Однако многих тянуло на Автостраду по совсем иным соображениям. Например, сюда приезжали машины" с грузом, который водителям удалось за день припрятать. Они привозили обувь, одежду и другие товары широкого потребления, которые стали дефицитными, но в основном — продукты питания, главным образом консервы. Несмотря на так называемый «усиленный контроль» и систему рационирования водители грузовиков могли нередко без особых затруднений украсть немалое количество товаров под видом усушки, утруски и потерь, связанных с транспортировкой, а то и просто подкупали инспекторов, предлагая им часть прибыли. Торговля продуктами на черном рынке была для многих весьма доходным предприятием. И никого особенно не трогало, что это воровство и укрывательство краденого; впрочем, никто так и не думал. Люди, приходившие на Автостраду купить то, что им необходимо, были склонны считать, что те, кто занимается незаконной торговлей дефицитными товарами, помогают исправлять недостатки, заложенные в несправедливой системе их распределения между потребителями. А все знали, что отдельные универсальные магазины снабжаются лучше других, хотя формально и те и другие принадлежат государству. Коррупция среди правительственных чиновников стала одной из главных проблем, с которой столкнулась администрация в этой критической обстановке, а хищения, меновая торговля и противозаконный черный рынок фактически уравновешивали несправедливое распределение материальных благ, против которого выступал народ.
Далеко не все, что здесь продавали, отличалось высоким качеством. Например, крупные партии овощей, фруктов и других продуктов, предназначенные для Насыпи, нередко оказывались на Автостраде, на стоянках, где отдельные торговцы, совсем уж обнаглев, поставили постоянные прилавки и даже приладили над ними крышу от дождя. Правда, чаще всего торговые операции совершались непосредственно из машины в машину, из рук торговца в руки покупателя, быстро и незаметно, по достижении договоренности. Большая часть краденых вещей также рано или поздно попадала сюда, и полиция нередко устраивала облавы, тщательно прочесывая эти нелегальные «рынки», во всяком случае, те, что она успевала захватить врасплох, пока не заработал «телеграф джунглей», заблаговременно предупреждая всех,- тогда стоянки пустели и на них оставался лишь мусор, бумага, затоптанные газоны и вонючие испорченные уборные.
С Насыпи можно было попасть на Автостраду по старой дороге, которая шла через пустошь за садами параллельно фундаменту Автострады до тех пор, пока, не врезалась в южный склон Эббот-Хилл. Здесь нужно было сойти с дороги (которой пользовался только старьевщик Дос-Манос, когда два раза в месяц наведывался к Доку Фишеру) и подняться наискосок по заросшему кустарником склону до заграждения из двух рядов колючей проволоки, устроенного для защиты дороги и стоянок В свое время здесь начали строительство огромной автостоянки, предназначенной для желающих полюбоваться развалинами монастыря, силуэт которого вырисовывался на вершине Эббот-Хилл в обрамлении хвойных деревьев. Предполагалось наладить продажу сувениров, а также организовать различные виды обслуживания для автомобилистов, но когда вместе с ухудшением конъюнктуры туризм пошел на убыль, строительство прекратили, и теперь о нем напоминала лишь обширная площадка, наполовину выложенная бетонными плитами там, где были запроектированы ларьки, киоски и станции обслуживания. Вот здесь-то и располагались торговцы и покупатели, приезжавшие по Автостраде.
От Насыпи по Автостраде надо было идти минут сорок, однако Аллан проделывал этот путь иногда по три раза в неделю с тяжелым мешком, наполненным вещами, которые он рассчитывал обменять главным образом на еду. Если же его вещи не находили сбыта, он расплачивался деньгами из кожаного кошелька, но делал это крайне неохотно. В случае необходимости он предпочитал выпросить что-нибудь. Постепенно Аллан примелькался на автостоянке, и те торговцы, которые бывали здесь так же часто, как сам Аллан, начали узнавать его и нередко подбрасывали ему кое-какую мелочь, если торговля шла удачно.
Аллан ни с кем особенно не разговаривал и не смешивался с толпой, заполнявшей этот импровизированный рынок, однако теперь он почти не отличался от массы бродяг, которые, «голосуя» на шоссе, переезжали с места на место, торговали, нищенствовали или воровали и предлагали свои услуги за кусок хлеба. Впрочем, бродяги эти тоже ничем не отличались как от торговцев, так и от тех, кто случайно попадал сюда, стремясь что-нибудь купить или продать. На Автостраде все выглядели более или менее одинаково, и это нравилось Аллану. И еще ему нравилась атмосфера непринужденности и веселья, которая здесь царила. Сердечность и доброжелательность в отношениях между чужими людьми были для него чем-то новым. Хотя деловые контакты проходили, как правило, черезвычайно быстро и по возможности незаметно — люди подъезжали, останавливались, осматривались, заключали сделку и ехали дальше, чаще всего по нескольку человек в загруженной до предела (для экономии бензина) машине,— у торговцев и покупателей всегда хватало времени пошутить, поострить, пожать друг другу руки. Само собой разумеется, могли возникнуть и разногласия, но до ссор дело доходило крайне редко.
