Наконец вошли в довольно широкое мелкое устье реки Коньо-де-Сан-Фернандо, кишевшее москитами и лягушками, что оглушающее квакали.
– Поднимемся на милю до второго ручья, ребята, – приказал Диего хриплым грубым голосом и тихо выругался по-местному.
– Хозяин, можно чуть передохнуть? – спросил один рыбак, постарше. – Запарились перед грозой.
– Пять минут можно посидеть, – тихо ответил Диего и положил руку на пистолет. – Не вставать! – прикрикнул он, предотвращая молодого подняться. Тот недовольно сел.
Лишь только причалили к болотистому устью ручья, как поднялся ветер, предвещая начало грозы.
– Побыстрее выгружайте груз и спускайтесь, пока в заливе не стало слишком бурно, – сказал Диего и стал наблюдать за работой. В пять минут все ящики были на берегу, а рыбаки спешно отвалили, спускаясь по течению. Их быстро скрыла тёмная ночь.
Диего тоже поспешно отыскал лодку, пригнал её к ящикам, и, не спеша, погрузил их в лодку. Передохнул, продолжая, словно зверь, прислушиваться к шуму ветра в ветвях близких деревьев.
Осторожно погреб вниз по течению, часто переставая грести и прислушиваясь. С трудом отыскал вход в устье небольшой речки и вошёл в неё, раздвигая временами заросли осоки и камыша. Вскоре речка расширилась. Диего пристал к травяному берегу. Заросли сильно шумели под ветром, вокруг ничего нельзя было услышать.
Он минут пять сидел в молчании, не шевелясь. Потом основательно стал связывать ящики верёвкой с расстоянием в пару футов друг от друга. Промерил палкой глубину речки. Она не превышала трёх футов. Всё было заросшее лилиями и всякой травой, но и воды было много.
Точно на траверзе большого дерева, что росло у берега шагах в десяти, он стал сбрасывать ящики один за другим, продолжая отгребать дальше. Так он сбросил все одиннадцать ящиков, привязал к палке вытащенный крюк и, возвращаясь назад, попробовал нащупать ящики или верёвку. Это ему удалось без особого труда.
Вздохнув с облегчением, он расслабился и отвалился на дно, отдыхая. В голове ощущал сплошной сумбур и сумятицу мыслей. Позже он даже не смог вспомнить ничего из этих мыслей.
Отдохнув, Диего стал выводить лодку из речки, спеша побыстрее выйти в залив, где, наверное, волны уже подросли. Так оно и оказалось. Частые, мелкие и довольно противные волны били в борт лодки, но Диего спешил быстрее пересечь залив, оставляя мыс Катаньо слева. Ветер без дождя был уже довольно крепким, но ещё не набрал силу шторма. До него было не менее трёх часов, как полагал Диего.
Пошёл дождь, видимость снизилась, и огоньки селения на мысу почти исчезли. Зато с трудом, но можно различить несколько огней города слева по борту. Он спешил поскорее выйти к берегу острова Исла-Гранде, где ветер немного поутихнет. Но мель Анегадо была серьёзным препятствием для утлой лодки.
Он взял левее, стремясь оставить мель справа. Волны стали часто забрасывать пену и брызги внутрь, а бросить грести Диего никак не мог. Тотчас волна может перевернуть лодку, а это конец. Якоря Диего не предусмотрел, и страх постепенно заполнял его нутро.
Он вынужден был повернуть лодку к острову и войти в зону мели, вернее её левого крыла. Тут лодка заплясала на волне. Часть её уже заполнилась водой.
Диего переждал немного, прогнав лодку ближе к берегу и, бросив весла, стал быстро вычерпывать воду, грозившую перевернуть судёнышко.
Два раза лодка едва не перевернулась, но Диего удавалось восстановить равновесие. Наконец можно было вновь начать грести. Лодка уже плохо слушалась вёсел, наполненная до половины водой. Но берег был близок. В ушах отчётливо слышался рёв волн, грызущих песчаный берег острова.
Однако прошло минут пятнадцать, прежде чем удалось приблизиться достаточно близко. Наконец днище скребануло песок.
Диего с трудом вывалился за борт, схватил борт лодки и слегка подтащил её к берегу, подальше от волн, что могли её смыть. Здесь ветер ощущался намного слабее и Диего, слегка продрогший, отдыхал на пляже, поливаемый уже мелким дождём. Было холодно, но терпимо.
Полчаса спустя он с трудом поднялся, осмотрел лодку. Вычерпал всю воду. Стащил на глубину и сел на вёсла. Погрёб вдоль берега, стремясь не отдаляться дальше двадцати саженей. Глубина позволяла.
Диего не знал, сколько времени он добирался сюда. Он должен до света быть дома, чтобы все видели его. А силы покидали его. Было жарко, временами бросало в озноб, но он продолжал грести. Наконец заметил в полутора милях огонь мыса Пунтилья. Он был почти точно по курсу. Пришлось немного взять правее с тем, чтобы поближе выйти к дому.
В проливе Сан-Антонио ветер был потише, а волна поменьше. Стало вроде легче, но учитывая усталость, было ещё труднее. Так казалось ему, измученному и ослабленному. А на небе ни одной звёздочки, чтобы определить хоть как-то время.
Ещё час изнурительной работы на вёслах – и Диего наконец выбрался на берег. Лодку он бросил, полагая, что она со временем разобьётся и обломками затеряется в проливе, или их вынесет в залив.
