- Я возвращаюсь! – прокричал Сет, и взлетел к двурогой скале, на ходу превращаясь в туман.
Дорогие читатели, вы прочли уже четыре части этой книги, и пора бы уже подвести итог. Только просто гладко сложить все сюжетные линии никак не получается, и новые герои, не спрашивая разрешения автора, влезают в повествование. Пятая часть не будет исключением. Возможно, некоторые маргинальные персонажи вызовут у вас отвращение, или пренебрежительные смешки, но финал уже не за горами, и вот что интересно, насколько близко это касается лично Вас?
Часть шестая
Ритуальное осквернение
2009 год, весна, Москва.
Музыка из многочисленных мобильников.
Я иду по дороге к метро, стараясь не вслушиваться в какофонию, непрерывно звучащую вокруг меня. Вот юноша врубил на своем мобильнике нечто вроде соло для циркулярной пилы, трясет головой в ритм негармоничным вибрациям. Справа уши режет матерный рэп, вещает что-то про передоз и уколы.
Передо мной – огромное шоссе, автомобили идут по нему сплошным потоком. Можно пройти подальше, и перейти его по надземному переходу, но его площадки слишком часто используются в качестве бесплатного туалета, а вентиляция там, право не очень хорошая, я вчера прошел, и до сих пор помню ужасный запах разложившейся мочи и пролитого пива, нет, в ближайшие несколько месяцев постараюсь как-нибудь перейти в другом месте…
Я встаю перед переходом, на почтительном расстоянии от бровки, чтобы не попасть в траекторию движения какого-нибудь пьяного водителя – эти смелые люди иногда не могут даже пройти по прямой, но героически пытаются ехать прямо, пытаются изо всех сил, и не их вина, что иногда им это не удается, есть же предел человеческой способности переносить большие дозы алкоголя!
Я хорошо запомнил границу – недавно светофор лежал на асфальте, если присмотреться, то можно увидеть мелкие стеклышки от его светильников. Светофор подняли, он гордо стоит, ожидая следующего удара, и трудолюбивые подростки уже нанесли на него свежие тэги.
Мужчина обгоняет меня, встает на самом краю, и закуривает, будто ему мало тех загрязнений, которые попадают в наши легкие из выхлопных труб автомобилей. Рядом со мной встает девушка, она громко разговаривает по мобильному, ее речь богато украшена остроумными фольклорными выражениями.
Вот нам мигнул зеленый, мы перебежками перемещаемся по «зебре», стараясь не столкнуться с теми любителями скорости, которых манит открытая дорога перед собой – они рвут через наши ряды, с громким ревом развивая прекрасную стартовую скорость, и уже через несколько секунд догоняют хвост нескончаемой пробки.
«Я терпелив и толерантен», - говорю я себе,- «всех не перевоспитаешь, к тому же я все равно не буду делать это бесплатно, а они, похоже, вполне собой довольны, не ощущают дискомфорта». Я вспоминаю времена, когда перевоспитывали, ежедневно крутили балет по третьей программе, нет, это все бисер перед свиньями…
И все же, я не люблю зацикливаться на негативе. У меня есть верное средство – я вспоминаю какую-нибудь мелодию «из Миядзаки». В моей памяти всплывает песенка из «Мой сосед – Тоторо», я уже не обращаю внимание ни на что другое.
Музыка из мультиков Миядзаки, записанная в ужатом формате, гуляет по интернету, играет в мобильниках моих друзей. Высокая классика, лишенная пошлости, благородная и величественная. И успешная, любимая многими, узнаваемая. Эта музыка пробуждает сильные чувства. Я часто слушаю эти песни, узнаю некоторые слова… «Кокоро» – «сердце», «куни» – «страна», «химэ» - «принцесса», «хито» - «люди»… При этом я не знаю японского, точнее, не могу читать, писать, и говорить… Но музыка открывает прямой разговор от сердца к сердцу.
И я рад, что вокруг есть такие сердца.
Глава 38
Савабэ Городзаэмон знакомится с Федором. Проблемы сухого ночлега в большом городе.
Когда лунные и солнечные божества заключали свое пари на Великой Горе, никто из них не принимал в расчет недавно объявившегося нового духа. Странный и непредсказуемый дух, обремененный мессианскими комплексами, принадлежал ранее Савабэ Городзаэмону.
Случилось так, что развивая свои собственные бредовые идеи, этот дух основательно спутал карты и лунным, и солнечным божествам, хотя больше всего на него обозлилась Гера, любительница составления планов влияния на будущее.
Началось все с того, что Городзаэмон толкнул Олега обратно в мир боевых искусств, на путь воина, что никак не вязалось с его плохим физическим состоянием, и перенесенными травмами. Не успокоившись на этом, дух японского шпиона еще раз протолкнул Олега на телевидение, нарушив стратегическую линию солнечной команды, которая предполагала минимум активной деятельности, устранение от любых конфликтов, и тщательную маскировку.
Лунные божества также не могли составить грамотную тактическую линию, так как поступки Олега не поддавались уже четкому прогнозу. Его поведение становилось слишком сложным, поэтому действия за и против него неизбежно становились все более простыми, а это не входило в планы Геры, мастерицы длинных интриг.
