Диана и Чарли еще помедлили, глядя, как собираются пожарные, запрягают в свою повозку лошадей, как блестят металлические шлемы пожарных в свете фонарей. А потом побежали обратно в Сохо. Дорога заняла бы у них немало часов, не попадись им по пути телега с капустой, ехавшая, по мнению Дианы, на рынок в Ковент-Гарден. И в этом она не ошиблась.
Диана: – Я вообще никогда не ошибаюсь.
Конечно, она не озаботилась тем, чтобы попросить возницу их подвезти. А просто подбежала к телеге сзади, вспрыгнула на нее и закопалась поглубже в кочаны, чтобы остаться незамеченной. Чарли последовал ее примеру, и хотя он плюхнулся рядом довольно шумно, возница ничего не заметил все равно и даже головы не повернул. А если бы и повернул – что бы он смог разглядеть в таком слабом свете? Одежда ребят быстро пропиталась запахом капусты, но они к тому времени так устали и перепачкались, что не обратили на это внимания.
Они спрыгнули с телеги возле самого Ковент-Гардена. Рынок еще не открылся, но торговцы уже раскладывали на прилавках свой товар: перезимовавшие репки и лук, ранний салат и горошек, клубнику из парников, перец и баклажаны, привезенные на кораблях из стран с теплым климатом. Когда ребята шли через рынок, прокладывая себе путь в лабиринте прилавков, над Лондоном взошло бледно-золотое солнце. Завели свой речитатив цветочницы: «Цветы на продажу! Живые цветочки, красивые цветочки, только что из деревни!»
Узкие улицы остались позади, и оказавшись наконец в знакомых местах, в Сохо, Чарли неожиданно признался:
– Диана, ты умеешь врать лучше всех на свете.
– А то, – самодовольно сказала Диана и вытащила из кармана яблоко. – Воровать я тоже неплохо умею. Скажи я пожарнику, что мы – ученики воскресной школы на прогулке, в жизни бы он нам не поверил. Люди вообще легче верят в плохое, чем в хорошее. – Она откусила от яблока и предложила Чарли: – И ты кусай, если хочешь. Только не слишком много откусывай, а то я отниму его обратно.
Солнце высоко стояло в небе, когда они двое добрались наконец до Парк-Террейс. Диана позвонила в дверь. Миссис Пул открыла им со словами:
– А, это вы заявились! Ну и видок у вас обоих! Чем вы занимались – трубы чистили? Быстро заходите, я вам соберу что-нибудь позавтракать. И объясните мне, где мисс Мэри, потому что от нее ни слуху ни духу со вчерашнего вечера. Я ужасно волнуюсь и только надеюсь, что с бедными девушками все в порядке, со всеми ними до единой!
Глава XVIIIОбратно на Парк-Террейс
– Как он? – спросила Мэри, поднимаясь с деревянной лавки для посетителей. Этой ночью то и дело приходилось сидеть на твердых скамьях… Но по крайней мере они добрались сюда в целости и сохранности, а капитан Мадж в итоге взял с них всего пять фунтов вместо девяти.
– Потому что это же вы, мистер Холмс, – пояснил он. – Вот погодите, расскажу своей старушке, кого я сегодня подвозил вверх по Темзе! Самого Шерлока Холмса, а с ним – толпу циркачек! Она мне, небось, и не поверит.
– Доктор сказал, что он оправится, но рукой какое-то время пользоваться не сможет, – ответил Холмс на вопрос Мэри. – Я весьма благодарен мисс Раппаччини за разговор с медиками. Мои собственные познания в медицине, боюсь, слишком узко специализированы для подобного обсуждения. И, конечно же, я благодарен мисс Франкенштейн за доставку Ватсона в палату, – он отвесил короткий поклон Жюстине, которая отнесла больного по лестнице на руках. Они трое – Холмс, Беатриче и Жюстина – отсутствовали около часа, пока остальные ожидали их в коридоре внизу. Мэри сидела на лавке, Элис дремала, положив ей голову на плечо, Хайд ожидал стоя, прикованный наручниками к перилам, а Кэтрин нервно расхаживала туда-сюда. Ренфилд, скорчившись, сидел в уголке и бормотал что-то о своих любимых жирных мухах. Был момент, когда Хайд обернулся к Мэри и словно бы хотел с ней заговорить, но она нарочно смотрела под ноги, изучая время на своих наручных часах, а потом нарочито долго их заводила. Ей совершенно не хотелось говорить с Хайдом. Только не сейчас.
– Не стоит благодарности, мистер Холмс, – отозвалась Жюстина. Может быть, отнести взрослого мужчину вверх по лестнице и впрямь было пустяком для женщины, которая душила зверолюдей голыми руками.
– Да, восстановление займет некоторое время, но если регулярно упражнять руку, к ней полностью вернется функциональность, – сказала Беатриче. Она стянула с рук перчатки и сняла хирургическую маску, которую надела перед входом из опасения, что ее дыхание может отравить воздух. – Мистер Холмс, когда вы сказали, что это госпиталь, я ожидала увидеть медицинское учреждение. И совсем не думала, что это… что-то вроде дома престарелых для ветеранов.
– Да, Королевский госпиталь служит приютом для раненых ветеранов наших войн уже более столетия, – подтвердил Холмс. – Здесь пострадавшие на войне могут мирно и спокойно доживать свой век. Я был уверен, что если в Лондоне есть место, где с раной Ватсона могут совладать, – так это здесь. К тому же Ватсон и есть ветеран, он участвовал в Афганской кампании.
