Сара поспешно накинула халат и вышла вслед за служанкой. В подвале было темно, и свеча в руке служанки осветила скорбную фигуру Дорис, сидящей на голом ящике, опустив голову и вздрагивая плечами.
– Вот, – прошептала служанка, кивая на Дорис.
Сара осторожно подошла почти вплотную, спросила тихим голосам:
– Дорис, это правда, что ты ослепла?
– Будь ты проклята, негодная! – вскочила Дорис с ящика и Сара в ужасе отскочила назад. – Это все из-за тебя, потаскушка грязная! Убирайся, проклятая!
Сара перекрестилась и поспешила удалиться. Слышала, как служанка задвигает засов и вешает замок.
– Что там случилось? – спросил Филипп, встретив Сару ещё в спальне.
– Дорис ослепла, – ответила Сара. – Так кричала на меня, что я тут же убежала в страхе. Жутко стало, а там ещё темень ужасная! Что делать?
– Вот и пришло возмездие божье! – воскликнул Филипп и перекрестился. – Теперь, надеюсь, никто не будет противиться её водворению в монастырь. Туда, к Дорис, кто заходил в тот день?
– Никто. Ты велел там быть лишь сегодня утром. Служанка и пошла воды и еды принести. А та уже слепая! Так страшно, Филипп!
И тут Сара вспомнила свою просьбу, обращённую к Ильде. И похолодела. Показалось, что это произошло по её вмешательству или содействию. Стало ещё страшнее и мурашки забегали по спине.
Захотелось снова посмотреть на Дорис, но страх сковывал её.
– Как скверно у нас получается! – вздыхал Филипп, имея ввиду время после свадьбы. – Ты, наверное, проклинаешь всё это, – и он оглядел столовую.
– Кто мог подумать, что выкинет эта Дорис, – бойко ответила Сара. – Зато у неё больше не будет возможности делать нам гадости.
– Дай Бог, – с надеждой ответил Филипп. – Но я все же отправлю её в монастырь. Пусть замаливает свои грехи, постится и служит Господу.
Сара была согласна с мужем. А в голове постоянно всплывали слава Ильды. И уверенность в причастности Ильды к слепоте Дорис продолжала крепнуть. Крепло и желание спросить её прямо и получить ответ. Однако посетить тот дом она не решалась и оставалась дома, дожидаясь, когда Филипп отправит Дорис в монастырь.
Вечером Филипп распорядился перевести Дорис в её прежнюю комнату.
Сейчас Дорис была тихой, спокойной и не пыталась ни сопротивляться, ни ругаться с Сарой или Филиппом. Это их настораживало, но и последующие дни она была спокойной и молчаливой. Лишь попросила священника и его тут же пригласили к ней.
Сара и Филипп с нетерпением ожидали, что скажет святой отец, вернувшись от Дорис. И тот сообщил им странную весть:
– Сын мой, – обратился он к Филиппу, – дочь моя Дорис просит вас побыстрее отправить её в монастырь. Её грехи так обременяют несчастную, что душа её рвётся в святое место.
– Но как такое могло случиться, святой отец? – с удивлением спрашивал Филипп и посмотрел на Сару. – Ещё два дня назад она так ругалась по поводу монастыря, что мы сильно поссорились с Дорис, и такое сегодня!
– Она осознала тяжесть и груз своих грехов, сын мой. Её раскаяние было столь искрение, что я не смог не отпустить её грехи. Пусть Господь судит меня, но мне казалось, что для несчастной это было необходимо.
– Мы помолимся за неё, святой отец, – молвил Филипп, и Сара с готовностью закивала. – Пусть монастырь станет ей местом успокоения и молитвы.
– Настоятельница уже выздоровела, сын мой. Можете спокойно отвезти Дорис. Я на днях навещу Дорис и исповедаю её. Понаблюдаю, как её душа принимает монастырские порядки и как выполняет устав послушницы. Если вы не спешите определить Дорис к настоятельнице, то я могу и завтра ещё раз исповедать Дорис
– Нет, падре, я намерен именно завтра утром отвезти Дорис. Ей необходимо начать вымаливать себе прощение у Господа и принять сан послушницы. Она сама просила меня ускорить отъезд.
Падре сердечно распрощался, а Сара с надеждой смотрела на Филиппа, а тот с плохо скрываемой радостью заметил:
– Даже не верится, что завтра мы избавимся от проклятья Дорис! Можно наконец будет вздохнуть свободно, с облегчением. Ты права, говоря, что никто не мог предположить, что такое нас ожидает в первый день после свадьбы. Но Господь шельму метит!
Сара не ответила, подумав, что тут не только Господь, но и кто-то другой вмешался в ход истории Дорис. Сказать об этом Филиппу она никак не хотела без совета Ильды. И вообще она просила никогда не упоминать её участия, и Сара обещала это выполнить.
Вечером Филипп приказал приготовить праздничный ужин.
– Я ещё побаиваюсь, что у нас ничего не получится с Дорис, – заметила Сара
– А я уверен в успехе, Сарита, – бодро ответил Филипп. – Дорис уверена, что Господь её наказал и это лучшая защита от неё. И падре постарался поработать с нею основательно. Мне это обошлось в сто монет.
– Ты ему заплатил? – вскричала Сара возмущённо.
– Без этого трудно было рассчитывать на его поддержку, Сарита. Или ты думаешь, что святые отцы по-настоящему святые? Как бы не так, моя наивная!
