– Давайте послушаем, что скажет нам сам этот умалишенный, – сказал Лестрейд. – Мы с мистером Холмсом собираемся с ним поговорить – и да, мисс Джекилл тоже будет присутствовать, если мистер Холмс продолжает настаивать на этой нелепой процедуре. Если подтвердится, что ваш пациент – убийца, мы с Эвансом заберем его в Ньюгейт. Перед выездом из Лондона я оставил сообщение начальнику тюрьмы, попросил его прислать фургон для перевозки заключенных. В течение часа транспорт будет тут.
– Как именно он сообщил вам, что убил всех этих женщин? – спросил Холмс у доктора.
– Дело было так: меня уверили, что он безобиден, – кстати, мистер Холмс, очень рад с вами познакомиться! Я читал потрясающие заметки доктора Ватсона о ваших расследованиях. В студенческие годы это был мой любимый способ отвлечься от зубрежки!
Мэри бросила быстрый взгляд на Холмса, стараясь не улыбаться. Хотя он слушал доктора спокойно и вежливо кивал, она точно заметила, что детектив раздражен. Еще бы, его великие дела – способ отвлечься от зубрежки! Он явно предпочел бы, чтобы его деятельность воспринималась как-нибудь иначе. Мэри это невольно позабавило. Невзирая на уважение к Холмсу, она не могла иногда не считать его… слишком самонадеянным, может быть? Но сейчас было не время размышлять о характере мистера Холмса. Что там говорит Бэлфур?
– Ему уже случалось сбегать из лечебницы, так что наш персонал не особенно всполошился. Обычно он возвращался через пару-тройку дней после побега, стоило ему проголодаться как следует. Но когда прошло несколько дней, а его все не было, мы поставили в известность местную полицию. Причем имели в виду в первую очередь его собственную безопасность – знаете, чтобы его не затравили уличные мальчишки или чтобы он не пострадал от непогоды. А вчера пополудни Джо нашел его на территории лечебницы, он неприкаянно бродил вокруг, в изодранной одежде, заляпанной кровью. Мы спросили, где он был, и он ответил, что в Лондоне и что он творил там ужасные дела. Именно так он и выразился – ужасные дела. Когда мы спросили, чего же он сделал такого ужасного, он сообщил, что убил четверых… уличных женщин, извините за выражение, леди. Но вы можете лично спросить его и все услышать из первых уст.
– Это нам и нужно, – сказал Холмс. – Можете отвести нас к нему? Туда пойдут инспектор Лестрейд, сержант Эванс и мисс Джекилл. Остальные могут подождать здесь?
– Конечно, – кивнул доктор Бэлфур. – Я как раз занимался сортировкой почты доктора Сьюарда, отделял личную корреспонденцию от деловой, по лечебнице. С удовольствием отведу вас к Ренфилду. Джо, можете побыть здесь с доктором Ватсоном и мисс… и этой юной мисс, на случай, если им что-нибудь понадобится?
– Как скажете, – отозвался Джо, хотя, судя по голосу, он не слишком-то рад был оставаться в стороне.
Проходя мимо Дианы вслед за доктором Бэлфуром и прочими, Мэри успела шепнуть Диане: «Веди себя прилично!»
«Да вот еще!» – шепотом отозвалась ее сестрица.
Ладно, Мэри сделала все, что в ее силах. Доктор Ватсон, в конце концов, способен совладать с Дианой.
Сумасшедший Ренфилд обитал на четвертом этаже. По дороге к его палате доктор Бэлфур кратко поведал всем его историю.
– Доктор Хеннесси мог бы рассказать больше, конечно, но он сейчас уже в Ирландии, и у меня нет его адреса для пересылки почты. Но судя по его записям, Ренфилд содержится в лечебнице уже двадцать лет. Такая жалость, что почтенный джентльмен, к тому же ученый, впал в такую тяжелую форму безумия! Он заболел в путешествии, где-то в Австрии или в Румынии, в общем, где-то в Центральной Европе, и вернулся в Англию совершенно лишенным рассудка. Родственники поместили его в нашу лечебницу, и с тех самых пор он мирно тут обитал. Да, иногда ему случалось убегать, но по словам Джо, он никогда не доставлял никому неприятностей! Сейчас вы его сами увидите и удивитесь, что такой тихий человек мог совершить все эти ужасные преступления. И все же… впрочем, мы пришли, и сейчас вы лично выслушаете от него признания.
У дверей сторожил другой санитар – дюжий молодой человек, способный, судя по его виду, голыми руками укротить быка.
– Мы никогда не приставляли к нему охранников, считали, что он совершенно безобиден, – объяснил доктор Бэлфур. – Но после его возвращения вчера вечером мы глаз с него не спускали.
По просьбе замдиректора санитар отпер дверь и пустил посетителей.
Палата Ренфилда была очень простой – белые стены, узкая железная койка с белоснежным бельем, стол у окна, на котором стояли тазик и кувшин для умывания. Окно закрывала железная решетка. Единственными цветными пятнами в комнате были голубая миска на столе и сам пациент, сидевший на кровати. Как и прочие, он был одет в голубую саржу, но его одежда была грязной и заляпанной засохшей кровью. На рубашке красовались большие темно-красные пятна. Сумасшедший казался подавленным, он сидел сгорбившись и низко повесив голову.
– Ренфилд, – позвал его доктор. – Пришли джентльмены с тобой поговорить.
Тот не поднял головы.
– Это инспектор Лестрейд из Скотланд-Ярда и мистер Шерлок Холмс.