– Мистер Холмс! Мистер Холмс! – по коридору к ним спешил человек с нимбом седых волос вокруг головы. – Хотелось вам сказать на прощание, какая радость для нас – принимать вас у себя, и вас, и доктора Ватсона. Хотя, конечно, мы совсем не рады, что он серьезно ранен. Я – секретарь госпиталя, и если есть что-нибудь еще, чем мы могли бы вам служить… – Он поклонился Холмсу, а затем рассмотрел окружавших его женщин разной степени полуодетости, и глаза его удивленно расширились.
– Вы услужите мне тем, что хорошо позаботитесь о Ватсоне, – ответил Холмс, – и за это я вам буду чрезвычайно благодарен. Доктор заверил меня, что он полностью выздоровеет. Кроме этого заверения, мне сейчас мог бы потребоваться разве что кэб, чтобы доставить опасного преступника в Скотланд-Ярд. Или лучше два кэба – второй, чтобы отвезти домой этих молодых дам.
– Мы можем чем-то еще помочь, мистер Холмс? – спросила Мэри. Ей тоже хотелось подняться наверх вместе с Холмсом, Беатриче и Жюстиной – но нельзя было бросить без присмотра Хайда и Ренфилда, так что им с Кэтрин пришлось остаться в вестибюле. Очень тяжело было просто сидеть и ждать, бездействуя. Мэри могла бы пригодиться на большее, чем служить подушкой для спящей Элис.
– Вы можете отвезти к себе мисс Франкенштейн и мисс Раппаччини? – спросил Холмс. – У них была тяжелая ночь. А я должен доставить Хайда и Ренфилда в Скотланд-Ярд. Мисс Моро, если бы вы согласились меня сопроводить, думаю, это бы обеспечило их хорошее поведение по дороге.
Почему он зовет с собой в Скотланд-Ярд Кэтрин, а Мэри должна возвращаться на Парк-Террейс? Это было несправедливо. Она тоже отлично могла бы охранять Хайда и Ренфилда. Конечно, у нее нет острых зубов, как у Кэтрин, но зато есть револьвер…
Она потрясла Элис за плечо, и судомойка сонно заморгала.
– Уже пора готовить завтрак, миссис Пул? – зевая, спросила она, а потом огляделась и охнула, разом припомнив события этой ночи. Мэри поднялась и потерла затекшее плечо.
Холмс взял ее под локоть – она была так поражена этим, что едва не отскочила от него прочь. Наклонившись к ней, детектив тихо сказал:
– Не хочу тревожить остальных, мисс Джекилл. Они верят, что мы уже расправились со всеми врагами, но я в этом не уверен. Мы не знаем, спасся ли Прендик, и если да – куда он бежал. Похоже на то, что сотворенные им зверолюди мертвы, но и в этом мы не уверены. По крайней мере одному удалось скрыться, когда вокруг царил хаос. Мы даже не знаем наверняка, есть ли у преступников еще сообщники. Я спрашивал об этом Хайда, но он отказывается говорить. Так что в Лондоне все еще опасно. Надеюсь, вам удастся обеспечить безопасность мисс Раппаччини, мисс Франкенштейн и… этой девочки, если не ошибаюсь, вашей служанки? – Он с интересом взглянул на Элис. – Мы с мисс Моро вернемся, как только сможем, и присоединимся к вам, чтобы все заново обсудить. Думаю, мисс Франкенштейн известно больше, чем она нам успела рассказать, и нам необходимо в подробностях узнать ее историю.
– Хорошо, мистер Холмс, – согласилась Мэри. – Думаю, оставшихся у меня денег хватит на кэб.
Ей было неприятно, что ее отправляют домой, но Холмс был совершенно прав. Нужно было доставить Беатриче и Жюстину в безопасное место, то есть в дом на Парк-Террейс. Холмс взял ее под локоть, доверительно говорил с ней… Мэри пока не знала, что об этом думать, кроме того, что нечто подобное случилось с ней впервые – и оно ей нравилось.
Когда секретарь лично сообщил им, что два кэба ожидают возле Королевского госпиталя, они вышли все вместе. Поднимаясь в кэб вслед за Холмсом, Хайд неожиданно обернулся и сказал:
– Мэри…
Он впервые обратился к ней напрямую. Мэри взглянула на него – маленького хромого человека со странным лицом, которое казалось бы обаятельным, если бы не порочное, хитрое его выражение. Но сейчас это выражение сменилось на робкое, почти умоляющее.
Мэри отвела глаза. Нет, она не хотела говорить с ним здесь и сейчас. Может быть, потом, когда его уже осудят за убийство сэра Дэнверса Кэрью. Может быть, она навестит его в тюрьме после суда и перед повешением. И спросит его… собственно, о чем? О том, зачем он проводил все эти эксперименты. И где он был все это время. И как он мог поступить так ужасно с ее матерью, и с ней самой, и даже с Дианой.
– Я хотя бы… – продолжил хриплый голос Хайда. – Я хотя бы успел еще раз увидеть Эрнестину до ее смерти.
Эрнестину? Он сказал, что успел еще раз увидеть ее мать? Но когда и как? Мэри развернулась – но Хайд уже скрылся в глубине кэба и сел рядом с Ренфилдом, а следом за ними поднималась Кэтрин.
– Увидимся дома, – бросила она Мэри и захлопнула дверцу. Холмс уже сидел внутри – он вошел с другой стороны. И раньше, чем Мэри успела воскликнуть: «Что?», кэб тронулся с места, и его колеса загремели по мостовой.
Мэри смотрела экипажу вслед. Бледное лицо в окне, лицо, которое привиделось ее матери незадолго до смерти… Неужели это было лицо Хайда?