Петр вздохнул с облегчением:
- Был такой Солон. Он встретил Креза, и сказал ему, что в Греции принято судить о том, счастлив человек или не счастлив, только его смерти. И привел такие примеры счастливых людей, что величайший богач Азии не мог ему поверить. Он не мог поверить, что не имеющие денег могут быть счастливы. И он обиделся, что Солон не признал его великим счастливцем. И он считал себя счастливым до того мига, как великий завоеватель не захватил его город, его сокровища, и его самого не сделал своим пленником.
Володя рассмеялся:
- Тогда не будем смущать Фортуну своими сомнениями! Мы живы, и у нас есть в жизни смутная цель. И мы не боимся идти путем, который сами выбрали, хоть и не знаем точно, куда он нас приведет! Рассказывай, что еще накопал в своих исследованиях!
Иващенко отгреб в сторону завалы рыбьих скелетиков и чешуи, пригнулся, и раскрыл свой ноутбук. Глядя на Володю снизу вверх, он заговорщицки заглянул ему прямо в глаза:
- Это эксклюзив! Еще никому не показывал. Будешь молчать?
- Да я что, трепач? – Володя пожал плечами, рассмеялся.
- Тогда гляди! – Петр развернул свой ноутбук, на экране появился длинный график с какими-то неритмическими колебаниями.
- Это что? – не разобрался Володя.
Иващенко перешел на таинственный шепот:
- Количество пресечений автомобилями «зебры» на зеленый для пешеходов. Выхожу на перекресток раз в неделю, в одно и то же время, и считаю за десять минут.
- А что он показывает?
- Занятная штука, сам еще не до конца понимаю. В целом, готовность нарушать правила, закон, если разобраться. Очень смешной график получается, скорее сезонные колебания, но есть отдельные «свечки», совершенно не ритмичные, единичные и групповые. Пока не разобрал, с чем они связаны.
Володя посмотрел на запись ритма:
- На ЭКГ, вроде, не похоже.
- Не ту отрасль естествознания взял! Тут с геологией больше общего.
- Это как сейсмограмма, да?
Иващенко замялся:
- Я сравнивал, если это аналог сейсмограммы, то в ближайшее время возможны серьезные толчки. Время покажет…
Глава 35
Сет собирает армию бесов. «Горячий четверг».
У южного края Великой Горы находится огромная пустыня – царство бесов полуденных. Это не песчаные барханы, не дюны, нет. Подошва Горы переходит в плоскогорье, изрезанное сухими оврагами и ложбинами. Еще дальше плоскогорье разваливается на ряды осыпающихся холмов, меж которыми берет свое начало сухое русло огромной реки. Сухая река кружит меж холмов, образуя ряд каньонов с отвесными скальными стенками, и гранитным, отшлифованным дном. Но в сухом русле нет ни капли воды. Дальше русло реки расширяется, превращается в систему длинных оврагов с осыпавшимися стенками, и эти овраги переходят в каменистую бесплодную пустыню, где ветер гоняет мелкий черный песок, и таскает туда-сюда шары перекати-поля. Колючая растительность да огромные мертвые деревья делают этот пейзаж еще более безрадостным.
Черные крылья на миг закрыли Солнце. Со стороны старых, рассыпавшихся холмов, в небо поднимались десятки и десятки черных, облезлых птиц. Тут были и грифы, и вороны, и еще какие-то стервятники. Они покидали свои гнезда на вершинах холмов, вылетали из вертикальных расселин, слетали со стволов корявых, высохших, лишенных листвы деревьев. Черной тучей они сначала кружили над холмами, криками подзывая отставших, а потом медленно полетели через каменистую пустыню к тому месту, где их ждал их повелитель.
Когда стервятники улетели, над холмами повисла тревожная тишина. Только ветер-суховей посвистывал среди скал, гнал мелкие песчинки, свистел в сухой траве. Но вот в тишине послышался жесткий, скребущий звук – кто-то маленькими прыжками взбирался по сыпучему каменистому склону. Несколько мелких камешков упали в каньон, щелкая по скалам, упали на самое дно. Еще один камень, побольше, покатился, выскочив при прыжке. Он летел, ударяясь о выступы скал, и подпрыгивая, увлекая с собой целые ручейки мелких камней.
Шакал взобрался на край каньона. Дно его лежало в черной густой тени, противоположная сторона была раскалена ярким полуденным солнцем. Шакал осмотрелся, поднял лохматую голову, и тонко завыл. Его вой срезонировал в стенах ущелья, разнесся по всему руслу давно высохшей древней реки. В густой тени внизу возникло движение, лай, рычание и вой. От самой границы рассыпавшихся холмов отозвались дикие псы, в глубине пустыни завыла гиена. Вожак шакалов прыгнул вниз, оттолкнулся от одной скалы, другой, пружинисто влетел прямо в россыпь мелких камушков, поехал вместе с ними, подняв облако пыли. Еще несколько прыжков – и он уже на дне ущелья. Куснув одного, рыкнув на другого, он установил порядок, и повел стаю вверх по сухому руслу древней реки. Сотни и сотни шакалов, диких псов, и гиен, собирались в единую стаю, поднимающуюся вверх. Они петляли, следуя прихотливому рельефу ущелья, но вот их путь вывел их на плоскогорье. Старые холмы, расщепленные каньонами и оврагами, остались позади. Впереди маячила на горизонте стая черных птиц. Вожак поднял голову, и побежал через плоскогорье, заросшее колючими сухими кустами и горькой травой.
