… Между спешащих подальше от кошмара людей шел человек, направляющийся совсем в другую сторону. Он был невысокого роста, полный и бородатый. Несмотря на прохладную погоду, на нем были лишь линялые джинсы с заплатами, да застиранная футболка, имевшая некогда зеленый цвет. За спиной у бородатого висел маленький рюкзачок, спереди болтался кейс фотокамеры.
Бородатый нервно втянул ноздрями воздух, расстегнул кейс, и вытащил фотоаппарат. Уклоняясь от столкновений с бегущими ему навстречу людьми, он начал снимать.
Конечно, это был Петр Иващенко, гастарбайтер с Украины, подрабатывающий на ниве электронных СМИ, аналитик, и исследователь политических технологий.
- Вау! – выкрикнул он, увидав облака черного дыма.
В этот момент раздался еще один потрясающий взрыв, и сразу – панические крики.
В сумятице многие водители побросали свои машины прямо на улице, и выбегали на бульвар, где уже собралась значительная толпа. Огонь постепенно начал перекидываться на оставленные машины, новые взрывы заставляли людей уносить ноги подальше от места происшествия. Только отдельные зеваки, по-прежнему держа в одной руке банки с пивом, снимали на свои мобилы этот кошмар.
Малая Краснохолмская уже была сплошной пробкой. Водители, поняв, что им угрожает возгорание, начали выводить свои машины прямо на пешеходную зону, сбили заборчики, и выехали на газоны. Люди и машины перемешались, началась массовая драка, где все были против всех.
… Иващенко успел снять, как машина взрывается, выбрасывая облака пламени через распахнутые передние двери и выбитое лобовое стекло. Еще кадр: Трое юношей тащат еще одного, залитого кровью, потерявшего сознание… Девушка с обгоревшими волосами… Ребенок, потерявший родителей… Бомж, с лицом, раздутым, как футбольный мяч… Старик с разбитыми очками, осколки засели под кожей глазницы…
Иващенко сначала прикидывал, где можно будет разместить такой снимок, а где нельзя, сколько можно будет получить за фотку, а потом полностью потерял способность рассуждать. Он снимал, как автомат.
За пятьдесят метров до перекрестка с Курощупским переулком пройти стало уже затруднительно. Тачки буксовали по клумбам, выбрасывая из-под колес тюльпаны и анютины глазки, обдавая черноземом прохожих. Петра ударила сзади красная иномарка, он упал под колеса, но тачку закрутило, она врезалась сразу в троих ребят. Петр перекатился, спасая камеру. Успел снять, как падают люди, как на капот тачки прыгнул какой-то отморозок, и бутылкой начал бить по стеклу. Когда стекло треснуло, еще двое стали синхронно бить его ногами. Стекло просело в салон, сидящая за рулем дама средних лет не предпринимала никаких попыток убежать – она была в шоке. Иващенко сунул камеру в кейс, кейс – в рюкзак, машину уже поджигали.
Он пробился к тачке, попытался распахнуть дверь – бесполезно, блокировка.
Он нырнул в салон, снял с дамы ремень, поволок ее из салона через осколки стекла. Когда он вылезал, задом наперед, ему по пояснице долбанули пустой бутылкой, дернули за рюкзак. Удара бутылкой он почти не почувствовал, а за помощь в выбирании был даже благодарен. Дама выкарабкивалась из салона, царапая запястья и колени о битое стекло, кто-то с размаху залепил ей ботинком в лицо. Петр вскочил, и окровавленным кулаком залепил мерзавцу промеж глаз. Тот ушел «солдатиком», совершенно прямой, руки вдоль туловища. Иващенко вытащил женщину, подтолкнул в сторону памятника Достоевскому, и обомлел. Спецназ уже окружил пространство вокруг памятника переносными заграждениями, охраняя сборище защитников пингвинов! Что там творилось, было не разобрать, но ОМОН явно не спешил разбираться с неожиданно возникшей ситуацией. По инструкции, следовало прекратить доступ к месту пикета. Что и делалось, хоть эти действия мешали людям покинуть район беспорядков.
Постепенно толпа становилась все более плотной, Петр был вовлечен в круговое движение, старался проскользнуть вперед, уклоняясь от столкновений с деревьями и фонарными столбами.
Быстрее и лучше всех сориентировались в ситуации участники нескольких съемочных групп, оказавшихся в этот момент на бульваре. Они быстро скооперировались, и заняли круговую оборону на искусственном пригорке, символе Красных холмов. Принадлежность к соперничающим каналам не имела в тот момент особого значения, верх взяли корпоративные интересы. Телевизионщики с воодушевлением снимали происходящее.
Меж тем ситуация становилась критической. Люди, потерявшие возможность покинуть толпу, начинали уже давить друг друга. Большая Краснохолмская тоже встала в пробке, пересечь ее можно было по маленькому переходу – по одному, по два, но толпа уперлась в ряд машин, и практически встала. Многие могли бы выйти на Большую Краснохолмскую через ограду, но людей уже прижало к гранитному ограждению улицы, они не могли выбраться даже на высоту ниже человеческого роста. Со стороны Малой Краснохолмской распространялся дым от горящих машин, взрывами выбрасывало детали автомобилей.
Петр собрал свою Ки, попытался восстановить контроль хотя бы вокруг себя. Тщетно. Люди уже не видели ничего вокруг, давили друг друга.
Вдруг Петр увидал на гребне парапета, отделяющего бульвар от Большой Краснохолмской, людей в знакомых белых кимоно.
