Однажды Бальони явился в лабораторию, где я как раз заканчивала работу над очередным антидотом. «Твой отец умер», – сообщил он. Отца нашли мертвым в его саду, среди ядовитых растений. Синьора Лизабетта увидела труп из окна и сообщила властям. Я оставила отца без единого слова прощания, и за все недели, которые я жила у профессора Бальони, он ни разу не зашел навестить меня. При этом работа в его саду всегда была моей обязанностью, потому что растения никак не могли мне повредить. Когда же я ушла, отцу пришлось самому заниматься садом, а он был слишком слаб и не устоял против их яда. Из-за его мрачной репутации никто не решился войти в сад и похоронить покойного. Единственной, кто осмелился туда войти и позаботиться о его погребении там же, в саду, была я. Когда же я в последний раз уходила из дома своего отца, синьора Лизабетта прокляла меня из окна. И я это только заслужила.
Жюстина: – Беатриче, это неправда.
Диана: – А зачем ты вообще туда возвращалась? Я бы не стала. Пускай бы папаша валялся и гнил без погребения.
Как видите, я убила собственную мать, а потом – Джованни. Возможно, я виновна и в смерти моего отца. Джованни был прав, когда употребил слово «чудовище».
Мэри: – Не будь смешной. В смерти твоей матери и Джованни нет твоей вины, а смерть твоего отца целиком на его собственной совести. Я согласна с Жюстиной. И даже Диана говорит разумно – в кои-то веки.
Кэтрин: – Кто-нибудь тут еще помнит, что я пытаюсь рассказывать историю? Холмс и Ватсон как раз застряли у нас на пороге.
Мэри: – Кэт, но ты сама настояла, чтобы каждая из нас рассказывала свою часть. А теперь обижаешься, что мы тебя перебиваем. Это же не один из твоих ужастиков, это наша общая история – мы пытаемся вспомнить всю правду о нашем знакомстве, описываем свое прошлое. Все важно, а не только рассказ о том, как мы раскрыли тайну убийств в Уайтчепеле. Это история нашей жизни.
Диана: – По-моему, ты зря говоришь заранее, что мы раскрыли тайну убийств.
Мэри: – Конечно, мы ее раскрыли – и со временем станет ясно, как именно. Если бы нам не удалось раскрыть тайну, зачем было затевать рассказ о ней? Но подробности появятся только по ходу повествования. А заодно и описания того, что с нами за это время случилось. И все это чистая правда.
– Ренфилд сбежал! – воскликнула Мэри. – Скорее пригласите джентльменов войти, миссис Пул.
Мужчины быстро вошли, коротко поклонившись на пороге. Холмс бросил на Беатриче свой острый проницательный орлиный взгляд.
– Рад познакомиться с вами, мисс Раппаччини, – сказал он. – Мне порой приходится самому чувствовать себя биологическим чудом, так что у нас с вами есть нечто общее. – Мэри ощутила укол ревности. Не могла бы Беатриче быть немного менее красивой? На миг Мэри испытала недостойную радость, что Беатриче хотя бы нельзя прикасаться к людям, что ее касание обжигает.
Мэри: – А это обязательно – передавать в деталях все наши мысли? Да еще и «острый проницательный орлиный взгляд»… Я серьезно, Кэт.
Кэтрин: – Ты же сама говорила, что это история нашей жизни.
– Думаю, пришло время обменяться информацией, – сказал Холмс. – У нас есть сведения, которыми вы не владеете, а вы, я полагаю, узнали нечто ценное от мисс Раппаччини. Давайте поделимся знаниями друг с другом.
– Конечно, – сказала Мэри. – Мы как раз только закончили завтракать. Пройдемте все в гостиную. Миссис Пул, можете принести нам еще один чайник чая?
Она убрала документы в портфель и захватила его с собой. Пришла пора посвятить мистера Холмса в свои открытия. Когда они все расселись в просторной гостиной – Холмс и Ватсон заняли кресла, а Беатриче устроилась на широком подоконнике, – Холмс сказал:
– Итак, вкратце наши новости таковы. Трупов теперь пять: Салли Хэйвард, Анна Петтинджилл, Полина Делакруа, Молли Кин – и Сюзанна Мур, представительница той же профессии, что и прочие жертвы. У последних двух трупов извлечены мозги. Причина неизвестна. Интересно также, что Сюзанна Мур, как и Молли Кин, раньше работала гувернанткой. Все убийства совершены в Уайтчепеле. Мы знаем, что Ренфилд, несмотря на свое признание, никак не мог совершить последнего убийства. Тело Сюзанны Мур было обнаружено вскоре после того, как мы уехали в Перфлит вместе с Лестрейдом. Девушка была убита предыдущей ночью, когда Ренфилд совершенно точно находился в своей комнате в лечебнице, под наблюдением санитара. Так кто же ее убил? На следующий день Лестрейд на наших глазах посадил Ренфилда в полицейский фургон и запер дверь. Подозреваемый был в наручниках, его охранял сержант Эванс. По прибытии в Ньюгейт фургон открыли и обнаружили, что дверь его отперта, сержант Эванс лежит без сознания, а Ренфилд исчез. Мог он убить прочих девушек, кроме Сюзанны? В этом ли причина, что у нового трупа тоже извлечен мозг? Или же все убийства были совершены кем-то другим – или другими? Как вы знаете, я с самого начала склонялся к последней версии. Но кто помог Ренфилду бежать? Сам он не мог с этим справиться, ему не хватило бы ни средств, ни храбрости.
