В Пембрук-колледже, конечно, Крейджи не оказалось, но адрес и впрямь удалось получить без труда. Не нужно было даже сочинять легенду о киносъёмках – вполне было достаточно сообщить, что требуется специалист по исландским сагам. Нет, сказали ему, профессора Крейджи сейчас в колледже нет, он занят редактированием нового словаря английского языка и безвылазно сидит в своём загородном доме. Адрес можно записать.
Выйдя из колледжа, Каннингем поглядел на бумажку с заветными данными. Уильям А. Крейджи, усадьба Риджхерст, Рождественские Лужки (почему Рождественские, чёрт их за ногу?) под Уотлингтоном. Если он что-то понял из разъяснений, то главным образом то, что Риджхерст – одинокий хутор на краю этой богом забытой деревушки Рождественские Лужки, где и было-то всего с полдюжины домов и куда надо было ехать девять миль на восток от Оксфорда до Тейма, затем ещё семь миль на юг до Уотлингтона, затем ещё сколько-то, непонятно как… Тратить на это время и силы было в высшей степени неразумно. Зачем, если существует почта Соединённого Королевства? Он как следует продумает все вопросы дома и напишет письмо на свежую голову.
Каннингем сунул записку с адресом в карман и, насвистывая, пошёл в сторону железнодорожной станции.
6. Морис Каннингем – Уильяму Александру Крейджи, 10 сентября 1924
Уважаемый профессор,
заранее прошу прощения, если вы сочтёте меня слишком назойливым. Я получил ваш адрес в Пембрук-колледже, и хотя понимаю, что вы очень занятой человек и, вероятно, не любите, чтобы вас беспокоили, возможно, у вас найдётся немного времени, чтобы дать мне консультацию по одному интересующему меня вопросу.
В Оксфорде мне рекомендовали вас как знатока исландских саг. Недавно я приобрёл у букиниста сборник – в английском переводе, разумеется, я по-древнеисландски не читаю, в этом-то всё и дело. Так вот, в «Саге о Ньяле» мне встретилось одно место, непонятное для меня – а именно, про то, что Флоси каждую девятую ночь превращается в женщину. Что это – какая-то вольность перевода или неизвестное мне поверье? Должен признаться, я слабо владею древней мифологией, так как я не профессионал в этой области и никогда не получал университетского образования. И возможно ли такое на самом деле? Существуют ли реальные подтверждения смены пола из мужчины в женщину или наоборот? Или же речь идёт о том, что Флоси надевал женскую одежду, и обвинение следует понимать фигурально?
Заранее благодарен за разъяснения,
Морис Каннингем,
антиквар-любитель
7. Уильям Александр Крейджи – Морису Каннингему, 14 сентября 1924
Уважаемый м-р Каннингем,
прошу прощения, что не сразу собрался ответить на ваше письмо. Я получил его ещё два дня назад, но, к сожалению, совершенно закопался с работой над словарём и, признаться, чуть не забыл написать ответ.
То, о чём вы спрашиваете, касается любопытнейшего феномена под названием сейд. Это род магии, часто упоминаемый в древнескандинавских источниках. К сожалению, все известные нам тексты записаны уже в христианское время, века спустя после крещения, и по ним крайне трудно понять, в чём состояла суть этого колдовства. Всё, что об этом известно – что маги, владевшие сейдом, по природе своей были двуполыми. Вероятно, это вызывало неприязнь к ним со стороны дружинной среды, и христианские миссионеры, искусно используя социальные противоречия между воинами и колдунами, сумели искоренить сейд руками первых. Так что сведения об этом явлении приходится собирать по крупицам.
Существовало ли оно в действительности или является таким же продуктом суеверия и сплетен, как полёты ведьм на шабаши в шестнадцатом столетии? Я склонен полагать, что за легендами о сейде стоит некая реальность. Случаи перемены пола нечасты, но описаны в медицине. Ещё Амбруаз Паре почти четыре века назад описал казус Жермена Гарнье, который родился девочкой и был крещён под именем Мари. В пятнадцать лет она, как утверждают, перепрыгнула через широкую канаву, и от сотрясения у неё проявились мужские признаки. Скептики, правда, утверждают, что Мари была гермафродитом, которого при рождении приняли за девочку, а затем, когда ошибка прояснилась и странность «девушки», вступившей в брачный возраст, уже невозможно было скрывать, выдумали историю с прыжком через канаву. Я не медик и не знаю, как это объяснить; однако рассказы о смене пола распространены повсеместно. Некий Элено де Сеспедес, дело которого сохранилось в архивах испанской инквизиции, по этим свидетельствам, менял пол даже дважды.
Как бы то ни было, «Сага о Ньяле» не единственный памятник, где упоминается цикл в девять дней. Существует сборник законов, где в статье об оскорблениях определяется штраф тому, кто сказал о мужчине, будто каждые девять дней он становится женщиной. Именно определённое указание на девять дней мне и представляется наиболее любопытным. Из этого следует, что речь не идёт о гомосексуализме, ведь гомосексуальным утехам люди способны предаваться, когда им хочется. И для того, чтобы оскорбить мужчину, вполне достаточно заявить, что он похож на женщину или превращается в женщину – к чему это дополнительное уточнение насчёт девять дней, которое, по-видимому, считалось отягчающим обстоятельством? Не забудем, что девять дней также составляют сидерическую, или звёздную, неделю, и что англосаксонские травники рекомендуют выдерживать зелья как раз в течение девяти дней.
