Да, они пели, и пели так близко, что Бегемот порой думал – так поет его тело, его участь. Он напряженно вслушивался в наставления плоти. Но вот незадача, ни слова в песне не разобрать. Тревожно как-то. Горит сарай, гори и разум. Порой он зарывался головой в грязь, чтобы охладить мозги. В такие моменты он ненавидел ночь и жалел, что не может сожрать звезды. И никак не мог уснуть.
Компания никогда не пела Бегемоту песен. Ей от него ничего не требовалось, кроме как поглощать. Таким образом, Бегемот читал оставленные им круги, кольца. Таким образом, он знал, что является владыкой воды. Вольный есть. Спать. Гадить. Таскаться взад-вперед меж прудов-отстойников. Ради такого, казалось бы, Бегемот и был создан. Таким он и останется до скончания дней.
Если порой Бегемот и не понимал своих снов, то поначалу его это не тревожило, потому что он каким-то образом знал, что сон – не реальность. Сон о лице, превращающемся в подобие живого компаса на фоне ночного неба. О странном зеленом небе. Звезды не были звездами точно так же, как светлячки на самом деле не казались светлячками. Слишком близко, слишком далеко. Лицо вроде бы и человеческое, и притом – не человеческое вовсе.
Глаз, который рос во сне, был красный, опухший и темный. Глаз, появившийся из водоворота глобул, наполненных крошечными существами, уставился на него. Спрашивал что-то, но что? Вопрос этот тревожил Бегемота. Он даже обзавелся какой-то потешной нерешительностью – теперь между выбором какой бы то ни было жертвы и ее убийством образовалась дополнительная пауза.
Но в конце концов никакое нормирование мяса не могло противостоять нормированию внимания. И скатывались по пищеводу жертвы его, пополняя галерею призраков. Даже если Бегемот чувствовал себя более опустошенным, будто наевшимся густого тумана, он должен был прожить еще день, протянуть еще ночь. Давящая тяжесть, должно быть, являлась каким-то новым эффектом, оказываемым небом над ним. По крайней мере так думал Бегемот.
4. Никак не упомнить
v.7.0 Почему Синий Лис все время играл с чем-то, что Чарли Икс не видел? Почему там, снаружи, среди прудов и потрепанных, будто переживших бомбежку зданий, он видел Лиса, выслеживающего некую добычу или объект – само слово казалось иностранным, чужеродным, но все-таки знакомым. Но ведь там… ничего не было, верно? Никакой добычи, никакого объекта. Синий Лис вздымал пыль, отпрыгивая от атаки фантома, призрака, воспоминания. Он подумал – возможно, Синий Лис захочет нанести по нему удар. Снова. Хотя он даже не помнил, когда это произошло впервые. И даже когда
v.6.9 он вспоминал, что сталкивался с чем-то, все снова исчезало. Оставался лишь Город посреди равнины. Он бродил по нему, узнавая о собственном прошлом лишь по следам, что оставались позади. И он знал, что есть веская причина, по которой он всякий раз огибает совершенно пустой с виду участок земли, занесенный песком. Но
v.6.8 оно снова сбежало, или он сам сбежал, и он стоял у пруда-отстойника, когда сквозь ржавые врата прошла очередная порция отбросов Компании. Их вытолкнули, исторгли, и они посыпались на песок, в грязь, беспорядочно, с широко раскрытыми глазами, не верящие. Кто-то сразу побежал к прудам – наплевав на неумение плавать. О, что за поток исторгался из тех дверей – поток людей и нелюдей; смотреть за ним было удивительно и
v.6.7 жутко. Шутка, мишутка, минутка, закрутка. И всякие другие слова-наваждения. Но – не то слово, которое мне нужно. Но когда он
v.6.6 пришел снова и, по обыкновению своему, отплясывал кругами, чтобы заключить кого-то в круг, или… нет, ничего. Прошло. Был здесь какой-то дурман, и он устремлял к нему свой разум – к самой идее возможности такого дурмана где-то впереди, но идея размывалась, терялась, и тогда он цеплялся за туман, как за наиболее схожую с дурманом концепцию, единственно подходящее слово. Но – нет. Прошло. Исчезло. Одна только головная боль осталась, а уж с этим он
v.6.5 зашел в комнату, уставился в разверстую рану ок… в рану в стене. В проем. Ни эта комната, ни само здание не были ему известны. Он не владел терминологией в достаточном объеме. Так что тут были стены кругом, но над ним – ничего, несмотря на то что звезд он не видел. Он знал, что такое стекло, но вот что есть ок… око в стене?.. ему было непонятно. Так что он встал, опершись рукой о стену, и стал вспоминать, что есть ок… ок… ок. Да когда же это слово закончится? Там ведь явно есть что-то еще. Ок? Ок! Ок. В общем, приходится уповать на стену и на стеклянные вставки в ней – позволяющие ему выглядывать наружу. И
