мысл и назначение, если допустить, что цивилизацию там создали не электронно-вычислительные кристаллоиды (самая естественная, смею заметить, форма жизни на твердых телах-планетах!), а, к примеру... белковые существа. Ну, что-то наподобие четвероруких млекопитающих в наших лесах и пещерах; их шерсть мы используем как набивку в вибростойких конструкциях, а кожу на прокладки... (Радиошумы, гул и улюлюканье на полигоне.) Спокойно, коллеги, я разделяю ваше негодование. Но чтобы развенчать гипотезу, ее необходимо высказать. Так вот, по мнению этого Х7 с
плавающей запятой, белковые четверорукие в принципе способны достичь стадии разумной жизни — путем механического труда, войн и, что особо важно, путем совершествования своих ж и л и щ. На достатчно высоком уровне развития эти ж и л и щ а могут представлять собою сложные, математически спроектированные многоярусные сооружения с централизованной энергетикой. Для множества белковых существ сразу. Х7 и его последователи утверждали, что "перфокарты" Третьей и являются подобными многоярусными ж и л и щ а м и, на этажах которых в отсеках и ячейках белковые четверорукие, с позволения сказать, умники располагаются для своих дел, работы, для защиты от стихий и ненастья, уединяются для интимных взаимоотношений... как будто для этого, для соединения в комплекс, надо уединяться! — а также для питания и сна. Ведь и наши четверорукие спят по ночам — для этого же ума не надо. Кстати, последней аналогией "комплексанты ГТО" объясняли, почему "перфокарты" гаснут по ночам... (Радиогулы, вибрирующее улюлюканье, "пиу-пиу!" и прочиу сигналы электронного возмущения всего полигона. Радиовозгласы: — Вот они, плавающие-то запятые! Доплавались... — А как же все наши расшифровки!) 0000011: Относительно расшифровок Института Х7 высказался в том духе, что если посадить за знакопчатающие приставки наших четвероруких млекопитающих, то среди множества хаотических комбинаций они выстучат примерно такое же количество случайно-осмысленных... (Снова радиошумы, радиовозгласы "А квантование атомов!.. А поэма!..") Сожалею, но высказывание Х7 о поэме и вообще о трудах наших славных лироматиков таково, что повторить его перед данным высокопочтенным собранием невозможно. К общему удовлетворению могу сообщить, что все это уже позади, борьбы с "комплексом ГТО" завершена. Сам строптивый Х7, который так и не согласился признать свою неправоту, пошел под пресс. Все его приспешники отправлены в профилоактический ремонт с очищением памяти. И далее запятык е у всех них будут фиксированные! (Радиогул одобрения.) И если я так подробно излагаю эту историю, то только с намерением предостеречь молодых коллег от подобных крайностей, от перехлестов. Мы не против борьбы взглядов и мнений, допускаем — и даже привествуем оспаривание любых расшифровок. Например, на секцию лироматиков пропущен доклад, в коем иначе трактуется уже процитированная коллегой 0000010 поэма; в нем, в частности, первая строка истолкована так: "О ты, которая мне руку отдавила!.." — то есть применительно к нашим механическим роботам, У физтехматиков пойдет доклад, где оспаривают трактовку строк "перфокарт" Третьей как энергетических уровней в атомах, авторы доказывают, что выражают их не строки, а столбцы — в соответствии с линейчатыми спектрами... Обсудим и это. Пусть в спорах рождаются истины. Мы толерантны и самокритичны — но всему же есть предел! Говорить о разумности белковых существ — существ, которые расходуют треть времени на сон, а остальное на поиски, поедание и переваривание пищи... вместо элементарной подзарядки электричеством! Говорить о разумности существ, которым для защиты от стихий недостаточно корпуса и лакового покрытия, а нужны ж и л и щ а! Да природа не оставила им никаких шансов. И как можно таким существам приписывать создание массивов величественнейших сооружений-"перфокарт", заметных даже с иных миров, сооружений, которые еще не создали мы!..
0000001: Рад сообщить высокому собранию, что Институт наш вступает в новый этап своей деятельности — исторический как для него, так и для всей планеты. Мы тоже будем сооружать объемные "перфокарты" для связи с Третьей! (Радиошум, радиогул, радиорев всего полигона.) Предоставляю слово 0000100, генеральному конструктору новых информационных массивов. 0000100: Для лучшего опознания с Третьей и для удобства последующих диалогов наши объемные "перфокарты" тоже должны быть пяти-, девяти— и шестнадцатиэтажными аналогичных размеров...
2. ... А в это время житель квартиры 148 девятиэтажного дома на Воскресенском массиве города Днепровска отпер дверь, вошел на кухню, включил свет и стал шарить в холодильнике. Этажом ниже двое, сплетясь в объятиях, опустились на тахту; она дернула шнур торшера, свет погас. Земля послала во вселенную еще два бита информации.
С ним надо по хорошему
1.
В середине дня в приемный покой психиатрической клиники города Н. вошли двое: саженного роста молодой человек, одетый не по-зимнему легко, в кремовый спортивного покроя костюм, и низенький плотный милиционер с красным от мороза лицом, в полушубке, шапке и черных бурках. Лицо у молодого человека было белое, правильных очертаний, волосы темные вьющиеся, большие глаза смотрели рассеянно, но живо.
