Пришёл опять к Дорис. Вид его говорил ей, что произошло опять что-то неприятное и она настороженно ожидала разговора.
Филипп устало опустился на стул и помолчал с минуту, уставясь в пол.
– Ссора с невестой? – ехидно спросила Дорис, прервав молчание.
– Я пришёл заявить тебе, Дорис, что мои усилия в поисках для тебя мужа почти увенчались успехом. Я выделяю тебе двадцать тысяч и такие деньги тотчас повысили твои шансы. Я рассчитываю через месяц всё закончить и определить твою судьбу. Как и обещал твоей тётке, а моей жене. Это была её мечта. И я её осуществлю, моя Дорис.
– Я не дам согласия, – коротко ответила Дорис.
– За те деньги, которые я пожертвую церкви, любой священник не услышит твоего отказа и несогласия.
– Не могу поверить, что ты, такой благородный, можешь пасть так низко, Авел!
– С кем поведёшься, от того и наберёшься, милая Дорис. Ты ведь не сильно обеспокоена своими средствами для достижения своей цели. Ты даже не достигнешь её. Однако стремишься помешать моему счастью. Я допустить этого просто не могу, и выполню наконец-то свои обещания.
Филипп не дал Дорис возможности ответить, быстро вышел и плотно прикрыл дверь. Злость душила его, и с этим трудно было бороться.
Он вспомнил, как хорошо беседовали с Ильдой. И захотелось опять поговорить с этой красивой мулаткой, так мудро и здраво судившей о многих вещах.
– Дон Филипп! Рада вас видеть. Мы давно с вами не болтали, у вас озабоченный вид. Что-то произошло? Вина?
– Не откажусь, донья Ильда. Хотел бы поговорить с вами. Дело приобретает нехороший оборот и стоило бы его обсудить с вами. Диего дома?
– Скоро должен быть. Ну, что такое?
Филипп все обстоятельно рассказал, постарался даже сгустить краски. Ильда внимательно слушала, смотрела в глаза сеньору и впитывала его слова.
– Положение очень характерное и обычное. Должна сразу предупредить вас, что Сариту я в обиду не дам.
– Но что вы можете сделать, Ильда? – взмолился Филипп, поднял глаза к потолку, но выражение его лица совсем не стало более христианским.
– Очень многое. Если дело окажется настолько серьёзным, – тоже серьёзно сказала Ильда. – Эта ваша Дорис должна уяснить, что я шутить с нею не намерена, и пусть не питает надежд, что ей удастся навредить Саре. Это ей дорого может обойтись.
– Неужели, Ильда, вы на самом деле в состоянии так поступить с Дорис? – Филипп уже понял, на что намекает Ильда и страх проник ему в сердце.
– Ради близкого человека я на многое готова, Филипп. И остановить меня будет трудно. Разве что Диего попросит…
– Неужели слухи о вас правдивы, Ильда?
– Ну что вы, Филипп?! Сплетни и больше ничего. У меня всегда имеются некоторые способы воздействовать на обидчика. Лучше скажите, как Сара это всё восприняла? Я знаю её, как своенравную и строптивую девушку, но в общем добрую и стремящуюся к лучшему в своей жизни.
– Запретила мне свидания, и я, как юноша, согласился с нею. Но оставила надежду. Дала понять, что это временная мера. И я её вполне понимаю. Она пока не может простить мне моё увлечение, хотя это даже не увлечение, а простое физическое влечение, всегда довлеющее над мужчиной.
– Я считаю это проявлением её добропорядочности и требовательности. Совсем не считаю это плохим качеством.
– Мне тоже это импонирует, однако так тоскливо это неопределённое воздержание от общения с нею! Я уже так привык к нашим свиданиям, что уже не мыслю дня прожить без её общества. Хоть бы быстрее пришло время венчания!
– И все же о вашей Дорис, Филипп. Я всецело поддерживаю ваше решение её выдать замуж. Если требуется помощь, можете рассчитывать на нас с Диего.
– Спасибо, я всё же обойдусь собственными силами. Не хочу вас утруждать. Вы и так очень много для меня сделали и делаете. Я в долгу у вас, милая Ильда. Диего в этом как-то почти не принимает участия, а вы… совсем другое дело. И я вам так благодарен!
– А я поговорю с Саритой. Пусть скостит ваш пост и простит вашу невинную и давнюю шалость! – улыбалась Ильда излишне вольно.
Вечером Ильда зашла к Саре. Та возилась с тряпками, проявляя аккуратность и бережливость.
– Сарита, скоро тебе не будет нужды так беречь свои одежды. У тебя будет всего достаточно.
– Я и сейчас, сеньора, имею всё или многое, и это нисколько не мешает относиться к вещам бережно и аккуратно. Это Ана меня приучила. Раньше я совсем плохо относилась ко всему, что попадало ко мне в руки. Сколько раз сестра меня ругала за это. И я поняла, что так у меня всегда будет, что одеть. У нас в семье так было заведено, а Ана у вас всему научилась и передала мне. И в нашем районе так поступали почти все женщины. Это я о Португалии.
– Я так и поняла, Сара. Но я пришла просить тебя за дона Филиппа. Он вовсю страдает и ждёт окончания карантина, что ты наложила на него. Прости его. Ведь это он позволял себе до вашего знакомства. Сейчас у него лишь ты на уме. А с Дорис он спешно занимается, пытаясь поскорее найти ей мужа.