– Конечно, убийца – кто-то другой, – сказала Беатриче. – За этим кажущимся безумием просматривается определенный метод. Убийца не сумасшедший, мистер Холмс. Чего я действительно не понимаю, так это почему убийства произошли именно сейчас. В этом нет никакого смысла.
– Беатриче рассказывала нам о Société des Alchimistes, – пояснила Мэри. – Члены Общества интересовались эволюционными теориями мистера Дарвина, хотя в своих исследованиях продвинулись намного дальше. Они пытались самостоятельно направлять эволюцию, создавая более совершенных людей – собственно, исключительно женщин. Но Беатриче сказала, что составление нового организма из частей тел мертвецов – довольно старый эксперимент, к тому же грубый и топорный…
– Да, впервые этот опыт провел студент по имени Виктор Франкенштейн, которого ввел в Общество его профессор химии. Франкенштейн попытался создать человека из материала трупов и оживить это творение. Эксперимент удался, но это было сто лет назад. Не понимаю, кому бы сейчас могло понадобиться повторять тот опыт.
– Франкенштейн! Мне знакомо это имя, – воскликнул Ватсон. – Был какой-то рассказ о нем, написанный женой поэта Шелли. «Франкеншейн, биография современного Прометея» – так, кажется. Я его читал в студенчестве. Но, мисс Раппаччини, это же популярный роман, а не научный трактат! Помню, он порядком меня напугал, как и рассчитывал автор, но я как студент-медик отлично понимал, что это полная чушь.
– Нет, – ответила Беатриче. – Это не большая чушь, чем мое существование. Может быть, широкая публика и сочла это художественным вымыслом, но члены Общества отлично знают, что Франкенштейн существовал и действительно создал свое чудовище. Отец рассказывал мне об этом.
– Если я верно помню, это чудовище убило своего создателя, – сказал Ватсон. – Мне с неделю снились кошмары на эту тему. Как будто труп в моем анатомическом классе вдруг поднимается со стола и начинает за мной охотиться.
– Вижу, я недостаточно начитан и надо бы восполнить пробелы, – заметил Холмс. – Я всегда упускал из виду популярные романы ужасов. Но, кажется, рассуждения снова привели нас к загадочному научному обществу. Похоже, мисс Джекилл, вы были правы в своих изначальных предположениях.
Мэри постаралась сдержать улыбку, но почувствовала, что щеки ее вспыхнули.
Диана: – Не может человек почувствовать, что щеки у него вспыхнули. Так только в дамских романах пишут.
– Думаю, вам лучше рассказать нам все, что вы знаете об этом Обществе, – продолжил Холмс, обводя присутствующих взглядом.
Периодически перебивая друг друга, Мэри и Беатриче повторили для гостей все, что им удалось собрать и припомнить о Société des Alchimistes. Мэри, слегка поколебавшись, показала Холмсу письма из портфеля. Они представляли ее отца не в лучшем свете, однако проливали немного света на интересующую их всех тайну, а значит, ее долгом было их предъявить.
– Вся эта информация предполагает две линии расследования, – сказал Холмс, изучив письма. – Мы поговорили с подругами Молли Кин и Сюзанны Мур. Теперь нужно связаться со знакомыми других женщин, убитых еще до того, как я взялся за это дело. Почему убийцы выбрали этих конкретных жертв и забрали эти конкретные части тел? Здесь есть некая закономерность, особенно очевидная в случае двух мозгов, принадлежавших двум бывшим гувернанткам. Двум умным, образованным и глубоко недооцененным женщинам, вынужденным вести образ жизни, для них не подходящий. Почему именно они привлекли убийцу и его сообщника? Сегодня мы с Ватсоном отправляемся в Уайтчепел и посмотрим, что можно из этого извлечь. Но сначала я пошлю телеграмму доктору Бэлфуру и попрошу его принять нас еще раз. Хочу поближе ознакомиться с лечебницей. А вы, дамы, наверное, предпочтете провести день, отдыхая после вчерашней непростой ночи.
– А как же Ренфилд? Что насчет него? – спросила Мэри.
– Ренфилда я предоставлю Лестрейду. Уверен, что его вынудили сделать это признание, но кто именно вынудил? И кто устроил его побег? Вот кого я хочу отыскать, а не бедного сумасшедшего. Этот человек близко знаком с Ренфилдом, знает его привычки. Надеюсь, мы с Ватсоном сможем разузнать что-нибудь в лечебнице, чтобы выйти на истинного виновника.
Мэри кивнула. Она чувствовала разочарование от того, что ее вроде бы отстраняли от дел. Неужели это конец ее участия в расследовании? Она надеялась, что нет. Но теперь на ней лежала еще и забота о Диане и Беатриче.
Когда миссис Пул проводила Холмса и Ватсона, Мэри долго смотрела им вслед, пока джентльмены не скрылись из вида. Потом она вернулась в гостиную. Нужно было убрать со стола и заняться счетами. Домашнее хозяйство ждало.
Беатриче встала с подоконника и сказала:
– Не хотела упоминать об этом в присутствии джентльменов, но существует и третья линия расследования впридачу к двум упомянутым. Я как раз собиралась вам сказать, что у меня тоже есть письмо, которым я могу поделиться. Я получила его месяц назад – вернее, нашла его на столе у доктора Петрониуса. Я уверена, что он не собирался отдавать его мне, хотя именно мне оно было адресовано.