осветили байкера.
Ярко-желтый шлем. Черную пантеру, приготовившуюся к прыжку…
— Стой! — Тина кричала — понимая, что кричать бесполезно, Ник входил в поворот. — Стой!
Она попыталась обойти его. Прикрыть, заслонить собой от столкновения со скалами. От того неминуемого ужаса, когда у мотоцикла сорвется колесо, и Ник ничего не сможет сделать.
— Сто-о-ой!!!
Тина опоздала. Вылетев за поворот, увидела упавший на бок мотоцикл — скользящий, будто по льду, по мокрой дороге влево, к обрыву.
И увлекающий за собой человека — за руль Ник уже не держался, откинулся назад.
Ярко-желтый шлем будто катился по асфальту, и казалось, что изображенная на нем пантера пытается уцепиться за поверхность когтями.
Тина закричала. Не удержала машину, ее занесло. Попыталась выровнять руль — уже понимая, что не сумеет. Машина жила своей жизнью. Развернулась и врезалась в скалу.
Море. Теплое, ласковое море. Тина не плывет — раскинула руки и лежит, качаясь на волнах. А Ник где-то здесь, рядом. Она знает, что стоит повернуть голову, и увидит его.
Но голова отчего-то не поворачивается. И руки… они тоже не поднимаются. Тина силится повернуться, сбросить невидимые оковы — и не может.
— Ник! — зовет она. — Ник! Помоги мне!
— Я здесь, — отвечает он, — сейчас.
Ник появляется перед ней.
Моря вокруг уже нет, волны исчезли. Есть только Тина и Ник.
Тина видит лицо Ника, видит, как он тянет к ней руки.
— Сейчас, — повторяет Ник, — сейчас… Не могу до тебя дотянуться, что-то мешает. Посмотри?
Поворачивается к Тине спиной, и она видит, что голова у Ника размозжена, по спине стекает кровь.
Это не он. Это Эндрю! Поднимается со дна бассейна.
— Хочешь искупаться, Ти?
Тина кричит от ужаса и снова проваливается в небытие.
— Ох!.. Наконец-то вы очнулись, сеньора.
Полная женщина в белом халате поправила подушку под Тининой головой. Представилась, предупреждая вопрос:
— Меня зовут Анна, я сиделка. Вы находитесь в больнице. Сейчас я позову доктора.
— С-с… — язык во рту едва ворочался.
Сиделка покачала головой:
— Вам пока не стоит разговаривать.
— С-скажите, — все же выдавила Тина. В горле будто песок скрипел, она откашлялась. — Скажите… Ник жив?
— Кто, простите? — Сиделка наклонилась к ней, прислушиваясь.
— Байкер. Я попала в аварию…
— Да-да, верно! Хорошо, что вы помните, сеньора. Это очень хороший признак.
Тина досадливо отмахнулась.
— Там, на дороге… я видела, как упал мотоциклист. Он выжил?
— Не знаю, сеньора. — Сиделка отвела глаза. — Меня не посвящали в подробности аварии. Я сейчас позову доктора. И, если не возражаете, позвоню няне вашей дочери — она просила сообщить, как только вы придете в себя.
— Ох, — спохватилась Тина, — конечно. С Марией все в порядке?
— Да-да, не беспокойтесь. Девочке не говорили про аварию, сказали, что вам пришлось срочно уехать по делам.
— И правильно. Спасибо… Может, я сама позвоню домой?
— Я думаю, вам не стоит лишний раз напрягать связки… Подождите немного, скоро придет врач. — Сиделка вышла.
Тина откинулась на подушку.
«Ты жив, Ник! Ты не мог разбиться, это было бы чудовищной несправедливостью».
Она изо всех сил старалась забыть про отведенные в сторону глаза Анны.
— Мамочка, что с тобой?! — Мария бросилась к Тине прямо с порога. — У тебя болят руки?
— Немного. — Тина улыбнулась дочери. — Не беспокойся, моя хорошая. Все пройдет.
«У вас сломаны обе руки, сеньора. Подушка безопасности компенсировала удар, благодаря ей вы живы. Но переломы сложные, срастаться будут долго. Кроме рук, повреждены два ребра и носовая перегородка. Тяжелое сотрясение мозга, ушибы…»
Голос врача долетал как будто издалека. Тина его почти не слышала, да и не пыталась услышать. На главный вопрос врач уже ответил.
«Скажите, пожалуйста. Тот мотоциклист, на дороге, который тоже попал в аварию… Он жив?»
Врач покачал головой:
«Увы, сеньора. Он погиб на месте. Сломал шею от удара об асфальт, с такими травмами не живут. Но вашей вины в аварии нет! Экспертизу провели в тот же день, это доказано. Вам не о чем беспоко…»
«По…гиб? — Тина не смогла внятно произнести слово, окончание зажевалось, будто пленка в старом магнитофоне. Она собралась с силами, впилась глазами в лицо врача. — Нет. Не может быть. Он не мог погибнуть! Не мог, понимаете?!»
«Успокойтесь, сеньора. — Врач кивнул кому-то, осторожно взял Тину за плечи. — Вам нельзя волноваться, вы едва успели прийти в себя…»
Тина смотрела на него.
Невысокий, худощавый. Лицо немолодое, но приятное. И голос приятный. И профессиональное сочувствие в глазах… Поверила она не словам врача, а этому фальшивому сочувствию.
Погиб.
Погиб…
Когда в плечо вонзилась игла, Тина даже не вздрогнула.
«Вам надо отдохнуть, сеньора, — врач бережно помог ей опуститься на подушки. — Надо поспать».
— Не беспокойся, моя хорошая. Все пройдет. — Тина улыбалась через силу. Заставляла себя улыбаться, как заставила себя позволить няне привести сюда Марию. — Расскажи скорее, как твои дела? Я очень по тебе соскучилась.
— У Эвиной соседки родились котята! — немедленно выпалила главную новость дочь.
— Не у соседки, а у ее кошки, — поправила няня, — как у соседки могут родиться котята?
— То есть, у кошки, — прыснув, поправилась Мария. — Две серых, один черный, а один — непонятно какой! Представляешь?..
Тина, по-прежнему старательно улыбаясь, кивала в такт словам дочери. Из беспечной болтовни Марии расслышала едва ли первую фразу.
«Все пройдет», — сказала она Марии.
И обманула.
Нет. Не пройдет.
Глава 29
— Вы опять не прикасались к эспандеру, сеньора. — Врач покачал головой. — Я ведь объяснял, никакие лекарства и процедуры не помогут вам лучше, чем упражнения!
— Да, я помню. — Тина через силу улыбнулась. — Я обязательно позанимаюсь, обещаю.
Врач вздохнул.
— Уверены, что хотите остаться в больнице? Может быть, все-таки домой? Упражнениями можно заниматься дома, я порекомендую хорошую медицинскую сестру…