– Сеньора, он же и потом может позволять себе такие… шалости, – возразила Сара, с недоверием глядя на Ильду.
– Это уж будет во многом зависеть от тебя, моя милая. У хорошей жены никакой муж к любовнице не пойдёт.
– У вас так и было, сеньора? – хитро спросила Сара.
– Именно! Хотя… – Ильда задумалась, считая, что даже Саре не стоит говорить всего. Потом передумала и ответила: – Хотя однажды это случилось ещё в Португалии. Но я ему простила эту мелочь. То было любопытство к старой юношеской влюблённости. Да и то не он был зачинателем. То его старая любовь возомнила себя отменной любовницей и сама проявила слишком острый интерес. У него не выдержала воля и он сдался. Потом мне всё и рассказал.
– Я бы не простила, сеньора!
– Милая, бывают случаи, когда иначе загубишь всю жизнь. А стоит ли из-за пустяка так поступать? Тем более, он сам рассказал, покаялся, просил простить его, и обещал больше ничего подобного не совершать.
– И вы ему верите, сеньора?
– Диего выполняет свои обещания и я верю его слову.
– Вдруг и он вас обманывает, сеньора?
– Пока я этого не вижу. А дальше посмотрю, будет ли что…
– Мужчинам легко нас обмануть, сеньора, – глубокомысленно заметила Сара. Ильда улыбнулась покровительственно, ответила строго:
– От меня он не сможет ничего скрыть, Сарита. И ему это известно.
– Известно? – удивилась Сара и с недоверием смотрела в её глаза.
– Конечно, моя Сарита! Это у меня хорошо получается. Твоя сестра тоже о том знает. Была свидетельницей ещё в Португалии. Сейчас я почти не использую своего дара. В другом случае я могу и воспользоваться им.
– Вот здорово, сеньора! Как бы мне хотелось иметь такой дар! Это возможно или то божий дар?
– У меня он от бабушки. Так сказала мама. Сама я бабушку никогда не видела, а мама давно умерла.
– Значит, сеньора, вы советуете мне строго Филиппа не судить?
– Излишняя строгость лишь может способствовать отдалению супруга. И увлекаться строгостью вряд ли полезно. Во всем держись середины и меры. Тогда семейная жизнь будет приятной и счастливой.
– А вот у сестры, как она говорит, с этим плохо, сеньора Ильда.
– Она мне ничего не говорила. Странно. И что у неё с семейной жизнью?
– Сама толком не знаю, но так мне сказала Ана. Вам она легче доверится, донья Ильда. Поговорите и узнаете.
Они расстались довольные друг другом. Сара долго раздумывала над словами Ильды и призналась сама себе, что та во многом права.
На душе как-то сразу стало легче и веселее. Захотелось увидеть несчастного Филиппа, но время было уже под вечер и приходилось ожидать следующего дня.
Неожиданно у Аны начались роды и в доме сразу возникли суета и беготня.
Ильда тоже перепугалась за своё состояние и постаралась спокойнее отнестись к этому, давно ожидаемому, событию.
Сара спросила у бабки-повитухи, прибежавшей на зов:
– Как моя сестра, бабушка?
– Пока дела плоховатые, девочка. Трудные роды предстоят. Я побегу…
Муж Аны в волнении не находил себе места и постоянно спешил узнать состояние жены. Сара часто заходила к Ане, успокаивала, утешала и помогала, чем могла.
Бабка оказалась права. Роды длились более суток, и весь дом стал похож на растревоженный улей, где пчелы постоянно кружили вокруг, готовые ужалить.
Наконец из спальни донеслось тихое, но такое долгожданное – крик ребёнка. И наступило другое время, другие заботы и волнения.
Ана была плоха и бабка-повитуха опасалась за её жизнь. Пригласили врача, но тот ничем не мог помочь роженице. Пришлось Ильда заняться врачеванием. С трудом передвигаясь, она все же приготовила укрепляющие настои и отвары, чем и поила больную, приговаривая ей лишь известные наговоры и молитвы. Диего с беспокойством уговаривал жену полегче двигаться и не волноваться, боясь за саму следующую роженицу.
– Я делаю доброе дело, Диегито, и это может быть зачтено мне в будущем, – отвечала Ильда, продолжая врачевать Ану. – Дня через два ей должно полегчать.
– Смотри, сама раньше времени не свались, родная.
– Положись на Господа, а я ещё и на своих предков и богов. Великая Мать Акровери должна учесть мои старания в уважении её памяти в чужих землях. – И Ильда стала что-то бормотать и причитать, моля, видимо, своих богов о помощи и ниспослании исцеления бедной Ане.
Диего лишь следил, чтобы никто не видел её заклятий и просьб.
На третий день Ане стало легче и вскоре стало ясно, что болезнь отступает, а потом женщина и вовсе начала довольно быстро поправляться. Через неделю роженица смогла встать, и в доме стало веселее. Лишь плач и крики новорождённой девочки постоянно напоминали о таком важном событии, как рождение нового человека.
Лишь муж Аны был раздосадован и недоволен дочерью, мечтая о сыне. Ана по этому поводу сильно переживала, а Диего спросил её очень серьёзно:
– Может быть, я смогу тебе помочь, Ана. Поговорить с ним?
– Нет, пожалуйста, сеньор! – испуганно ответила Ана. – Мы сами во всем разберёмся, дон Диего! Прошу вас!