– Он изменился и стал работать лучше, и мне перестал докучать. А его жена очень работящая и ещё более красивая женщина. Мне она нравится, Филипп. К тому же с простыми людьми тоже надо держаться попроще. Это только пойдёт нам на пользу.
Праздник выдался очень на славу. Ана была красиво одета, и это удивило Сару, и вообще сестра выглядела посвежевшей и вроде бы помолодевшей.
– Ты хорошо выглядишь, сестра, – улыбалась Сара, сидя за столом рядом. – Что у тебя там происходит? С мужем помирилась?
– Наоборот, моя Сарита! Да я решила больше не молиться на него и жить в своё удовольствие, когда это позволяет время. А оно позволяет. Я перестала слушать мужа и почти не замечаю его дома. К тому же, он стал всё реже появляться в доме, и я этому рада.
– Может, он любовницу завёл себе?
– И пусть. Мне легче будет без него. У меня теперь свои деньги, и я от него совершенно не завишу. Это его злит, и он совсем перестал давать мне на жизнь. И тут я не жалуюсь. Нам с дочерью хватает, а сеньора Ильда не скупится и платит хорошо. А трачу я с оглядкой.
– Ты меня радуешь и удивляешь, Ана. Но я рада за тебя. Если что понадобится, обращайся ко мне. Обязательно помогу.
– Спасибо, но пока мне ничего не надо. Лишь бы муж мне не досаждал собой.
– А у нас с Филиппом тоже не всё в порядке. Сейчас он под впечатлением рождения сына, но в общем-то есть основание полагать, что и наша жизнь на грани трещины. Его ревность просто невыносима, хотя я не вижу особых причин. Я, во всяком случае, повода ему не даю. Но это не останавливает его. Из-за этого и я нервничаю и все больше отдаляюсь от него. Пока держусь, но надолго меня хватит? Сама побаиваюсь себя.
Филипп, видя, как секретничают сестры, поспешил вмешаться и с подозрением посмотрел на Сару и спросил:
– Мне косточки перемываете, сестрицы?
Ана неожиданно весело ответила:
– Кому ж ещё, дон Филипп, как не нашим мужьям. Для других у нас просто нет возможностей по причине замкнутости нашей жизни.
– Вот как? – сделал удивлённое лицо Филипп. – И кого больше поносите?
– Конечно, моего, дон Филипп, – опять смеясь, ответила Ана. – И что интересно, он у меня стал спокойнее и меньше мне надоедает своими претензиями и постоянными придирками. Надеюсь, дон Филипп, что скоро он и вовсе исправится.
– Он так виновен перед вами, Ана?
– Наши мужья всегда виновны перед нами, сеньор, – ещё веселее ответила Ана и подняла бокал с красным вином. – Выпьем, сеньор, за здоровье вашего наследника. Очень хороший мальчик растёт! Я рада за вас.
Эта лесть понравилась Филиппу. Он предложил и Саре немного отхлебнуть.
– За это грех не выпить, Сарита! Немного можно. А я надеюсь, что у нас и дальше будут дети. Одного мне мало.
Они выпили, Филипп ушёл к гостям, а Ана спросила озабоченно:
– Ты тоже так считаешь? Я о детях…
– Что ты, Анита! – в страхе ответила Сара. – Так трудно рожать ,и ещё осмелиться на одного! Ни за что! Пусть хоть режет! Кстати, ты бы попросила для меня у доньи Ильды тот настой из трав, что она пьёт против зачатия. Я бы с удовольствием его пила втайне от мужа.
– Он ведь сильно возмутится, что ты не беременеешь!
– Ну и пусть! Сам бы попробовал родить!.. Перебьётся! Хватит одного.
– Я попрошу. Я тоже пила и мне помогало. Время терпит, пока ты кормишь сына грудью. А потом я тебе пришлю, когда приеду в другой раз.
– Ты знаешь, Анита, тут есть один молодой сеньор. Он уже около года преследует меня своим вниманием и весьма назойливо. Это он является главной причиной ревности Филиппа.
– Он что, не знает, что шансов у него никаких? Ты ведь замужем, а теперь и с ребёнком! А ты что?
– Пыталась постоянно отворачиваться, избегать встреч, но он настойчив и ни на что не обращает внимания. И я боюсь из-за этого…
– Твоё-то отношение к нему какое?
– Трудно мне в этом разобраться. Он мужчина приятный, весёлый и мне даже приятно с ним, но я все равно боюсь его. Зачем мне он?
– Он тебя интересует, – уверенно заметила Ана и с беспокойством добавила: – И я тебя понимаю. Ты ведь не по любви вышла за Филиппа. Вот тебя и тянет к другому, молодому и приятному сеньору. И я понимаю, что это очень опасно для тебя. Ведь редко кому из нас может выпасть такая жизнь хоть и с не любимым человеком, но и не противным.
– Так мы все думаем, когда не сталкиваемся вплотную с таким положением. А сейчас мне всё больше становится тягостно общество мужа. Хочу свободы и любви. Настоящей, до помутнения мозгов. Такое бывает?
– Я только слышала, но никогда не ощущала сама, Сарита.
Сара сама прекрасно знала, что ничего подобного они не могли испытать, но так хотелось. Всегда вспоминала сеньоров д’Арбаледо. Словно услышав внутренний вопль души, Сара подумала: «Вот у них действительно была и есть настоящая любовь». И неожиданно спросила сестру:
– А донья Ильда на самом деле была рабыней?