Глава 36
Противостояние. Любовь народа к пингвинам.
Пятеро тренеров «Синдокая» вылетели из здания, когда в их окно стали биться первые несчастные, выбравшиеся из давки. Олег Москаев выскочил вместе с наставниками каратэ-до и дзюдо, увидел давку в районе между Большой и Малой Краснохолмской. Удивительно, все пятеро включились одновременно, и начали работать, как один механизм.
Двое рассекли поток автомобилей на улице, передали самим водилам контроль над коридором. Трое вскочили на парапет, и начали выхватывать и передавать вниз людей из толпы.
- Детей, женщин, выводить дворами, в провожатые по одному взрослому мужчине!
- Мужиков мобилизовать, служивших ставить старшими!
Через минуту уже восемь отрядов осуществляли спасение и вывод людей, кто-то организовал прямо напротив закусочной «Бутербродка» сортировочную площадку, оказывал первую помощь.
Стараниями добровольцев толпа значительно поредела. Тренера «Синдокая» всмотрелись в поле битвы:
- Около сотни раненых на газоне, массовая драка и погром магазинов на Малой Краснохолмской, ОМОН не может проехать, пробираются группами, ждут тяжелую технику!
- Соберем раненых, тушить сейчас ничего не будем, с махачем пусть ОМОН разбирается! – Москаев неожиданно для всех оказался главным, он отдавал распоряжения, назначал старших групп, контролировал ситуацию.
Неубегайло спокойно раскладывал раненых на площадке перед «Синдокаем», Десяток кимоно уже были распороты на повязки, Стрелков по мобильному обговаривал со «Скорой» пути подъезда.
Дорогу «Скорой» пришлось расчищать, чуть ли не руками откатывать тяжелые тачки. На помощь набежал народ из «Самурайлэнда», Олег узнал Володю:
- Доктор, привет! Первую помощь начинай оказывать, возьми девушек, им тут все равно делать нечего!
Володя не отнекивался, объяснил девчонкам, что надо делать:
- Если кричит и плачет – может сам жить, посмотрите, не хлещет ли кровь. Если крови нет, не парьтесь!
Если лег и молчит, переворачивайте на бок, зовите меня!
Володя со своим отрядом бросился на помощь Неубегайло. Работа закипела. К ним откуда ни возьмись, присоединилось еще трое врачей общего профиля и женщина-стоматолог, у двоих девушек оказалось среднее медицинское образование.
- Я офтальмолог, нужна какая помощь? – к ним подошел Виктор, занимавшийся в секции айкидо, с сумкой и несколькими аптечками, вероятно взятыми из застрявших в пробке машин.
- Давай, сам смотри! Вон деду помоги! – Володя кивнул на старика, с торчащими из кожи вокруг глаз стеклами от разбитых очков. Виктор мгновенно включился в работу.
Между тем, прошло уже пятнадцать минут, а беспредел на Малой Краснохолмской не прекращался. Подонки со всего района стекались сюда грабить машины, не стеснялись и пошарить по карманам упавших не без их участия людей, били витрины. На беду, у перекрестка было два винных магазина – бутик с марочными винами и простонародная забегаловка, сбывавшая рядовое пойло.
Коллекционные конъяки пошли на «коктейли Молотова», ящики с баночным пивом разошлись по рукам, и использовались отнюдь не как огнетушители.
Обалдевшая от вседозволенности толпа развернулась в сторону Большой Краснохолмской.
Олег оценил скорость, с какой добровольцы убрали раненых с газона, но расслабляться было некогда.
Он послал уже трех вестовых к «Достоевскому», но подмоги оттуда все не было. А помощь бы сейчас очень пригодилась бы: отдельные группы вандалов уже разворачивались в сторону Большой Краснохолмской. Олег отправил отряд охранять засевших на холме телевизионщиков, послал к Неубегайло за чем-либо, похожим на холодное оружие. Некубегайло и еще трое тренеров вернулись с палками и нунчаками из «Синдокая», но этой малости едва хватило, чтобы вооружить каждого десятого.
- Отступим? – Стрелков принес пару-тройку катан, одну засунул себе за пояс.
- А они нас вместе с ранеными закидают бутылками, - процедил Олег, - не пойдет!
- Ох, задолбают нас с определением пределов необходимой самообороны, - Стрелков прибавил еще пару – другую старинных ругательств.
- Вот, начали бросать! – Олег кивнул в сторону первых бутылок с зажигательной смесью, перелетевших через парапет, и разбившихся посреди Большой Краснохолмской, - подожгут машины, худо будет!
- Тушить зажигалки! – заорал Стрелков, сорвал с себя кимоно, и первым начал сбивать пламя. Кто-то вытащил из автомобиля огнетушитель, стал поливать пеной.
Не получив серьезного сопротивления, вандалы осмелели, и пошли на прорыв подальше от памятника Достоевскому, как раз напротив «Синдокая». Здесь собрались наиболее остервенелые и злобные типы, жаждущие продолжения поджогов, желающие громить и наводить страх. Их толпа становилась с каждой секундой все больше, все плотнее. Они соорудили даже подобие знамени, скорее бунчук с черными тряпками на длинном шесте. Единичные смельчаки выбегали вперед, пытаясь увлечь за собой всю толпу, но получали отпор, и терялись из виду. Решительного перевеса в силах еще не сложилось, и толпа продолжала обстрел, не решаясь на массовую атаку.