– Я пошутила, милый мой супруг! Донья Ильда не такая женщина, чтобы позволить себя использовать. Да ещё при таком молодом муже. К ней многие подкатывались, а что толку? Она лишь смеялась над ними. Это она умеет.
– У них такая любовь? – удивился Филипп. – Никогда бы не подумал…
– Не знаю, что у них, но она его очень уважает, а за что, могу лишь догадываться. Мне даже сестра об этом ничего не сказала. А я довольно любопытна.
– Значит, у них имеется какая-то тайна?
– Я в этом уверена, Филипп. Но об этом лучше не вспоминать, и тем более не дознаваться.
– Почему ты так говоришь? Она запретила?
– Ничего она не запрещала, но так будет лучше. Не вздумай сделать ей не по нраву, погладить против шёрстки. Она у неё слишком нежная и тут же ответит чувствительным уколом. Это уж точно!
– Ты боишься её? – строго спросил Филипп.
– Боюсь ненароком сделать ей неприятность, мой дорогой.
– Странно все это. Слухи и даже материалы в полиции я читал по этому поводу, но считал это женскими сплетнями или происками монахов. Однако, теперь начинаю понимать, что она опасная женщина.
– Пусть будет лучше так, чем дать ей повод усомниться в наших о ней мнениях. Обещаешь мне это?
– Не хотелось бы, но обязан подчиниться капитану! – усмехнулся супруг.
Вскоре все они выехали в гости. Дорога оказалась очень приятной и красивой. Асиенда Хосе Гильермо де Москуэра в полутора часах езды оказалась отлично ухоженной, и по всему было видно, что за нею смотрят тщательно и ревниво, чего не скажешь о доне Филиппе.
Их встретили всем семейством, и радушие оказалось искренним. Фиделия, супруга Хосе Гильермо, была строгой матроной с пышными формами оплывшей сеньоры лет за сорок. Добродушие выглядывало из всех складок её лица, а дон Хосе Гильермо был наоборот сухопарым сеньором невысокого роста с красивой сединой на висках и совершенно белой бородкой. Парика он не носил, а волосы слегка вились и сверкали прядями седины мужчины за пятьдесят.
А Сара тотчас обратила внимание на молодого сеньора, сына хозяев. Он с галантным поклоном подмёл шляпой дорожку и представился:
– Младший отпрыск фамилии Хеласио. И никаких донов и сеньоров, – он улыбался приятной открытой улыбкой и был похож на мать, хотя до полноты матери ему было далеко. Длинные волосы темно-русых оттенков слегка кучерявились и это единственное, что он взял от отца. Остальное было материнское.
– Вы, сеньора Сара, не очень обращайте на моего сына внимания, – весело заметила Фиделия. – Он у нас весёлый молодой бездельник, но с ним легко все сходятся, и он всегда является душой компании.
Этот «душа компании» тотчас возжелал познакомить Сару с садом, но она с улыбкой заметила:
– Я не бык, чтобы меня сразу брать за рога и тащить на заклание! Чуть позже, Хеласио. Я ещё не осмотрелась, а у вас так много примечательного и занимательного! Мы ещё успеем познакомиться ближе.
Сама она подумала, что этот Хеласио очень симпатичный парень и с ним можно легко подружиться. Но бросила быстрый взгляд на мужа и поперхнулась своим впечатлением и намереньями. Дон Филипп смотрел на неё настороженным, почти свирепым взглядом ревнивца. И это испугало Сару.
Домой вернулись в густых сумерках. Настроение у Сары было приподнятое. Ей понравилось в гостях, и она уже мечтала познакомиться так же и с другими соседями. Ана спросила сестру, зайдя к ней в комнату:
– Что это твой Филипп так сердито на тебя поглядывал в гостях?
– Я не заметила. Но это скорей всего из-за молодого сеньора Хеласио. У того от избытка доброжелательности слишком разыгралось воображение и он в одно мгновение предложил свои услуги в качестве провожатого по асиенде. А Филипп оказался слишком ревнив и сделал мне прозрачный намёк. Я и не знала, что он так ревнив. Стоит последить за собой, а то ещё чего случится.
– Зато мой супруг никакого внимания на это не обращает. – В голосе Аны легко слышалась горечь. Саре стало жаль сестру.
– Что же делать, моя сестра? Мне так жаль, что у вас не всё гладко. И помочь тебе ничем не могу. Неужели и у меня такое может произойти?
– Если дон Филипп так ревнив, то жди сцен и скандалов. Такие всегда могут придраться к любому. Взгляду, слову, жесту. Словом, ко всему.
– Избави Бог! – в страхе воскликнула Сара и перекрестилась. – Что же делать в таком случае?
– По-моему, тут ничего не сделаешь. Невозможно постоянно держать себя в напряжении, следя за всем этим. К тому же такой ревнивец всегда может и придумать для себя что-нибудь, чтобы придраться. Смотри, постарайся не давать ему для этого повода, Сарита.
– Да уж придётся, – в раздумье ответила Сара.
Этот разговор с сестрой заставил Сару задуматься. Вывел её из этого состояния Филипп, пришедший спать. Он был возбуждён, но чувствовалось некое недовольство и Сара спросила его мягко:
– Тебе не понравилось быть в гостях, Филипп?
– Мне не понравилось, что этот молокосос постоянно пялил на тебя глаза!
– Господи, Филипп! Стоит из-за такой мелочи портить себе настроение? Ну и что с этого? Каждый смотрит на другого, и разве это повод для плохого настроения? Я так вовсе не обращаю внимания, кто и как на меня смотрит! Пустое говоришь! Успокойся и ложись. Мы все устали с дороги и гостей.