Я не утверждаю, будто слухи о колдунах древней Скандинавии не преувеличены и не являются порождением суеверной эпохи. Но слухи редко бывают совсем уж беспочвенными, и обычно их порождает невежество, плохое понимание вполне реальных вещей. (Достаточно вспомнить дикие и фантастические сообщения о большевиках, которые всё ещё продолжают всплывать в нашей печати). Во время своей поездки в Данию я встречал местных жителей, которые были убеждены, что потомков древних колдунов ещё можно встретить в наши дни – при том, что «Сагу о Ньяле» мои информанты не читали. Каждый придерживался своего мнения, по каким признакам их можно распознать, однако объединяла всех вера в их реальное существование поныне.
Надеюсь, я ответил на ваш вопрос.
Искренне ваш,
У.А. Крейджи
8. В растерянности
Инспектор Каннингем со стоном закрыл лицо отпечатанным на машинке листком и откинулся в кресле.
– Да что они, сговорились все придуриваться? – жалобно сказал он вслух. Хотя понимал, что это невозможно. Профессор Крейджи не знал, что ему пишет детектив из Скотланд-Ярда – Каннингем позаботился об этом не упоминать, и вряд ли профессор древних языков, живущий отшельником в деревне с названием «Рождественские Лужки» (тьфу!), станет звонить в лондонские справочные бюро и узнавать, кто именно обитает по адресу в Южном Кенсингтоне. И даже если бы он навёл справки, он точно не мог бы узнать, что Каннингем ведёт дело Каролины Крейн.
Неужели существует какая-то особая наследственность, превращающая мужчину в женщину один раз в девять дней? Или ночей? Мисс Крейн никто никогда не видел днём…
Но почему эта легенда не известна нигде, кроме Скандинавии? Каролина Крейн была англичанкой… Была? Или есть?
Он уже почти не сомневался, что Каролина Крейн продолжает своё существование в другом обличье и под другим именем. Что с того, что поиски не удались и Билли Картрайт, он же Фанни Кок (снова тьфу!), не имел никакого отношения к мисс Крейн? Каннингем найдёт это чудовище, кем бы оно ни было.
Он ощутил решимость, к которой примешивался привкус вины перед доктором Арнесоном. Он подумал, что, будь Арнесон англичанином, Скотланд-Ярд обошёлся бы с ним мягче и наверняка довольствовался бы домашним арестом – сказалась обычная подозрительность по отношению к иностранцам. Вид больного, изнурённого допросами доктора при их последней встрече оставил у него в душе неприятный осадок. Как мало времени потребовалось, чтобы сделать это жалкое привидение из могучего рыжеволосого норвежца, похожего больше на викинга, чем на психолога!
Норвежца?.. Арнесон, конечно же, понял, на что намекала мисс Крейн. Он разгадал её шифр, хотя и не сразу. Он знал, кто такая Каролина Крейн и в чём заключалась её тайна. Он с самого начала был уверен, что она его соотечественница, хотя она по какой-то причине упорно это отрицала.
В чём бы ни была замешана мисс Крейн, Арнесон не мог рассказать всё, поскольку его и впрямь сочли бы сумасшедшим. Он, безусловно, успел полюбить эту женщину – можно было только гадать, какие чувства он испытал, когда она раз и навсегда утратила женский пол. Что с ней случилось? Потеряла ли он способность быть Каролиной Крейн раз в девять дней? Или речь всё же идёт об изощрённом маскараде, от которого она отдыхала лишь один день из девяти, а затем он по какой-то причине должен был стать пожизненным?
Любая гипотеза требовала объяснений, откуда она столько знает о докторе Арнесоне – включая те сведения, которые не мог передать ей Роу. Минуточку… Роу…
Эта безумная мысль молнией сверкнула в голове инспектора, но он поспешил отбросить её. Круглолицый, бледный, черноволосый Роу никак не мог играть роль мисс Крейн. Даже если эта загадочная шлюха и впрямь обладала способностью к перевоплощениям, вряд ли она могла менять и внешность. Есть пределы сказкам, в конце концов.
А если нет? Если это существо, черти б его побрали, умеет менять обличья с такой же лёгкостью, с какой Золушкины мыши превратились в коней, а карета в тыкву?
«Я и правда сейчас сойду с ума», – подумал инспектор. И, чтобы не сойти с ума, он достал блокнот и записал:
Навестить Стивена Роу.
9. Стивен Роу (в который раз)
Экономка доктора Арнесона вернулась из отпуска. По её выражению лица, когда она открывала дверь инспектору, было заметно, что лишь уважение к закону не позволяет ей выставить его вон. Она, впрочем, немного смягчилась, когда Каннингем сообщил, что цель его визита – не сам доктор, а Стивен Роу. Справившись для порядка о здоровье доктора («Какое там здоровье! – огрызнулась почтенная дама. – Еле живой после ваших допросов»), он был отправлен в приёмную дожидаться того, кого хотел видеть.