Судя по всему, настоящие спекулянты здесь почти не появлялись. Чаще всего сюда приезжали люди с вещами, без которых могли обойтись, чтобы обменять их на то, в чем они нуждались, и этот товарообмен совершался легко и непринужденно. Создавалось впечатление, что необходимость добывать продукты и товары пробудила в людях изобретательность, которая отнюдь не ограничивалась решением вопроса о том, что менять и что требовать взамен; она вызвала к жизни новые виды деятельности и новые формы сотрудничества, развивая инициативу и гибкость, потому что здесь не существовало каких-либо правил и запретов и все определяли лишь находчивость и здравый смысл; да и сами формы общения стали более свободными и разнообразными. Казалось, в людях вдруг проявилась творческая энергия, о существовании которой они раньше даже не подозревали, и они медленно учились ею пользоваться, пуская ее в дело... Они начали понимать, в каком бедственном положении очутились, но еще не почувствовали настоящей нужды. У них хватало жизнеспособности, чтобы, когда потребуют обстоятельства, сойти с проторенной дорожки; у них ещё возникало стремление помогать друг другу— до известной степени, конечно,— еще существовала неукротимость страстей, которую не могли задавить система рационирования и железная необходимость. Пока еще было не так уж плохо, лишь бы не стало хуже.
Никогда в жизни Аллан не видел ничего подобного и смотрел на все как зачарованный. Свой предшествующий опыт общения с людьми он в основном приобрел в жалких увеселительных заведениях Свитуотера, на заполненных шумной толпой тротуарах, в злобной толчее магазинов, в том самом прошлом, которое теперь казалось ему более далеким и более нереальным, чем когда бы то ни было.
Однажды рано утром, когда Аллан пришел на стоянку — судя по оживленному движению на Автостраде, была суббота—и остановился у ларька, где несколько человек сидели на корточках вокруг примуса, на котором кипел в кастрюле соблазнительно пахнущий суп, он вдруг увидел, как из большого трейлера вылезла Мэри Даямонд и трейлер тут же снова тронулся в путь. Она едва держалась на ногах от усталости, и, глядя, как она растерянно стоит на обочине, машинально поправляя прическу и юбку, Аллан почувствовал к ней какую-то странную нежность. Дул промозглый, северный ветер, и Мэри дрожала от холода, потому что поверх тонкой блузки на ней был только короткий расстегнутый жакет. Аллан продолжал неподвижно стоять. Заметив его, Мэри нерешительно двинулась к нему. Не так уж часто им приходилось встречаться в присутствии посторонних.
— Ты замерзла,— сказал Аллан, когда Мэри подошла достаточно близко. Сам он закутался в автомобильный плед и был похож на сельскохозяйственного рабочего, спустившегося с гор.
— Не страшно. Это пройдет.
Порывшись в сумочке, она вытащила сигарету.
— Разве у тебя нет чего-нибудь потеплее? Скоро зима. Мэри равнодушно пожала плечами.
— Понимаешь, в некотором роде это моя рабочая форма...
— Вот, возьми одеяло.
Аллан захватил с собой два пледа, которые хотел обменять на консервы. Одеяла были сейчас в цене, потому что приближалась зима и уже ощущалась нехватка всех видов топлива, а на нефтепродукты и электричество было введено нормирование.
— А как же ты?
Мэри произнесла это без особой убежденности. Она ужасно замерзла и с благодарностью взяла плед, который Аллан протянул ей.
— Мне пора домой,— сказала она.— Я должна поспать.
— Подожди,— сказал Аллан.— Пойдем вместе.
Разговаривая с Мэри, он одновременно следил за тем, что происходит на Автостраде. Вот у обочины остановилась еще одна машина. Автофургон. За рулем сидел шофер и ждал. К нему подошел человек. За ним еще один...
— Подожди меня здесь,— сказал Аллан.— Я только посмотрю, что у него есть. Немного погодя он вернулся без одеяла, но с каким-то тяжелым узлом.
— Пошли,— сказал он.
Они стали спускаться по крутой тропе, Аллан шел впереди. Когда они проходили мимо одной из гигантских опор, державших Автостраду, он остановился и повернулся к Мэри, которая, спотыкаясь и скользя, шла за ним. Здесь они были защищены от ветра. Над головой у них с шумом проносились машины. Пыль, смешавшись с дождем, превратилась в липкую пленку, которая затягивала все вокруг. Мэри осторожно спускалась боком по крутой тропинке, упираясь рукой в склон и вытягивая вперед ногу, так что ему открывалась полоска светлой кожи на ее бедре. Каждым своим движением она разжигала в нем страсть. Прошло уже больше недели со дня их последнего свидания. Теперь им было гораздо сложнее встречаться, чем до пожара. Во всяком случае на регулярные встречи больше не приходилось рассчитывать, и это угнетало Аллана.
Мэри ждала этого. Они встречались последний раз так давно, и она понимала Аллана. Но она устала. Она не спала всю последнюю ночь и почти не смыкала глаз уже много ночей подряд, а заработок все равно был скудный: две-три пачки сигарет, несколько купюр и несколько бесплатных обедов — вот