Супруг не ответил, но Сара уже знала, что он продолжает злиться. Ей это тоже не нравилось, и лишь сдержала себя, чтобы не высказать ему свои претензии и неудовольствие. Даже не стала говорить, как ей понравилось в гостях.
Время для Сары летело быстро. Прошло время, и гости их уехали, пообещав к ним вернуться месяца через два.
Сара немного взгрустнула, но завалила себя заботами о асиенде и даже не вспоминала про поездку в гости. Когда совершенно неожиданно для неё к ним, пожаловал молодой Хеласио на взмыленном коне, тяжело дышащем и усталом.
Сара как раз выговаривала молодому красивому надсмотрщику за провинность в работах на маисовом поле, и тот довольно вольно и бесцеремонно поглядывал на неё, что злило и раздражало хозяйку.
Она смутилась, заметив, как Хеласио сползал с седла. Тот улыбался, направляясь к ней.
– Откуда вы взялись, Хеласио? – нашлась спросить Сара и кивнула надсмотрщику удаляться. – Да ещё верхом! Случилось что?
– Случилось, Сара, – продолжал улыбаться Хеласио. – Хотел посмотреть на вас.
– И очень глупо, Хеласио! Мой муж будет недоволен. Идите прямо к нему, а меня оставьте.
– Но в чем дело, Сара? – В голосе молодого сеньора слышалось изумление. Сара не ответила и поспешила уйти, сославшись на дела. Но вдруг ощутила сильное желание поговорить, обменяться мнениями, хотя не могла представить, о чем можно говорить с этим симпатичным молодым человеком. Она даже обернулась и заметила, что он продолжал смотреть ей вслед, и это разозлило её. Подумалось, что Филипп обязательно спросит её о причине столь явного её интереса к молодому сеньору. И это ещё больше озлило её, и она приказала заложить мула в коляску и поехать по полям, смотреть, как идут дела.
Вернувшись, она уже не застала Хеласио. Не успела спросить мужа о нем, как тот, опережая её, спросил:
– О чем вы говорили, Сара?
– Ты имеешь в виду Хеласио? – Сара догадалась не скрывать этого. – Всего пару фраз. Я сказала ему, что ему нужно пройти к тебе. А что тебя беспокоит? Он тебя оскорбил или ещё что?
– Нет, – коротко ответил Филипп и прекратил об Хеласио. – Что увидела в поле? Как идут дела?
– Хотелось бы лучше, да что-то не получается. Мне кажется, что наши надсмотрщики не радеют за наше добро, Филипп. Ты поговоришь с ними, или мне?
– Раз взялась за это дело, то и веди его, Сара, – совсем не так приветливо ответил Филипп. – Я в этих делах совсем несведущ, и лучше ты сама все тут решай и занимайся… Тем более, что скоро это будет твоя асиенда. Я говорил со знахаркой, и та тоже уверяла, что у нас будет мальчик. У неё какие-то для этого случая приметы имеются. Ты не устаёшь?
– Немного и далеко не всегда, мой супруг, – ответила Сара, вкладывая в ответ побольше теплоты.
– Ты бы берегла себя, Сара. Как бы чего не случилось. Уже почти три месяца, пора остепениться, а ты всё скачешь по усадьбе.
– Это мне нравится, Филипп, и не стоит так беспокоиться. Мне это на пользу. Безделье лишь ухудшит моё здоровье. Хочу поговорить со знахаркой и узнать, умеет ли она оказывать помощь роженицам. Ты не знаешь?
Филипп пожал плечами. Вид его говорил о недовольстве. И Саре стало немного тоскливо и неуютно в этом доме, где она вскоре может стать полновластной хозяйкой.
Сара уже заметила, что Филипп после каждой, даже незначительной размолвки потом до трёх дней был хмур, неразговорчив и не делал попыток к интиму. Вначале это раздражало её, сердило, но страх перед мужем заставлял её молчать.
Посоветоваться было не с кем, и она в одиночестве постепенно сама отдалялась, и вскоре, не прошло и пяти месяцев по приезде на асиенду, как её отношения стали приближаться к равнодушным. Сама она мало над этим задумывалась и лишь старалась все делать так, чтобы муж меньше замечал её охлаждение. Это ей удавалось довольно успешно.
Они посетили ещё одну асиенду, но Саре там не понравилось. Хозяева приняли её холодно, и Филипп сам заявил вечером:
– Больше мы к ним не поедем. Слишком надменные и, по-видимому, разузнали про наш брак и так холодно нас приняли. Тем лучше. Я всегда к ним относился с прохладцем. Как ты, Сарита?
– Полностью с тобой согласна, – с готовностью согласилась она, улыбнулась, поддерживая. – Они мне тоже не понравились. Нет в них простоты. Для сельской местности, я считаю, это слишком уж…
– Правильно. Да к тому же тебе уже нет надобности разъезжать по асиендам. Живот уже обозначился значительно. И на лице пошли пятна, хотя и малозаметные. Будем сидеть дома.
– Я беспокоюсь о нашем хозяйстве, дорогой. У нас плохо работают на полях, а скоро сбор урожая. Ещё надо позаботиться о доставке его в порт. А у меня уже силёнок маловато стало. А этот надсмотрщик Алмао постоянно увиливает, от самого трудного и главного. Я бы его уволила, да жена у него тоже скоро родит, как и я. Жалко всё же. И ещё два ребёнка у них.