Ана боязливо оглянулась, даже вроде бы побледнела, но тихо ответила:
– Никогда об этом не говори вслух, Сара! Но тебе скажу, что да, была. Дон Диего её купил в Сетубале на рынке, дал свободу и тут же женился. И до сих пор он ни разу не напомнил ей о её рабстве,
– Тогда не удивительно, что она его так любит и уважает, сестра, – мечтательно заметила Сара и вздохнула. – А он как к ней относится сейчас?
– Как любящий муж, Сарита. И мне так завидно их наблюдать! Вот бы у меня так! Да где там! И ничего сделать нельзя, вот что ужасно! Так всю жизнь и проведу со своим благоверным и жизни настоящей не узнаю. А как надеялась!..
Надсмотрщики пытались протестовать, но Сара оказалась упёртой и не позволила втянуть себя в бесконечные и бесполезные споры. А через день Филипп вдруг спросил вечерам после ужина:
– Ты что так взъелась на своих надсмотрщиков, Сарита?
– А ты откуда про это знаешь? – взглянула она с удивлением на мужа. – Они пожаловались?
– Да нет… – в некотором замешательстве ответил тот. – Хотя именно так и было. Что случилось?
– Их наглость уже бесит меня! И они всё отрицают, хотя всё слишком наглядно и явно, Филипп. И я не намерена это терпеть. Так мы ничего не сможем иметь для себя. Стоит тогда иметь такую асиенду?
– Я бы на твоём месте так не волновался. Это лишь испортит тебе настроение, и молоко будет плохое. Нашему сыну от этого лучше не станет. А это у нас должно стоять на первом месте, дорогая.
– Пусть тебя это не беспокоит, Филипп. Я сама постараюсь во всем разобраться и навести порядок. А воры мне в хозяйстве не нужны!
Сара видела, что Филипп был недоволен, но спорить с нею не стал, а у Сары появилось желание узнать причину столь резкого изменения его отношения к делам асиенды. Тем более что он совсем недавно полностью отрёкся от неё.
Однако прошло больше двух недель, прежде чем ей донесла одна из горничных, прося не наказывать за правдивые слова и не выдавать её.
– Не бойся, дурочка! Обещаю ничего плохого тебе не делать. Говори всё, что знаешь и не утаивай ничего. Мне нужна одна чистая правда.
– Дон Филипп, сеньора, захаживает к сеньоре Эстефании, жене надсмотрщика…
– Не уточняй! Я её хорошо знаю, мы почти дружим. И что дальше? – в голосе Сары слышался металл.
– Сеньора, мне страшно вам говорить такое!
– Вот за это могу и наказать и сильно! Говори, дура!
– Сеньора, простите, но они любовники! Уже почти месяц.
Негритянка дрожала от страха, а Сара не могла вымолвить ни слова. Её охватило странное ощущение беспомощности и тоски. Не верить этой горничной оснований не было, и поверить было страшно и тоскливо. И она махнула рукой, отпуская негритянку.
Она раздумывала и переживала всю ночь, дожидаясь мужа, который появился уже ближе к четырём утра. Он тихо лёг и вскоре заснул, а Сара тоже лежала тихо и горько вздыхала. Но слёз не было. Глаза сухо блестели в темноте, отражая лунный свет, пробивающийся сквозь шторы.
Стало так гадко на душе! Вспомнились упрёки и ревнивые вспышки гнева. А оказалось, что он сам первый очутился в постели или в сарае с жутко соблазнительной мулаткой! Знает ли об этом её муж, этот красавчик Серапио? Интересно бы спросить. Или поговорить с Эстефанией? А что она может ответить? Прав у неё никаких, а польза и большая налицо. А что нужно несчастной мулатке? А так есть возможность зажить припеваючи и без хлопот. Потому и Серапио так нахален теперь.
Такие мысли будоражили её воспалённое воображение. Несколько дней она боялась взглянуть на Филиппа и почти не разговаривала с ним. Он тоже не изъявлял желания особо домогаться жены даже в разговоре. Так шли тягучие дни, и она догадывалась, что Филипп уже тоже понял, что она многое знает.
Сара с сожалением и жалостью вспомнила сестру. В голове мелькнула и своя мысль: «Вот и я надеялась, а что получается? Ничего хорошего. Вначале вроде бы сносно было, а сейчас мне страшно ложиться с ним спать в одну постель. Пока я отговариваюсь родами и ребёнком, а что потом?»
А время шло. Уже сыну исполнилось полтора месяца, а жизнь Сары мало чем отличалась от прежней. Правда, Филипп выполнил обещание, и оформил дарственную на её имя и передал бумаги ей. Почему-то это мало её утешило. Но прошло недели две, и она вдруг встрепенулась. И подумала, что эти бумаги стоило бы переправить в дом к дону Диего. Даже прошептала себе под нос:
– Если что произойдёт, то они будут в сохранности и Филипп их не достанет. И я так и буду владеть асиендой. Хоть какая-то самостоятельность будет, И украшения у меня имеются в достатке.
Как-то за завтраком она спросила мужа, вскинув на него глаза:
– Филипп, мы давно никуда не ездили. Хорошо бы поехать в гости или самим кого пригласить. Хоть тех же де Москуэра. Скучно без людей.
Муж как-то странно взглянул на Сару. Спросил почти угрюмо:
– Почему де Москуэра? Есть и другие соседи.
– С другими мы мало общались, а с этими почти каждый месяц, не считая последних, когда я была… сам знаешь в каком положении.
– А не дон Хеласио тому причина?