– Конечно, – фыркнула Диана.
– Тогда идем со мной, – Кэтрин отвела рукой полог, разделявший палатку, и шагнула в полумрак. Диана через мгновение последовала за ней.
– Стойте, куда вы? – окликнула их Мэри. Она не знала, можно ли доверять Кэтрин Моро, но начинала понимать, что ее сестра способна сама о себе позаботиться. Тем не менее Диана оставалась ее младшей сестренкой, и она не могла не волноваться. Кэтрин следовало по меньшей мере объяснить, куда она повела девочку.
– Вы должны доверять Кэтрин, – сказала Жюстина, будто прочитав ее мысли. – С той стороны палатки есть еще один выход, ведущий к жилищам остальных артистов. Не знаю, куда она пошла, но будьте уверены, доверять ей можно. Она ведь спасла мою жизнь.
– Вашу жизнь, – эхом повторила Беатриче. – Как так получилось, что вы живы? Если вы говорите правду, вас создали почти сто лет назад…
– Так и было, – просто сказала Жюстина. – Я немного потеряла счет лет, но в общем вы правы, столько я и живу. Если, конечно, можно назвать меня в полном смысле слова живой. Первые семнадцать лет я была настоящей живой девушкой, такой же, как вы. Я работала служанкой в доме Франкенштейнов. А потом меня обвинили в ужасном преступлении и повесили за него, хотя я была невиновна. И тогда мой отец, Виктор Франкенштейн, забрал мое мертвое тело и создал меня заново – такой, какова я сейчас, выше и сильнее большинства женщин. Он вернул меня к жизни или к ее подобию. Являюсь ли я живой? Я не старею, как обычные люди, и не знаю, смертна ли я. Так что, возможно, это и не настоящая жизнь…
Слушая Жюстину, Мэри почувствовала себя в середине истории, которой она полностью не могла понять. Все остальные – ну, по крайней мере Кэтрин и Беатриче – знали о происходящем куда больше. И события развивались с ужасающей быстротой. Если бы можно было снова сделать мир упорядоченным и понятным! Хотя бы на один миг…
Жюстина: – Я тоже чувствовала нечто подобное. Цирк Лоренцо был моим домом, и так внезапно приходилось его оставлять – все изменилось за мгновение.
Кэтрин: – У чудовищ нет домов, по крайней мере постоянных. Уж ты-то должна это знать.
Жюстина: – А как же этот дом, Кэтрин? Я знаю, ты не склонна к сантиментам, но все равно это настоящий дом – для нас всех.
Миссис Пул: – А если не так, хотела бы я знать, чего ради я веду тут хозяйство! Не настоящий дом – надо же, чего придумали.
Неожиданно полог снова откинулся. Кэтрин и Диана вернулись, неся с собой какие-то покрывала – нет, одежду. Мужскую одежду.
– Наденьте это, – сказала Кэтрин. – Я обшарила палатку Летающих братьев Каминских. Их пятеро, как и нас, и самый старший почти так же высок, как Жюстина. Младшему четырнадцать, может быть, его вещи подойдут Диане. А вот обувь менять не будем. Неподходящая чужая обувь может замедлить человека, если придется убегать от преследования. Хорошо хоть, вам хватило здравого смысла надеть туфли на низких каблуках.
Мэри с сомнением осмотрела мужскую одежду. Как ее вообще надевают?
– По крайней мере пятерых мужчин они точно не ждут, – сказала она, вытягивая из груды рубашку. До чего же это было странно – переодеваться в мужчину! Все здесь было наоборот, застегивалось не в ту сторону… Но когда наконец Мэри облачилась в рубашку и брюки, она осознала, что чувствует небывалую свободу. Как легко двигаться в такой одежде, без всех этих нижних юбок, мешающих ходьбе! Неудивительно, что мужчины протестуют против женских блумеров. Подумать только, чего могли бы достичь женщины, если бы им не приходилось ежедневно мучиться с юбками, следить, чтобы те не испачкались в грязи, чтобы никто не наступил на подол при подъеме в омнибус… Если бы у женщин были карманы! В одежде с карманами женщины завоевали бы мир! Но при всем этом, снимая женскую одежду, Мэри чувствовала, будто расстается с частью себя. В общем, это были очень смешанные ощущения.
Она взглянула на остальных. Диана явно была в своей стихии и чувствовала себя отлично, хотя штаны и были ей длинны, так что пришлось их подвернуть. Как только Кэтрин бросила груду мужской одежды на кровать, Диана попросила:
– Дайте какие-нибудь ножницы!
Чик-чик – и на пол одна за другой упали длинные пряди ее рыжих волос. Мэри и слова сказать не успела, только ахнула, когда кудри уже усыпали пол палатки.
– Давно об этом мечтала! – торжествующе сказала Диана. С руками в карманах, с рыжим венчиком коротких кудрей вокруг головы она теперь напоминала одного из лондонских мальчишек-газетчиков или кого-то из маленьких подручных мистера Холмса.
Беатриче было явно неудобно и неловко в новой одежде, она словно не знала, куда девать руки. К тому же одежда не могла полностью скрыть женственности ее фигуры. Она с опаской взглянула на ножницы, будто боясь, что ей предложат сделать то же самое с волосами.
– Давай я помогу тебе с прической, – предложила ей Мэри. – Думаю, одной стриженой головы на сегодня нам достаточно!
