Она улыбнулась:
– Мне бы очень этого хотелось, миссис Эймс.
– Можешь называть меня просто Эймори.
Она кивнула:
– Спасибо вам, Эймори.
Мне надо было дать ей еще один, последний совет.
– Ты не должна думать, что твоим брату и сестре нет до тебя никакого дела, – заметила я. – Наверное, сейчас они ужасно огорчены тем, что произошло за обедом. Реджи очень расстроен, да и Беатрис, должно быть, тоже.
Признаться, я не собиралась оправдывать Беатрис. Не очень-то красиво с ее стороны было так говорить о своей родной сестре, особенно при гостях. Даже если Люсинда бессовестно, по ее словам, вешалась на шею Майло, совсем не обязательно было упоминать об этом в нашем с Майло присутствии.
– Понимаю, что Реджи хочет для меня только хорошего, – сказала Люсинда. – Просто не всегда знает, как лучше этого добиться. Я стараюсь быть с ним терпеливой. Но Беатрис… она никогда меня не любила. Потому что отец ушел от ее мамы к моей.
– Понимаю.
А вот этой информации у меня прежде не было. Возможно, именно по этой причине Беатрис относится к сестре без всякой теплоты.
Я похлопала девушку по руке.
– Просто уверена, Люсинда, все наладится. Возможно, когда все закончится, Реджи увезет тебя отсюда на какое-то время, и эта история превратится в смутные воспоминания.
Она улыбнулась – на этот раз, судя по всему, искренне.
– Спасибо вам, Эймори. Надеюсь, что так и будет.
Реджи Лайонс, видимо, поджидал меня возле дверей гостиной, ибо, как только я вышла, он тут же подскочил ко мне, озабоченно хмурясь.
– Ну, как она? В порядке?
– Думаю, да, – ответила я. – Все это, разумеется, тяжело на ней отразилось. Ну и потом, друзей у нее почти нет.
Он вздохнул:
– С Люсиндой всегда было трудно. Я так и не нашел правильный подход к ней. Сегодняшние молодые люди совсем не похожи на тех, какими были мы. – Секунду-другую он смотрел куда-то мимо меня, вдаль. Потом моргнул и вновь устремил на меня взгляд. – Как бы там ни было, я должен извиниться за своих сестер, – сказал он. И устало улыбнулся. – Похоже, я только и делаю, что прошу у вас прощения, миссис Эймс.
– Пожалуйста, не надо извинений. Я просто пыталась хоть чем-то помочь. Порой люди охотнее беседуют с теми, кто не является членом семьи.
– Да, наверное, вы правы, – рассеянно заметил Реджи.
– И все равно, мне кажется, вы должны с ней поговорить, – посоветовала я.
Он кивнул:
– Пойду прямо сейчас.
Я заметила, что, выходя из гостиной, он решительно расправил плечи. Я сочла это добрым знаком – значит, Люсинда ему вовсе не безразлична. Хотелось бы, чтобы Беатрис взяла с него пример. Быть добрее к младшей сестре – это же ничего ей не стоит. В конце концов, это же не вина Линди, что их отец ушел от матери Беатрис. Впрочем, не мое это дело. Из этой истории я вынесла всего один урок – как ни старайся, но уладить все проблемы мира мне просто не по силам.
– Все в порядке? – спросил Майло, выйдя из нижнего холла и заметив, что я хмурюсь. Обед только закончился, я слышала голоса людей, выходящих из залы.
– Да, думаю, да.
– Вот и славно. Хочешь, пойдем в гостиную пить кофе?
Я покачала головой:
– Нет, не стоит. Я устала. Пойду, пожалуй, в свою комнату.
– Мне пойти с тобой?
– Необязательно. Может, подойдешь к Люсинде, скажешь ей пару добрых слов?
Майло вздохнул:
– Очень хотелось бы, чтобы ты передумала.
– Знаешь, как-то некрасиво со стороны Беатрис было позорить свою младшую сестру перед всеми за обеденным столом. Просто подумала, что, если ты будешь вести себя с ней, как обычно, она быстрее успокоится.
– Ладно, иду. Но учти: это ты меня вынудила.
– Ну, конечно! Для тебя это просто непосильный труд – любезничать с дамами.
Муж окинул меня хмурым взглядом и пошел в гостиную.
– Страшно неприятная история получилась, – сказала Лаурель. Она подскочила ко мне, как только отошел Майло. – И так мило с твоей стороны, что ты пошла и поговорила с ней, особенно если учесть, что Беатрис в общем-то была права.
Я пожала плечами:
– Нельзя винить девушку в том, что ей нравится общество Майло. Она так одинока, а он…
– Да, знаю, что он собой представляет, – перебила меня Лаурель. – Что ж, надеюсь, со временем это пройдет. У нас и без него есть что обсудить.
– К примеру, тот факт, что Изабель была отравлена, – сказала я. – Ты виделась с инспектором Ласло сегодня днем?
Я почему-то вообразила, что этот вопрос смутит ее, однако ничего подобного.
– Да, виделась, – ответила Лаурель. – Но совсем недолго, всего несколько минут.
– Он говорил тебе что-нибудь о яде?
Лорел покачала головой:
– Нет, за обедом то был настоящий сюрприз. Ты и впрямь думаешь, что Изабель пытались убить двое?
– Хотелось бы знать. Вообще вся эта история становится крайне запутанной. Впрочем, уверена, у инспектора Ласло уже появились подозреваемые.
Я выжидательно уставилась на кузину, и та рассмеялась.