Но последний номер, который отколол дух Савабэ-сэнсэя, был вообще вне зоны критики…
2009 год, середина лета. Федор.
Ночь. Сильный ветер. Черные ветки деревьев раскачиваются, стряхивая с себя крупные водные брызги. Небо затянуто плотными темными тучами – не видно даже Луны, что говорить о звездах, а ведь сейчас - полнолуние. К тому же, желтая подсветка фонарей «глушит» звездный свет, отрезая горожанина от контакта со звездами, разрушая тысячелетнюю связь земных судеб с движением небесных тел…
Дождь вновь моросит. Теперь его мелкие капли начинают ощутимо беспокоить идущего по асфальту человека в длинном черном пальто, с большим пластиковым пакетом в руках. Под деревьями - крупные капли, на открытом пространстве – частая морось, да еще эти лужи на каждом шагу.
Но это еще полбеды. Беда в том, что все подъезды в этом микрорайоне снабжены кодовыми замками, а те немногие двери, которые приперты камнем, или просто настежь открыты – уже заняты группами полоумной молодежи.
Человек потрогал свое лицо. Еще одной порции побоев он сегодня не переживет, просто ляжет на мокрый асфальт в поисках смерти…
Где-то далеко сверкнула зарница, через секунд сорок донесся тихий грохот, едва различимый за скрипом деревьев и шуршанием листвы. Но вот полыхнули еще две зарницы, уже поярче… Гроза. Ко всем неприятностям, еще и эта. Где переждать эту ночь? Куда идти? Той порции хлеба с плесенью, что он вынул из мусора, явно мало, чтобы двигаться целые сутки.
«Пошарить еще?» Человек подошел к мусорному контейнеру. Донесся шорох, лязг, и из контейнера выпрыгнули собаки – штук пять, не меньше. Человек с трудом залез в контейнер. После собак поживиться нечем, хоть плачь. «Они грызли даже банки из-под колы, сладенького захотелось…»
Но вот – удача! В завязанном пакете – арбузные корки. «Нормально, и питье, и еда, и витамины!». Человек не понял, он это сказал вслух, или подумал про себя, здоровыми зубами стал осторожно догрызать остатки. Кисло-сладкая кашица стала наполнять рот, сколотые зубы тотчас отозвались острой болью.
Вернулись собаки, стали требовательно рычать, прыгать вокруг. Человек уступил, прихватив еще один кулек. Найдя место на детской площадке, он сел, и тщательно догрыз все корки.
- Было круто! – послышался голос изнутри черепной коробки.
Человек голосу не удивился, ему хотелось спать, но вариантов ночлега в сухом тепле не было.
«Досадно».
- Давно бомжуешь? – вновь послышался голос изнутри головы.
«Да почти год» - машинально ответил человек.
- Два года осталось мучиться. По статистике, срок жизни бомжа – три года.
«Блин, как долго. Это невыносимо, я не выдержу».
- Да, через год ты будешь спать на земле, отморозишь мочевой пузырь, моча не будет держаться, пойдет страшная вонь, тебя будут бить чаще и сильней, чем сейчас. Потом простынут легкие, ты начнешь кашлять, но смерть будет ждать. Только тогда, когда ты отморозишь почки, и все твое тело покроется отеками, твоя жизнь подойдет к последней черте.
«Какой черт тут разболтался»?
- Я не черт, а мое имя тебе ничего не скажет.
- Так катись отсюда, сказочник! – человек понял, что разговаривает сам с собой.
- А вот и неправильно! – голос внутри головы оскорбился, - сам с собой ты уже год, как не разговариваешь, а я – не ты!
- А кто ты?
- Сначала себя назови… пожалуйста, - голос внутри головы перешел на мягкие интонации.
- Ну точь-в-точь – участковый, - не выдержал человек, - зови меня Федькой!
- А я Савабэ Городзаэмон, из клана Айдзу. Будем знакомы, Федор!
Человек встал, и переместился со своим пакетом под козырек у входа в подъезд пятиэтажного дома. В новых домах подъезды не имели козырьков – они строились, рассчитанные на эшелонированную защиту от бомжей.
- Ну, и что, так и будешь стоять тут всю ночь? Тебе поспать надо! – настырный голос внутри головы не утихал.
- А чего же делать? Ведь негде! Все закрыто, каюк.
- Федор, позволь мне, - старый самурай ловко пролез в сознание человека, взял под контроль кору головного мозга.
- Ты что делаешь, изыди! – и человек на всякий случай несколько раз перекрестился.
- Стыдно, Федор, ты же убежденный атеист, - пожурил его Савабэ Городзаэмон, - не волнуйся, тебе же лучше будет. Условия нашего контракта обсудим завтра, когда ты выспишься. А сегодня… позволь действовать мне!
… В одном из подъездов пятиэтажки, где железную дверь подпирал тяжелый камень, прямо на ступеньках сидели несколько молодых людей. Один играл в игру на мобильнике, двое курили, девушки лет тринадцати тянули коктейли. Жильцы подъезда смирились с компанией, и не предпринимали усилий по их выдворению в родные пенаты.
Внезапно подъезд наполнился ужасающей вонью, которая заглушила даже запах табака и пролитого на пол пива. В подъезд явно забрался бомж.