Он вынула шпильки из сложной прически Беатриче и скрутила ее волосы в простой пучок, который без труда скрывался под шляпой, принесенной Кэтрин вместе с прочими вещами. Теперь лицо Беатриче было открыто, но его хотя бы слегка затеняли поля шляпы. А прическа самой Мэри и так была самой простой, так что ничего нового ей делать не пришлось.
Жюстина выглядела в своем костюме так же странно, как и в женской одежде, и Мэри заподозрила, что ее странный вид не зависит от того, во что она одета. А вот Кэтрин смотрелась совершенно естественно в костюме с просторным пиджаком, с галстуком-самовязом на шее, и могла бы сойти за обычного мелкого клерка из Сити, спешащего к себе в контору или домой с работы. На голову она надела полотняную кепку и надвинула козырек себе на глаза.
Диана: – Почему для женщин вообще придумали такую мерзкую одежду? Я хочу сказать, сперва надевается сорочка, потом гадостный корсет, потом отвратительный лиф на корсет, и это только та половина, которая сверху. Зачем все это нужно?
Беатриче: – Одежда – это тоже инструмент социального и политического подчинения женщин. Именно поэтому мы должны поддерживать Общество рациональной одежды…[4]
Кэтрин: – Вы всерьез думаете, что нужно спорить об этом прямо посредине моей книги?
Беатриче: – Нашей книги, как ты сама же нам постоянно напоминаешь. И я знаю, что ты со мной согласна, Кэтрин. Ты множество раз при мне критиковала тенденции женской моды.
Кэтрин: – Да, но этот дурацкий наряд «Реформированной одежды» я тоже ни за что на себя не надену. Чем он лучше корсетов? Женщинам просто нужно носить мужскую одежду, вот и все. В ней куда легче двигаться, она более гигиенична…
Жюстина: – Мужская одежда плохо сидит на женской фигуре, как у Беатриче. Мы с тобой от нее отличаемся, Кэт. Но даже я, никогда не претендовавшая на звание красавицы, вижу, насколько элегантны костюмы Беатриче. Не всем женщинам хочется походить на мужчин, понимаешь.
Диана: – Мне вот хочется. Ну и я единственная из вас, кто коротко стрижется.
Кэтрин: – Что ты хочешь этим сказать?
Диана: – То, что если хочешь походить на мужчину, нужно носить и короткие волосы.
Мэри: – Объясните мне кто-нибудь, в чем смысл этого спора? Кэтрин может носить, что ей вздумается, и сегодня выглядеть мужчиной, а завтра – женщиной. Вы все отлично знаете, что женская одежда – тоже превосходный способ маскировки. Это может быть очень полезно, если хочешь, чтобы противник тебя не заметил или недооценил. Никто не ожидает, что дама вдруг вытащит из сумочки пистолет. Хотя я бы действительно предпочла, чтобы ты снова отрастила волосы, Диана. Тебе очень идут длинные волосы.
Диана: – Отцепись, сестрица.
Когда наконец все покончили с переодеванием – со всеми этими пуговицами, шляпами и перчатками – Кэтрин взглянула на карманные часы, которые обнаружились у нее в жилетном кармане.
– Цирковое представление закончится через десять минут. Думаю, нам стоит выйти через какую-нибудь другую палатку и попробовать смешаться с толпой. Вместе с посетителями выйдем из цирка, а потом – через Бэттерси-парк и по мосту. А дальше тебе придется вести нас, Мэри, мы с Жюстиной не знаем, куда идти.
– А как же мои книги? – воскликнула Жюстина. – Кэт, неужели мы должны оставить все свои вещи?
Кэтрин строго взглянула на нее.
– Ты же понимаешь, что мы не можем ничего с собой взять, особенно сейчас. И особенно книги! Это невозможно. Наши преследователи пахнут, как… впрочем, может быть, я ошибаюсь. Позже мы пришлем кого-нибудь за нашими вещами. Не забывай, что Лоренцо еще должен нам денег за две последние недели. И, Мэри, будет лучше, если ты сообщишь нам свой адрес.
– Парк-Террейс, дом 11, – сказала Мэри. – Это около Риджентс-парка. Если что-нибудь случится, встречаемся там.
Кэтрин кивнула и снова раздвинула занавески, пропуская всех на другую сторону палатки. Они прошли через отделение Жюстины – его отличала особенно длинная складная кровать. В отличие от половины Кэтрин, здесь царил безукоризненный порядок. Откинув полог второго выхода, они как можно быстрее перебежали к соседней палатке, а потом к следующей, стоявшей всего в футе от нее. Так они перебегали от одного шатра к другому, продвигаясь все дальше. Все палатки были пусты, кроме той, которую занимал зулусский воин. Он сидел на кровати и читал роман, который Мэри уже видела у него на табуретке. Увидев его, Кэтрин сказала:
– Кларенс, не говори никому, что видел нас, ладно?
Он согласно кивнул и сказал с отчетливым американским акцентом:
– Ладно, Ушастик.
Наконец они оказались в последней из ряда палаток. Кэтрин откинула полог и выглянула наружу.
– Пусто. Можно идти.
– Думаю, безопаснее будет перемещаться двумя группами, – сказала Мэри. – Если нас ищут, то ищут пятерых. Двое и трое – способ их запутать.
– Да, отличная идея, – согласилась Кэтрин и в первый раз взглянула на Мэри с чем-то вроде уважения. Очень вовремя, подумала Мэри. Она позволяла Кэтрин командовать ими в нынешней ситуации, но не собиралась терпеть такой порядок вещей в дальнейшем. – Значит, где мы встречаемся?