При звуке имени детектива Ренфилд бросил исподлобья подозрительный взгляд. Он был малорослым, почти целиком седым, с большими, странно вытаращенными глазами. И впрямь, он выглядел как человек, который мухи не обидит.
Именно в этот миг в окно влетела муха и закружилась над столом. В палате было так тихо, что Мэри слышала ее жужжание. Ренфилд немедленно переключил все внимание на насекомое, которое тем временем село на край голубой миски. Одним точно рассчитанным прыжком сумасшедший пересек комнату, схватил муху в кулак и вмиг отправил ее себе в рот. После чего с торжествующим возгласом раскрыл руку – она была пуста. Он проглотил муху живьем!
Мэри, не удержавшись, вздрогнула. Движения сумасшедшего были такими быстрыми и точными!
– Хватит! – прикрикнул доктор Бэлфур. – Я же тебе говорил – больше никаких мух! Кто поставил в комнате миску с подслащенной водой?
– Нет, не убирайте миску! – заскулил Рэнфилд. Голос у него оказался высоким и жалобным. – Доктор Сьюард всегда разрешал мне мух, и пауков тоже разрешал! Как я буду жить без мух? Как я смогу жить вечно?
– Это его мания, – пояснил доктор. – Он ловит мух и ест их. Верит, что они поддерживают в нем жизнь.
– Да-да, они для этого! – горячо подтвердил Ренфилд. – Толстые, сочные мухи! Нет ничего лучше большой жирной мухи, кроме разве большого жирного паука! Вот бы мне паука!
– Не знаю, с какой целью доктор Сьюард позволял ему следовать его мании, – сказал посетителям Бэлфур. А потом обратился к безумцу: – Нет, больше никаких мух и пауков. Пришли джентльмены, чтоб расспросить тебя об убийствах.
– Да-да, убийства, – Ренфилд присел обратно на кровать и снова сгорбился. Похоже, тема убийств его совсем не интересовала.
– Мы слышали, что ты сознался, – сказал Лестрейд. – Так ты совершил эти убийства или нет?
– Да-да, – отозвался тот, глядя себе под ноги. – В четверг я сбежал, плохо поступил, скверно. В четверг вечером я нашел Салли Хейвард и отрезал ей ноги до колен. В пятницу была Анна Петтинджилл, у нее я забрал руки. Полина Делакруа была в понедельник, потому что я не убиваю по воскресеньям, я не из таких! Тех, кто убивает в воскресенье, наказывает Бог. У этой я забрал голову. Она была такая красотка! А потом во вторник Молли Кин, для мозгов. Я убил их всех в Уайтчепеле. Я их убил и заслужил наказание. – Он вскинул голову. – Скажите, наказание – это очень больно?
– Чтоб ты знал, – сообщил Лестрейд, – наказание за убийство – смерть через повешение.
– Но это больно или нет? – продолжал настаивать Ренфилд. – Не должно быть больно. А потом будет вечная жизнь.
– Потом тебе гореть в аду, – сквозь зубы процедил сержант Эванс.
– Думаю, мы узнали все, что хотели, – сказал Лестрейд. – Он знает дни и время убийств. Он во всем признался, а на одежде у него пятна крови. Доктор, спасибо, что так быстро с нами связались. Как только прибудет фургон из Ньюгейта, мы его у вас заберем, что, я думаю, будет для вас облегчением.
– Коль скоро фургон еще не прибыл, я бы тоже хотел задать мистеру Ренфилду пару вопросов, – вмешался Холмс.
Сумасшедший дернулся и с опаской поглядел на детектива.
– Пожалуйста, – разрешил доктор Бэлфур.
– Раз уж вы должны, – нехотя согласился Лестрейд.
Мэри с интересом ждала вопросов. Что еще собирался выведать Холмс? Дело казалось совершенно ясным и законченным – Ренфилд даже помнил имена убитых женщин и время их смерти. Откуда бы ему их знать, если он не убийца?
– Где вы ночевали, когда были в Лондоне? – спросил Холмс.
– Ночевал? – Ренфилд выглядел озадаченным. – То есть где я…
– Какая разница, Холмс? – вздохнул Лестрейд. – И так ясно, где он мог ночевать, – под мостами и в подворотнях!
– Да-да, – быстро согласился Ренфилд. – Инспектор прав. Я ночевал под мостами. И да-да, в подворотнях.
– А что вы ели? – спросил Холмс.
– Что я ел – да всякое. Что мог найти на улице, понимаете. Всякие отбросы.
– Вам кто-нибудь помогал совершать преступления? У вас был сообщник?
– Нет! – с жаром воскликнул Ренфилд. – Я был один, я все сделал совсем один.
– В самом деле? А каким оружием вы расчленяли этих женщин?
– Ножом. Да, я разрезал их ножом.
– И где теперь этот нож?
– Я бросил его в Темзу! – весело выпалил Ренфилд, как будто только что отыграл у детектива очко.
– Но шея Молли Кин была сломана. Как вы сумели это сделать? Вы не выглядите сильным человеком, извините за прямоту.
– О, я ведь сумасшедший, и в безумии у меня прибывают силы, – сказал Ренфилд. – Разве вы не слышали, мистер Холмс? Сумасшедшие очень сильны! Так сказал Джо, когда я ему все рассказал. Я сломал шею женщине легко, как спичку, – он улыбнулся кроткой улыбкой.
– Понятно, – сказал Холмс. – Ну что, мисс Джекилл, вы видели когда-нибудь до сегодняшнего дня этого человека? Может ли он быть как-то связан с вашим отцом?