– Нечего на меня так смотреть. Можно подумать, мы с ним лучшие друзья. Инспектор ничего мне не говорит. Соответствует своей должности, знаешь ли.
– О, в этом я не сомневаюсь.
Лорел снова засмеялась:
– Подозреваешь меня в какой-то тайной любовной интрижке? Уверяю, на эту тему ничего интересного сказать не могу.
– Хорошо, – кивнула я. – Но, может, получится узнать хоть что-нибудь сегодня вечером? Попробуй поговорить с Реджи, ладно? И я крайне заинтересована узнать как можно больше о соображениях инспектора Ласло.
– Ты что, в гостиную не идешь?
– Нет. Собираюсь сегодня лечь пораньше. Тяжелый выдался день, очень устала.
– Ну, ладно. Тогда расскажу тебе утром, хорошо?
– Отлично. Доброй ночи, Лаурель.
– Спокойной ночи, Эймори.
И вот она отправилась в гостиную, а я поднялась наверх, к себе в спальню. Винельда не ожидала, что я так рано вернусь после ужина, а потому самой ее в комнате не оказалось. Ну, наверное, скоро прибежит.
Я устала и мечтала лишь об одном – поскорее завалиться в кровать, – но тут увидела на столе «Жертву зимы».
И вновь, как и в самом начале, мне показалось, что в книге есть ключ к разгадке тайны. Неплохо, конечно, выслушать отчет разных свидетелей о смерти Эдвина Грина, но интересно было бы знать, как описала это событие Изабель. Так что мне ничего не оставалось, как дочитать это произведение до конца.
Я быстро разделась, накинула ночную рубашку и халат. А затем уселась в кресло у камина и принялась за роман.
Глава 23
Во время чтения я, как и прежде, заменяла псевдонимы реальными именами обитателей Лайонсгейта. Я чувствовала приближение развязки в этой драматичной истории. Изабель хорошо умела создавать атмосферу нарастающего напряжения. Даже я, зная, какой финал меня ждет, затаив дыхание, переворачивала страницу за страницей.
И вот наконец я подошла к отрывку, где описывалась драка между Эдвином Грином и Брэдфордом Гленном. А произошла она ночью, накануне того утра, когда на полпути между летним домиком и главным домом имения в снегу обнаружили тело Эдвина.
«Страсти достигли такого накала, что стало ясно: ни к чему хорошему это не приведет. Приближающуюся бурю не остановить, облака были готовы разверзнуться и пролиться дождем ярости на всех них.
Напряжение висело в воздухе всю эту ночь и не отпускало, как и холод на улице. Столь же пронизывающее, как и ветер, завывающий между деревьями, оно пробиралось в сердца, жалило и обдавало нервным предчувствием всё, к чему только прикасалось.
Вода в озере замерзла, и спустить на нее лодку, как они собирались, оказалось невозможно. К тому же пронзительный ледяной ветер сразу укротил это желание. И вот все они отправились в летний домик. Один из слуг как-то умудрился развести там в камине огонь, но он оказался слишком жалким оружием против зверского холода, и пришлось согреваться спиртными напитками.
Беатрис сидела, высоко подняв голову, купаясь в лучах мужского внимания и подогревая тем самым вражду между двумя поклонниками, претендующими на ее расположение. Здесь она была королевой и не удостаивала вниманием надвигающуюся трагедию. Она не спешила делать выбор между этими двумя мужчинами. Она упивалась своей властью над ними, и это придавало ей еще больше сил и уверенности в себе.
Она уже почти не злилась на Брэдфорда, ибо вовсе не собиралась терять его, ну по крайней мере, не окончательно. Беатрис вынудила его умолять, валяться перед ней на коленях и униженно просить прощения. И в конце концов с видом снисходительной королевы простила.
Брэдфорд, обрадованный таким поворотом событий, решил выпить за здравие своей милостивой королевы, налил напиток в бокал до самых краев, немного расплескал, потому что очень нервничал, и протянул ей. Руки их соприкоснулись, спиртное потекло по ее пальцам. Он засмеялся, низко наклонил голову и стал слизывать с них напиток.
И лишь когда он отвел взгляд от своей богини, то заметил Эдвина Грина – тот смотрел на него с другого конца комнаты горящими от гнева темными глазами.
– Нечего так на меня смотреть! – крикнул Брэдфорд и почувствовал, как гнев закипает в нем с новой силой. – Она тебя не хочет, Эдвин. И никогда не хотела.
– Думаешь, я не понимаю, чем ты занимаешься? – воскликнул Эдвин. – Еще как понимаю! И тебе это не сойдет с рук. Надеюсь, это ясно?
– Да как ты… – Брэдфорд сорвался с места и бросился к нему с быстротой, напугавшей всех. Он ударил Эдвина в челюсть, тот пошатнулся, но тотчас обрел равновесие и набросился на противника. И они начали драться, колошматить друг друга, пытаясь повалить на пол. Оба они были нетрезвы, а потому удары часто не достигали цели. Тем не менее они продолжали биться, как два самца-оленя, борющихся за свою территорию.
Все остальные смотрели на них, Беатрис – с блеском одобрения в глазах. Она добилась своего – заставила этих молодых людей биться за ее расположение.
– Ну, довольно, – произнесла наконец Изабель, проскользнула между дерущимися, и ее стройная фигура показалась очень хрупкой по контрасту с двумя разъяренными молодыми людьми. Она рисковала получить удар от любого из них, но, похоже, вовсе не осознавала этой опасности.