– Как же так, Филипп? Я всегда считала, что они честные, почти святые, а…
– Спустись на землю, Сарита, и ты всё увидишь в другом свете! Но на этом не стоит заострять своё внимание. Хуже будет.
– А как же вера? Или и вера?..
– Я же сказал, что лучше не задумываться о вере. Так и в Писании написано. Верить следует без вопросов и сомнений. И больше не задавай мне вопросов. Это опасно, коль кто услышит или поймёт, что такие вопросы кто-то задаёт. И помнить это стоит чётко и навсегда.
Сара с подозрением и недоверием смотрела на мужа, но тот уже заговорил о другом, отвлекая молоденькую жену от скользкой темы.
Рано утром Филипп усадил Дорис в коляску и один повёз её в монастырь. Тот находился в примерно десяти милях на восток, и дорога туда вела почти всё время вдоль моря, и вид был приятным.
Настоятельница, маленькая шустрая старушка с остреньким носом радостно встретила Филиппа и тотчас пригласила в свою келью для беседы.
Дорис по-прежнему вела себя тихо, смиренно, часто крестилась, её и губы шевелились, шепча молитвы. Внимательно слушала настоятельницу, со всем соглашалась, принимая слова монахини с религиозным рвением и почтением.
К полудню все формальности закончились, Дорис забрала старая монахиня, и Филипп незаметно вздохнул, освободившись от непосильного груза мстительной племянницы, возомнившей себя царицей дома.
Настоятельница очень любезно проводила Филиппа до ворот монастыря, и тот погнал коня назад, довольный и воодушевлённый мечтой о ночи с молодой женой.
Сара встретила мужа настороженно. Ей все ещё не верилось, что они так легко и быстро избавились от такого опасного врага, как Дорис.
– Можно праздновать, Сарита! – воскликнул Филипп, обнимая Сару и целуя в губы, не принимая во внимание её смущение. – Дорис принята и больше нам не страшна! Это стоит отметить!
Прошло всего несколько дней, и Сара не утерпела и позволила себе спросить Ильду о таком неожиданном ослеплении Дорис.
– Я ещё ничего не успела сделать, моя Сарита! – воскликнула Ильда с удивлением, вид её говорил о кристальной честности. – Я только стала придумывать способы повлиять на Дорис, а ты со своими вопросами. Как бы мне такое могло прийти в голову, особенно осуществить? Ты просто ничего не понимаешь.
Сара виновато смотрела на Ильду, а та снисходительно улыбалась, показывая полную свою непричастность. Этим и закончилось выяснение Сарой обстоятельств потери зрения Дорис.
И всё же Сара этим не удовлетворилась. Она нашла Ану и долго выпытывала у сестры про Ильду и её способности.
– Зачем тебе знать все подробности нашей сеньоры? – Ана стремилась отнекиваться, а Сара настаивала, требовала, просила.
– Она ведь с тобой как-то откровенничала. Ещё в Португалии. Ты должна знать многое о донье Ильде. Ну, скажи, Ана, мне так хотелось бы знать!
– Да ничего особенного я не знаю, Сара! Что-то говорила, да я уже забыла!
– Такое забыть невозможно, Ана. Ты не хочешь мне сказать очень важное. Дорис ослепла и мне кажется, что это по её вине, Ана. А это так страшно!
– Сеньора что-то может, но такое!.. Мне не верится, Сарита! Хотя случались странные смерти и болезни, и это связывали с нею. Но точно никто ничего не знал. Ей угрожали большими неприятностями, и она скрылась. Сейчас всё забылось, да и деньги сыграли свою роль.
– А для чего она могла такое сделать? Это же смертный грех!
– Тут все ясно, Сара. Она очень привязана к нам, и особенно к тебе. Вот она и могла таким образом избавить тебя от смертельной опасности. Это ей удалось, когда ты принесла тот злосчастный сок. Остальное тоже может быть, но доказать или быть уверенной я не могу. И ты перестань думать об этом. Она наверняка просила тебя не вспоминать ничего об этом. А ты должна выполнять её просьбы. Мы ей слишком многим обязаны, и ты не можешь этого отрицать. И я тебя прошу об этом же. Это будет лучше для нас всех.
Сара долго молчала, что-то соображала и лишь затем ответила:
– Ты права, Анита. Какая разница, что и как сеньора сделала. Главное, что она избавила меня от опасности, и за одно это я должна её благодарить и быть благодарна до конца жизни. Не будем больше об этом, сестра! И спасибо тебе.
Сестры обнялись и затихли.
В доме в это время начались сборы в дорогу. Дон Диего нацелился на асиенду, куда уезжал уже завтра. Увидев Сару, спросил с улыбкой:
– Не хочешь взглянуть на асиенду? Там много твоего, Сарита. Я, конечно, шучу, вы с Филиппом сами скоро уезжаете. Желаю тебе счастья и благополучия.
– Когда вы вернётесь, дон Диего? Вы ведь обещали навестить нас.
– Я вернусь недели через две, и тогда можно будет подумать и о поездке к вам. Так и скажи дону Филиппу. Ты довольна им?
Сара улыбнулась, пожала плечами и ответила:
– Все страхи остались позади и я вполне довольна, дон Диего. Он так бережно ко мне относится! А мне это так непривычно и… и приятно, признаюсь.
– Передавай привет дону Филиппу, Сарита. Я рад, что у тебя всё так хорошо складывается. Счастья тебе.