— Вы подождите здесь, я сейчас, — сказал милиционер и вошел в кабинет к дежурному врачу.
— Зинченко, старший сержант ГАИ, стою здесь около вас на перекрестке, представился он, стремительно козырнув. — Хоть это и не по моей части, но доставил к вам одного. Движению препятствовал, люди начали собираться и вообще... К прохожим пристает, к водителям машин: полетим да полетим со мной на Юпитер! Там, говорит, у нас хорошо, интересно... — сержант хмыкнул. — Я сначаала подумал, что пьяный, дал дохнуть в алкометр — нет, ни в одном глазу. И чепуху свою несет так складно, красивым голосом. Документов нет, имя не объявляет, одет легко... нет, как хотите, это из ваших. Может, из дому ушел в припадке. Ну, я ему сказал, что проведу в учреждение, где... — сержант снова коротко хмыкнул, — найдутся желающие полететь. Отбою, мол, не будет. По дороге он и меня принялся склонять — с собой; так я тоже согласился, чтоб зря не перечить, не волновать. Это вообще имейте в виду: с ним надо по-хорошему. Я его сперва было под локоток: пройдемте, мол, гражданин... куда там, и не качнул. Монумент. Сейчас сами увидите.
Милиционер высунулся в дверь, позвал. Молодой человек вошел, остановился посреди комнаты.
Дежурный врач Михаил Терентьевич, тоже рослый сорокалетний мужчина, лысый, крутоплечий, с полными губами на костистом лице, смотрел из-за стола на вошедшего доброжелательно. День был будничный, скучный — происшествие оказалось кстати. "Пришелец с Юпитера — в этом все-таки чувствуется дыхание века, — с удовольствием думал Михаил Терентьевич. — А то "легендарные разведчики", "министры" и "министерши", "Юлии Цезари"... старо, бездарно!"
— Ну, мне на пост, — заспешил Зинченко, — покидаю вас. Всего хорошего!
— Так мы договорились, — сказал молодой человек чистым, богатым обертонами баритоном. — Сегодня в полночь.
— Буду как штык, — пообещал сержант. — Мое слово — железо... — козырнул, подмигнул врачу и, круто повернувшись, исчез.
2.
Они остались одни.
— Ээ... присаживайтесь, пожалуйста! — Михаил Терентьевич указал на кожаное кресло с широкими подлокотниками; в приемной преобладала мягкая тяжелая мебель темного цвета. — Меня зовут Михаил Терентьевич. А вас?
— Хм... занятный это у вас, землян, обычай называть себя и других сочетаниями слов, — проговорил тот, усаживаясь в кресло и непринужденно вытянув ноги. — Мы на Юпитере себя не именуем, различаем друг друга по иным признакам, по аромату мысли, например. Но и это, строго говоря, лишне: более важно чувствовать общее, нежели различия. Все мы единая материя, разве не так!
— Да, разумеется, — кивнул врач. — Ну, а все-таки?..
— Ну... именуйте меня хотя бы Александр Александрович Александров, или Шурик Шурикович Шуриков, как вам угодно.
— Александр Александрович, извините за прямой вопрос: вы не голодны? Михаил Терентьевич был опытный психиатр и знал, что в первой беседе с пациентом врач должен вести, проявлять инициативу и благожелательный напор. — Я позвоню, вам принесут обед, чай, кофе — что пожелаете. А?
— Нет, душевно благодарю, ничего не надо. Тоже весьма своеобразная сторона вашей жизни: обмен-вещественные процессы, пиша, напитки — вместо того, чтобы черпать энергию прямо из пространства. Я, когда прибыл сюда и облачился в это, — Александр Александрович указал на себя, но непонятным осталось, что он имеет в виду: костюм или тело, — то не смог удержаться и отведал ваши яства. Свеобразные ощущения пережил, очень своеобразные... пожалуй, они все-таки не для меня. Так что еще раз благодарствую — и не перейдем ли мы к делу?
— Да-да, разумеется! — Вид "пришельца", его жесты, изящность речи и ее содержание произвели впечатление на врача. "Какая разработка темы, какое вживание в образ... незаурядный пациент!" — Так вы?...
— Так я, как вас уведомил мой провожатый и первый доброволец, прибыл с Юпитера. Там мы давно превзошли стадию вещественной разумности, в которую вы, люди Земли, только вступаете, У нас в ходу свободные информационные и энергетические преобразования, взаимопроникновения по иным измерениям, все такое... вам это, пожалуй, неинтересно в силу малой доступности. Но в память о мин увших стадиях мы решили организовать — не на самом Юпитере, а на крупном и ближнем спутнике его, коий у вас называют Ганимедом, — музей с виварием. И представить там не только свои, но и собранные по всей Солнечной системе экспонаты, предметы и образцы разумной жизни. Сейчас эта планета-спутник одета в защитную оболочку, чтобы не было утечки газов...
Александр Александрович сделал округлый жест руками; он увлекся, глаза блестели, щеки порозовели.
— В каждый сектор запускаем соответствующую определенной планете атмосферу, образуем там нужную среду, природные условия, температуру, суточные циклы, влажность... вплоть до пейзажей, представляете? И заселяем. Думаю, что со временем наш музей-виварий приобретет известность далеко за пределом Солнечной, во всей Галактике.