В холмах вновь раздался громкий шорох. Из темных нор, расщелин между камнями, из-под корней мертвых деревьев выползали змеи. Черные гадюки, серые пустынные змейки, зеленые полозы, и ярко раскрашенные миниатюрные насылательницы смерти ползли вслед шакалам. Они стремились побыстрее проскочить раскаленные, освещенные солнцем места, и старались двигаться в тени, экономя силы, и регулируя температуру. Крупные змеи метались широкими петлями, мелкие быстро трепетали, волнообразно извиваясь меж песка и мелких камней. Казалось, в движение пришел сам земной покров.
Наконец, птичья стая расселась на двойной расщепленной скале, обрушив целые тучи песка и мелкого гравия. Под скалой, в тени, улеглись четвероногие падальщики. Они некоторое время грызлись, определяя места в соответствии с иерархией. Наконец, рычание и визги стихли, клочья серой шерсти осели в горячем воздухе. Последними подползли змеи. Они заползли в щели и расщелины, замерли, едва заметные среди камней. Они смотрели на фигуру, которая отделилась от основания скалы, и поднялась на высокий камень. Фигура выпрямилась во весь рост, и подняла вверх обе руки.
У подножия Великой Горы Сет созывал армию неприкаянных духов.
- Вы нужны мне, чтобы сеять страх, хаос, и смерть!
Ответом ему были крики, клекотание, хлопанье крыльев, вой и шипение.
- Пусть самые достойные выйдут первыми! – Сет протянул левую руку, и на нее слетел огромный гриф с грязными, вылезающими перьями, и совершенно голой шеей.
Сет положил правую руку на шею грифа. Тот вздрогнул, вскрикнул, кося круглым глазом, но сопротивляться не смел.
- Я быстро! – пообещал Сет, и преломил его шею одним резким движением. Огромное тело упало, ударяя крыльями, от этих ударов летел не только песок, но и камни размером с куриное яйцо. Но вот судороги прекратились, и тело исчезло.
- Первый из воинов уже на территории противника! – провозгласил Сет, - сегодня вы вернетесь туда, где вас предали, где вас сделали несчастными, где вас не любили! Пришел ваш час отомстить! Потомки ваших врагов слабы и ничтожны! Завладейте их телами! Станьте господами, станьте хозяевами их! Подчиняйте и властвуйте! Разрушайте! Вперед!
К Сету рванулась такая масса, что он пожалел, что не взял с собой Ареса, мастера убивать.
2008 год
Красные Холмы «Горячий Четверг»
Месилово вышло на славу. Кто начал бить первым, о том ничего определенного сказать нельзя. Все свидетели, опубликовавшие в дневниках свои впечатления и неразборчивые записи с мобильников, сходились в одном: все произошло совершенно спонтанно, никто ничего заранее не планировал.
Как писала в своем дневнике некая «Ютагими», за секунду до первых выстрелов мамаши мирно толкали коляски с детьми, молодежь сидела по скамейкам, защитники пингвинов раздавали свои листовки.
Как потом вычислили уже эксперты, первой сгорела машина на переходе через малую Краснохолмскую улицу, рядом со вторым Курощупским переулком. Значит все началось именно там.
Поскольку первые крики призывали «бить тачки», то, вероятно, причиной столкновения было несоблюдение правил на переходе. Вероятно, какой-то водитель не пропустил пешехода на «зебре», тот ударил по автомобилю, и это послужило началом конфликта.
Первые крики раздались до выстрелов – на этом сходились все свидетели.
Когда раздались выстрелы, толпа сначала бросилась врассыпную, но свободного места было слишком мало. С одной стороны шли возвращавшиеся из театра группы школьников, а с другой большое количество студентов возвращалось с занятий в Социальном Университете Юриспруденции и Филателии.
Плюс к этому, толпа молодежи валила с премьеры фильма «Высокое растяжение».
Ужаться было некуда, толпа вышла на проезжую часть.
И тут раздались крики: «стреляют в пешеходов!».
С этого момента события уже были задокументированы практически посекундно…
Машину, где ехал один из зачинщиков столкновения, разбили и подожгли первой. Причем было видно, что лобовое стекло проломили при помощи садовой скамейки, которую тащило не менее семи человек.
По всем источникам, между выстрелами и звоном стекла прошло около тридцати секунд, что позволяло сделать вывод, что стрелявший автолюбитель мог скрыться с места происшествия живым.
Первый факел вспыхнул в 13-28, и это послужило сигналом к началу массовых беспорядков. Потоки толпы были диаметрально противоположными – родители тащили школьников подальше от места беспорядков, а зеваки с Красных Холмов, наоборот, валили навстречу. Большинство все же устремилось на бульвар между Большой и Малой Краснохолмскими улицами. Этот бульвар, со знаменитой цветочной горкой, и стал ловушкой для сотен людей.
Вторая, третья и четвертая машины были подожжены практически сразу вслед за первой. Громкие взрывы были прекрасно слышны по всему району, и, конечно, в первую очередь возле памятника Достоевскому, где проходил санкционированный митинг защитников пингвинов. В целом, дальше события выглядели приблизительно так: