– Она написала роман с целью отомстить Брэдфорду Гленну за то, что он ее отверг, – продолжила я. – В его предсмертной записке была фраза о том, что он ни в чем не виноват, ну, разве что слишком сильно любил. И это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Изабель. Она не могла этого простить, не могла простить Беатрис. К тому же дела ее в Кении шли не очень хорошо, вот она и решила вернуться и довершить начатое. Рассказать всем вам, что пишет вторую книгу. Ведь написав первый роман, ей удалось заработать немного денег. Но она так и не показала вам, мистер Робертс, эту свою рукопись.
Он поднял голову – выражение лица самое несчастное. Я понимала: для него сильнейшим ударом был тот факт, что Изабель все эти семь долгих лет вынашивала планы мести на почве страсти к другому мужчине. Его жизнь, жизнь его брата так мало для нее значили… Его красивое лицо было искажено болью.
– Нет, – тихо сказал он. – Она никогда не показывала мне эту рукопись, ни разу.
– А все потому, что она вовсе ее и не писала, – объяснила я.
Все удивленно на меня уставились.
– Нет, писала! – воскликнул Реджи, и голос его задрожал от ярости. – Я сжег ее. После того как заколол ножом.
– Успокойтесь, мистер Лайонс, – сказал инспектор Ласло, не отрывая от меня взгляда. – Продолжайте, миссис Эймс.
– В камине комнаты мисс Ван Аллен жгли какие-то бумаги, но не думаю, что то была рукопись. Не думаю даже, что она вообще намеревалась написать эту книгу. Просто потому, что не рассчитывала вернуться в Африку живой.
Мистер Робертс застонал и спрятал лицо в ладонях.
Я обернулась к мистеру Уинтерсу. Он смотрел на меня с рассеянно-мечтательным выражением, словно только что произнесенное мной не имело к нему никакого отношения. Может, и не имело. Возможно, он так до конца и не был связан с реальным миром. И так было лучше и удобней для него.
– Мистер Уинтерс, вы говорили мне, что Изабель прислала вам письмо из Кении. И она утверждала в этом письме, что мечтает провести всю оставшуюся жизнь в столь любимой ею стране.
– Да, – ответил он. – И она поклялась, что никогда больше не вернется в Англию.
– Но затем в Кении произошла трагедия, и она вынуждена была вернуться, – продолжила я. – Она поняла, что путь обратно в столь полюбившуюся страну ей заказан. Но решила приехать в Англию, чтобы отомстить. Любой ценой, пусть даже и собственной жизни.
– Быть того не может, – пробормотал мистер Робертс. – Этого просто не может быть!
Меня охватил приступ жалости к этому молодому человеку, жизнь которого рушилась прямо на глазах, но я понимала: как бы там ни было, но дело надо довести до конца. Мы должны докопаться до правды.
– Изабель вручила мистеру Робертсу пузырек с ядом. Его нашел в ящике стола один из слуг.
– Это правда, мистер Робертс? – строго спросил инспектор Ласло. – Мисс Ван Аллен действительно дала вам яд?
Мистер Робертс кивнул. Он по-прежнему сидел, опустив голову.
– Она купила его перед отъездом из Кении. Найдя этот пузырек, я умолял отдать его мне. Боялся, что она отравится.
– Думаю, что так оно и было, – сказала я. – Она рассчитывала найти удобный случай и убить Беатрис, а потом и себя, отплатив ей за свои страдания. Она уже составила распоряжения о том, чтобы ее тело перевезли в Африку и похоронили там.
Мистер Робертс снова застонал.
– Я не знал, – пробормотал он, – я не знал… – тут голос у него сорвался, а сам он затрясся в глухих рыданиях.
Люсинда пересела поближе, нежно опустила ему руку на плечо.
– Что снова возвращает нас к вопросу об убийстве Изабель, – сказала я. Обернулась, взглянула на Майло, тот одобрительно кивнул, делая мне знак продолжать.
– Если убийца Эдвина Грина не был на свободе, у кого тогда мог быть мотив убить Изабель? – спросила я. – Если мотивом не было стремление сохранить ее секрет в тайне, тогда, должно быть, ее убили по совсем другой причине. Так и напрашивается вполне очевидный мотив – месть. Что тоже, впрочем, мало что объясняет. Раз она хотела отомстить, у любого из вас была причина убить ее за содеянное. Ведь, в конечном счете, она разрушила ваши жизни.
Я встретилась взглядом с Лаурель. В ее темных глазах светилось беспокойство, руки, крепко сжатые в кулаки, лежали на коленях. Мне очень хотелось бы посекретничать с ней прямо сейчас, но я понимала – это только испортит момент истины и откровения. Ведь доказательств у меня по-прежнему не было. Оставалось лишь надеяться, что в момент наивысшего напряжения убийца не выдержит и сам себя выдаст. И я решительно продолжила:
– Все это время я считала, что ответы на вопросы можно найти в романе «Жертва зимы», поэтому и прочла его. Там я обнаружила две важные сцены: первая, в которой персонаж, списанный с Брэдфорда Гленна, пытается задушить героиню, под маской которой кроется Беатрис. И вторая, где герои, изображающие Брэдфорда Гленна и Эдвина Грина, вступают в жестокую драку.
– Мистер Гленн так зол на Беатрис, что пытается убить ее, а ведь он так стремился завоевать ее любовь. Это указывает на то, что Беатрис его отвергла и дала тем самым весомый мотив отплатить мистеру Грину.
Я посмотрела на Беатрис. Она сидела с жестким, непроницаемым лицом.
– Изабель писала, что она вместе с мистером Лайонсом ворвалась в комнату, и они стали свидетелями этой сцены, описанной вполне убедительно. Тогда скажите мне сами, миссис Клайн, это в действительности так и было и у меня нет оснований усомниться в этом?
– Да, он правда пытался задушить Беатрис, – ответил Реджи. – Мы с Изабель вошли и увидели, что Беатрис была вынуждена ударить его подсвечником. Словом, все в точности как она и написала.
– Да, – кивнула я. – Но ведь это еще не вся история, верно?
Реджи и Беатрис посмотрели на меня. В его глазах застыло умоляющее выражение, ее взгляд не отражал ровным счетом ничего.
– Еще одна сцена привлекла мое внимание, уже в самом конце романа. Брэдфорд Гленн всячески обхаживает Беатрис, заигрывает с ней, и в этот момент на него набрасывается Эдвин Грин. И говорит, если я правильно помню, нечто вроде: «Знаю, чем вы тут занимаетесь». Услышав эти слова, мистер Гленн впадает в ярость и набрасывается на Эдвина Грина. Скажите, так оно и было в действительности?
– Помнится, что именно так, – тихо произнесла Лаурель. – Эдвин ревновал Брэдфорда за то, что тот флиртовал с Беатрис, и спровоцировал его на драку.
Я кивнула:
– И тут входит Изабель и разнимает их. Думаю, она хотела завоевать этим расположение Брэдфорда, защитить его, но у нее ничего не получилось.
Я выдержала паузу, готовясь к решающему шагу. Снова взглянула на Майло. Он стоял у камина, курил сигарету и не сводил с меня глаз. Этот его спокойный взгляд придал мне уверенности.
И я продолжила:
– Но сегодня я побывала в летнем домике и нашла в ящике письменного стола несколько документов и фотографий. И вдруг все сразу встало на свои места. Я поняла, кто убил Изабель и почему. Это была тайна, о которой Изабель и не догадывалась.
Я глубоко вздохнула и выпалила:
– Понимаете, Брэдфорд Гленн вовсе не был влюблен в Беатрис. Он был влюблен в Люсинду.
Глава 31
Реджи тихо чертыхнулся, обычно безмятежное лицо Беатрис превратилось в маску отвращения, все краски покинули его.
Присутствующие не сводили с меня глаз.
– Миссис Эймс, – со смущенной улыбкой заметила Люсинда, поднимаясь со своего места рядом с Робертсом. – Вы, должно быть, шутите, верно?
– Хотелось бы так думать, – тихо ответила я.
– Это неправда, – вставая, заявил Реджи. – Я ее убил. Я ведь уже во всем признался. Арестуйте меня, инспектор.
– Почему бы вам, мистер Лайонс, не выслушать историю миссис Эймс до конца? – спокойно посоветовал инспектор Ласло.
– В свое время я не придала этому должного значения, – продолжила я. – Но не от одного человека слышала, как добр был к Люсинде мистер Гленн. В этом не было ничего особенного. Люсинда – очень хорошенькая и обаятельная юная леди. Поэтому вполне естественно, что мужчины оказывали ей всяческое внимание.
– То, что вы говорите сейчас, миссис Эймс, просто оскорбительно, – заметил Реджи Лайонс, но прежней уверенности в голосе у него не было.
– Но затем все мелкие детали этой истории начали складываться воедино, и я начала понимать, что за этим стоит нечто большее. Брэдфорд вовсе не пытался задушить Беатрис за то, что она была влюблена в Эдвина Грина. Он напал на нее лишь потому, что она пыталась разлучить его со своей сестрой.
Я взглянула на Беатрис, та – на меня. Выражение ее глаз я разгадать так и не смогла.
– Они поссорились из-за его отношений с Люсиндой. И в порыве слепой ярости он набросился на Беатрис и начал ее душить, – продолжила я. – Разумеется, позже он очень сожалел об этом, но, когда дело касалось его тайны, просто выходил из себя. То же самое относится и к драке в летнем домике. Должно быть, Эдвин заподозрил, что между Брэдфодом и Люсиндой что-то происходит. Он сказал: «Знаю, чем вы там занимались», и Брэдфорд разозлился. Ведь он старался заставить всех поверить в то, что влюблен в Беатрис. То был лучший для него способ получать постоянные приглашения в Лайонсгейт, где он мог видеться с Люсиндой.
– Полный абсурд! – воскликнул Реджи.
Я взглянула на Люсинду. Она смотрела прямо перед собой, лицо бледное, губы крепко сжаты.
– Еще один момент привлек мое внимание в этой любовной истории, – продолжила я. – Сегодня я поговорила с одной женщиной, которая живет в деревне, и она отметила значительную разницу в возрасте между парой влюбленных. Утверждала, что, когда люди узнали об этом, разразился настоящий скандал. Я подумала, что речь идет об Изабель, которая была значительно старше своих возлюбленных. Мне тогда и в голову не пришло, что то не были взаимоотношения между немолодой женщиной и молодым мужчиной. Нет, то был мужчина лет двадцати пяти или около того и девушка шестнадцати лет. Практически ребенок.