Поэтому ее историю почитали и передавали из поколения в поколение, несмотря на всю трагичность.
Ведущая на второй этаж лестница приятно поскрипывала, как будто каждая ступенька хотела что-то сказать. «Здравствуйте!» или, может быть, «Не пора ли вам домой?». Лоре даже стало стыдно за то, что они вот-вот вторгнутся в покои Сары, хотя девушка и прожила в этом доме чуть меньше года. Стоило только войти в комнату, как к ним присоединился недовольный Генри:
– Что вы здесь делаете? В комнату Сары можно входить только прислуге, и то раз в месяц!
– Пап, прости. Остер написал, что оставил сокровище в нашем поместье, в комнате Сары. Он не думал, что она умрет так рано, хотел сделать для нее еще один квест. Но припозднился на двести пятьдесят лет.
– Какой еще квест, Томми? Ты с ума сошел? Комнату реставрировали, даже половицы перебирали. Тут ничего нет!
– Вы уверены? – спросила Лора и оглядела спальню. Все было выполнено в пастельных тонах: розовом, бежевом, персиковом. Двуспальная кровать с балдахином, кресло у окна, комод с вазой, платяной шкаф, небольшой ковер и портрет самой Сары. В отличие от остальных вещей в комнате, он казался нетронутым. Краски со временем потускнели, кое-где даже стерлись черты лица. Но портрет все равно передавал красоту девушки. И хотя раньше людей на портретах значительно приукрашивали, Сара выглядела вполне естественно. Лора ранее не видела этого портрета, хотя в музеях были портреты Остера с семьей и изображения маленькой Сары. Да, Лора увидела то, чего не должна была видеть, но в каком-то хорошем смысле, новом и неожиданно приятном. – Если все реставрировали, почему не трогали портрет?
– Так было написано в завещании Сэмюэля. Ему казалось, что в портрете сохранилась частичка души Сары. Он велел никому не трогать портрет, пока тот окончательно не испортится. Тогда его можно будет сжечь. Кто знает людей того времени и их предрассудки. Рассказывали, что он приходил сюда разговаривать с портретом.
– Значит, Остер нас обманул? Или сокровища уже забрали до нас? Все потратили до нас?
Кассандра подошла к Томасу и постаралась его приобнять:
– Томми, ты уже совсем себя извел. Забудь о сокровищах! Конечно, их могли потратить. Прошло больше двух столетий! Мы справимся и без них, слышишь?
И каким помешанным ни выглядел Томас, Лора могла его понять. История Остера была трагичной, история Генри была по-своему печальной. И ей хотелось помочь им обоим.
– Вы говорите, что не трогали только картину, а что за ней? Стены ведь перекрашивали?
– Лора, я понимаю, что вы делаете это из благих побуждений, но давайте остановимся на этом. Томми совсем на себя не похож. Спасибо всем вам. Я провожу вас к выходу.
Слова Кассандры задели Лору за живое. Она не могла уйти, не доведя начатое до конца. Пройдя такой путь – сдать назад? Это было совсем не в ее стиле. Но тут Генри внезапно ответил на вопросы Лоры:
– Стены красили, картину снимали. Если вам так угодно, то я уберу ее. За ней ничего нет.
Генри прошел в комнату и на самом деле снял картину со стены. Он аккуратно положил ее на заправленную покрывалом кровать, так аккуратно, будто это была вовсе не картина, а сама Сара. Видимо, семейные предрассудки, или лучше будет их назвать традиции, никак нельзя было нарушать, даже невольно. После чего он подошел к стене и провел по ней рукой.
– Видите? Все перекрашено. Последний раз ремонт делали лет десять назад.
Лора подошла к стене и машинально постучала по ней в том месте, где висела картина. Раз-два-три, она вела кулак все правее, пока звук не изменился на глухой. И если сначала все в комнате смотрели на нее с непониманием, то сейчас застыли от удивления и буквально пооткрывали рты.
– Да мало ли что там могло быть! Мы не будем ломать стену. Даже не думайте, – предупредила Кассандра, но было поздно, Томас уже сорвался за молотком. – Томми! Томми, стой!
Мать пыталась остановить его словесно и последовала за сыном из комнаты.
Лора знала, что у нее больше нет ни идей, ни попыток: за стеной либо окажутся сокровища, либо не будет ничего. Сэнди будто прочла ее мысли и поспешила всех успокоить:
– Там вполне могло что-то быть, но, как сказала миссис Беверли, это давно могли найти. Может, ваши родственники, а может, строители, кто знает. Не расстраивайтесь, если мы ничего не найдем.
Томас вбежал комнату с молотком, будто Джек Торренс с топором прямиком из «Сияния». Всех присутствующих пугала его одержимость сокровищами, хотя она и была совершенно естественна.
Он начал долбить по стене молотком, несмотря на крики матери, которая визжала так, будто Томас ломает не стену, а яйцо Фаберже. Но стоило нанести всего несколько ударов, чтобы понять, что внутри что-то есть. Стена была полой – в ней находилась ниша, скрытая под краской, штукатуркой и тонким слоем древесины. Один удар, второй, третий, и вот добраться до сокровищ можно уже голыми руками. Томас оторвал несколько дощечек и засмеялся.
В нише стояла позолоченная шкатулка.
Глава 35
Томасу хотелось кричать: «Я же говорил! Я знал!». А вот всем остальным хотелось воскликнуть: «Ничего себе!», «Ого!». Но этот момент был настолько долгожданным, что никто не мог подобрать нужных слов. Все понимали, что это настоящее чудо и что их поиски увенчались успехом. Но только вот что внутри?
Томас достал шкатулку – она была покрыта паутиной и большим слоем пыли. Позолоченная и инкрустированная разноцветными драгоценными камнями, шкатулка ручной работы хранила в себе не только сокровища Остера. Она сама была сокровищем.
– Тут что-то написано. – Томас стер пыль пальцами с таблички с гравировкой. – «Моим дорогим внукам».
Держа на дрожащей ладони шкатулку, Томас попытался поднять крышку пальцами другой руки. У него не получилось: крышка прилипла, ее не открывали более двухсот лет. Ему помогла Кассандра: она осторожно поддела крышку ногтями и, приложив усилия, все же открыла.
Крышка скрипнула, на самом верху лежало несколько конвертов. Кассандра взяла их все и прочла надписи на конвертах одну за другой:
– «Саре», «Дорогим внукам», «Моему другу Ричарду».
– Другу? – с презрением переспросил Генри.
– Это письма? – поинтересовался Стивен.
– Кажется, да. Там есть что-нибудь еще?
– Да, тут три небольших книжки. И…
– Больше ничего, – закончил за мать Томас.
Она вытащила все содержимое, и Томас захлопнул шкатулку. Он выглядел еще хуже, чем прежде.
– Это шутка? Должно быть, это шутка. Все не может так сложиться. Где сокровище? Мам? Где драгоценности?
– Справедливости ради, эта шкатулка должна стоить целое состояние, – подлил масла в огонь Рори. – Или нет…
– Можно посмотреть? – попросила Лора Кассандру. Той ничего не оставалось, так как она сама не понимала, что делать с этой внезапной бесполезной находкой.
Обессиленный Томас сел в кресло и закрыл лицо ладонями. Лора аккуратно вскрыла письма и пробежалась глазами по тексту. Первое было адресовано Саре и целиком и полностью пропитано отцовской лаской и любовью. Она не стала дочитывать его до конца, так как посчитала слишком личным. Второе письмо было похоже на послание к потомкам: Остер также завещал им жить в согласии, мире и любви и заботиться друг о друге даже в бедности. А вот третье письмо она решила зачитать вслух. Потому что никто не мог ожидать того, что было в нем написано.
– Послушайте, пожалуйста. «Мой дорогой друг, нет, мой дорогой брат. Надеюсь, ты разгадал загадку и нашел дневник? Я хорошенько его припрятал! Помнишь, как мы препирались, когда были молоды? Уж вечно находили поводы для споров и даже вызывали друг друга на дуэль. Ох, было время! И пролетело оно как один миг. Надо ли говорить, что я начал ценить свою жизнь, только когда стал стар? И скоро у меня будут внуки. Именно по этому поводу я решил написать письмо своему самому старому другу. Ты дедушка уже давно, и посему я подготовил и тебе небольшой подарок. Никогда не забуду, как мы вместе работали над романом. И тоже спорили. Но все равно мирились и выбирали лучшее решение. Я знаю, что ты отошел от этих дел, но я был бы очень счастлив поработать с тобой еще раз. Нет ничего лучше, чем работать с другом. Роман получился многогранным, а еще, мне кажется, нам удалось запутать всех, кто думал, что мы пишем его о нас или наших детях. Как бы там ни было, хоть ты и не хочешь большой славы, ты ее определенно заслуживаешь. И если вдруг тебя попросят написать очерк о моей новой повести, пожалуйста, не скупись на критику. Я жду от тебя только правды. Не забывай меня и передай внукам от меня этот подарок. Надеюсь, вам понравится. С любовью, твой друг и брат Пауль Остер».
– Дайте сюда, – Генри вырвал письмо у Лоры из рук. – Быть того не может. Нет. Это какая-то ошибка! Подделка!
– Не думаю, что такой почерк можно подделать. И главное – зачем?
– На последней странице рукописи тоже были руны. В самом низу страницы, – оживился Томас. – Мы их не переводили, но у меня есть фото. Там совсем другой почерк. Может, это тоже что-то значит. А что там за книжки?
Лора открыла небольшую квадратную книжку с белым корешком в зеленом тканевом переплете. Книжка хрустнула, как совершенно новая. Это не блокнот и не рукопись: она была напечатана на станке. На титульном листе написано…
– «Истории для любимых». Господи, да это же книжки с картинками! – Лора не могла поверить своим глазам. Перед ней были книжки с короткими рассказами для детей. – Это же правда настоящее сокровище! Картинки, судя по всему, тоже рисовал Ричардсон. Тогда в моду как раз только начали входить книжки для детей. Остер напечатал их для своих внуков и внуков Эвертона, хотя даже такой маленький тираж по тем временам стоил очень немалых денег. Вы только посмотрите!
Лора еле смогла отвести взгляд от книжек и передала их Генри и Кассандре. И хотя они вообще мало что понимали в книгах и старинных рукописях, все же не смогли скрыть эмоций:
– Все это время они были у нас под носом! Поверить не могу. Если бы Остер напечатал их в свое время, то стал бы первопроходцем! Все бы сложилось совершенно иначе! – Генри переменился лице и с восторгом перелистывал странички.