Долго сидел на обрубке дерева, пока не понял, что всё же надо двигаться к дому. Он не стал переодеваться, лишь шляпу натянул поглубже. Но в дождь никто не станет его высматривать или вообще шляться по улицам города.
Выбирая самые тёмные переулки, Диего наконец добрел до дома и тихо забрался во двор. Там он снял с себя наряд прощелыги из предместья, надел настоящее, своё, и так же тихо прокрался в спальню. Босые ноги тщательно вытер шейным платком.
Ильда тотчас встала и обняла Диего. Молча уткнулась в его мокрую шею, и так они долго стояли, боясь шуметь. Потом она оторвалась от него, вздохнула, смахнула что-то с ресниц, спросила шёпотом:
– Получилось, Диегито?
– Да, – устало кивнул тот. – Во всяком случае, я ничего подозрительного не обнаружил. Спрятал вроде бы надёжно. И следы замёл. Будем надеяться, что никто ничего не обнаружит.
– Ты весь мокрый! Замёрз? Быстрее раздевайся и ложись. Я тебя укрою и согрею, дорогой! Не шуми, а то будет плохо!
Утром он встал поздно, что случалось с ним редко. Его разбудили двойняшки. Они прибежали в спальню и затеяли игру, с криками и вознёй. Пришлось вставать и показаться домашним. Вид Диего был измученным, но он попытался напустить на себя шутливый тон и постоянно отвлекался на детей.
– Ильда, – решительно заговорил Диего. – Я должен вернуть мальчишку дону Хеласио. У меня душа уходит в пятки при одной мысли, как он страдает.
– Не днём же это делать, Диего! Ты ещё не отдохнул, а дон Хеласио может и подождать. Больше ждал…
– Я должен, милая! Отправлюсь после обеда на рыбалку, отдохнуть. Возьму яхту с парусом. Это будет быстрее и легче. Море успокоилось, а дождь перестал ещё ночью, после моего прихода.
– Тогда изволь всё закончить уже в темноте. Ещё под конец попадёшь под подозрение! Как мне это не по душе, Диего…
– А это что-то значит для меня?
– Вполне возможно, милый мой глупыш! Я постараюсь разобраться.
Плотно пообедав, Диего собрался уходить к причалу, где стояла его яхта.
– Ты можешь что-то мне поведать о твоих опасениях? – спросил он у жены. Она отрицательно покачала головой.
– Но всё равно, ты должен быть особенно осторожен, Диего. Не дай Бог под конец попасться на мелочи. Прошу тебя, будь особенно осторожен.
Он поцеловал её и в молчании ушёл. Ильда вздохнула, и подумала, что больше в такие страшные аферы они не станут впутываться.
Диего шёл совершенно открыто и улыбался встречным знакомым. Поговорил с одним о несчастье дона Хеласио и оба пожалели банкира.
Солнце уже сильно склонилось к западу, когда Диего направил яхту к устью речки, чтобы там спрятать судно и самому отправиться за мальчишкой.
Уже стемнело, когда Диего смог пуститься в путь, зачалив швартовы за дерево. Дорога была знакомой, и он быстро пошёл по тропе, ещё немного видной в сгущающейся темноте. Он так спешил, что за сорок минут примерно добрался до берлоги Бороды. Тот встретил хозяина вопросительным взглядом.
– Он не сбежал? – спросил Диего обычным, уже надоевшим ему голосом.
– Что вы, сеньор! Сидит и даже перестал хныкать. Мы с ним вроде даже подружились. Он будет скучать по мне, хозяин.
– Давай его сюда, Борода. Твои труды закончились. Возьми деньги и забудь про меня навсегда, – Диего протянул мешочек с монетами. – Завтра же уходи отсюда. Мало ли что может произойти. Мальчишка вполне может привести сюда полицию. Тащи его сюда.
Диего поправил шляпу, осмотрелся, тревожась и волнуясь. Мальчик испуганно глядел на Диего и в свете тусклого фонаря казался кроликом перед удавом.
– Ну вот, малыш, для тебя все закончилось, дьявольщина! Едем домой. Ты готов быть спокойным? Смотри мне!
Он вроде бы не понимал слов и молчал. Диего же выругался грязно и грубо.
– Ладно, малец! Пошли, а то уже поздно, и тебе домой будет сложно добираться. А проводить тебя до дома я не смогу. Ты понимаешь, что я говорю?
Мальчик согласно кивнул. И пошёл за Диего, испуганно оглядываясь на Бороду, который молча наблюдал эту короткую сценку.
– Ты поспешай, малец, – изредка говорил Диего, не оборачивался, слыша, как с трудом мальчишка поспевает за ним. Диего всё раздумывал, как переправить мальчишку в город, и не оставить яхту без присмотра. Это обязательно вызовет подозрения или недоумение сведущих людей. Могут сопоставить и дознаться до главного.
Наконец он решил, что завяжет мальчишке глаза, посадит на яхту и так они вернутся в город. Другое ничего в голову не приходило. Это сильно расстроило Диего и даже немного испугало.
Подходя к месту стоянки яхты, Диего остановился и пригрозил сурово:
– Сейчас я тебе завяжу глаза. И не вздумай подглядывать! Или лучше я и руки тебе свяжу от греха подальше.
Мальчик безропотно дал связать себя и Диего туго замотал ему глаза. Потом он за руку повёл Висенте к яхте. Та была уже шагах в двадцати. Диего взял мальчика на руки и по воде перенёс на яхту. Усадил на корме рядом с собой и одним веслом отгрёб на чистую воду.