v.6.4 круги могли быть окнами! Слово вернулось к нему в следующий же миг. Окно. В стене. Может, кто-то называл круги глобулами, не окнами. Но для Чарли Икса они всегда были окнами. Окнами! Удовольствие от подобного архитектурного открытия окутало его разом, и он снова выглянул наружу. Такие классные окна. Они его совратили. Тем, что через них было видать. Видать было всякое. И быстрое, и медленное. Трепещущее, парящее, на пар исходящее. Оставляющее горячий след от присоски на глобуле. То, что шипело с вызовом. То, что съеживалось и забивалось подальше. Были тогда дни, когда он в экстазе говорил:
v.6.3 как это прекрасно – в первый раз. Когда круги становились глобулами, а глобулы – окнами, а потом уносились вдаль вместе с волной, будто цунами овладевало ими. Когда, позже, прекрасные и ужасные одновременно, призраки глобул устремлялись вихрем в пустыню – в таком виде их можно было принять за пылевые смерчи. Ну или за призраков. А на самом-то деле – окна, одни только окна, ничего, кроме окон! Ничего подобного раньше он не видел. Ничего подобного
v.6.2 той штуке, которая сошла с разрушенной стены, как только он взял себя в руки. Штуке, которую ему следовало бы увидеть, если бы только не искал то, чего увидеть не мог. Вся шутка в том, что это была та самая штука. Она заставила его кататься по земле, кричать и пытаться спихнуть ее со спины, куда она вцепилась острыми когтями. Потом ее вес сошел – тварь ушла, снова замаскировавшись. Неужели компания послала ее, чтобы помучить его? Это была
v.6.1 кха-кха-кха-кха-кха. Глотка пересохла. Как коряга, как шагреневая кожа, как погода. Какое слово он теперь забыл? Кха. Кха-кха-кха. Портал открывается-закрывается, и его отбрасывает в сторону, смывает в высохшую шелуху прибоя, пойманного в янтаре. Окаменел там, истаивая на глазах. Стена глобул разрушена, только отпечаток на полу, след чего-то тяжелого. Солевая корка ломается, трещит, вся живая ткань сходит. Ут… кха, кха, кха. Чарли Икс – в своем горящем доме. Нет, не в своем, но какая разница, ведь он
v.6.0 потерял дневник. Коллекцию всех своих тайн. Может, потерял, а может, украли, уже и не скажешь. Украли столь много, и это… тренога, минога, хренога, ХРЕНОВО. Как только украли, все изменилось, все стало не так, как прежде. Его сокровище. Его священный текст. Так украден – или утерян? Вопрос впивался в него всеми зубами, терзал изнутри. Кому верить? И все же он всегда доверял только дневнику, и он доверил дневник ут-кхе-кхе-кхе-кхе-кхе-кхе, и он
v.5.9 свернул с дороги, потому что там снова было что-то невидимое, что-то, чего там не было – в который раз? В десятый, двадцатый? В такой, что Чарли Икс уже и не помнит, сколько это было раз. Ничего, сейчас вспомнит. Вот прямо сейчас, в эту же секунду. Нет, не вспомнит. Нет, не вспомнить. Нет, не
v.5.8 вернуть то чудо, ту магию – слово вернулось, а ощущения чуда уже нет, и сама его душа переписана заново, осквернена; разум видоизменен навсегда, искалечен. Тот новый человек, что был принесен ему вместе с дневником. Та Сара. Его начальство утрачивает доверие. Почему это – тайна? Почему у Чарли… Чарли… возникли разногласия между теми, кому было поручено выздоровление? Каков был его план? Ничто не спасти. Ничего не сказать. Кха-кха-кхе-КХРЕНОВО все это. Он ничего не мог сделать, ни к кому не мог обратиться, ни к кому не мог обратиться, и все, что оставалось, —
v.5.7 встречать Синего Лиса у стены глобул. Чарли Икс точно помнил – впервые они встретились у стены. Но как Лис пробрался внутрь? Как он прошел мимо… шутки, мишутки, закрутки… закрутки. Просто Чарли Икс знал, что шутка, мишутка, закрутка была там тоже. Была с ним большую часть его дней. За…крутка. И все это – лишь потому, что
v.5.6 Лис каким-то образом миновал закрутку. Закрутку, за шуткой, за жуткой, за закруткой. Так что, получается, Лис и спер его дневник? Нет, Лис точно не виноват. Так, надо вспомнить, но помнится тренога, минога, ох ХРЕНОВО все это и
v.5.5 придет день, когда Чарли Икс сыщет на Лиса управу. Когда-нибудь он с него шкуру спустит и воротник себе сделает. Когда-нибудь Лис перестанет за ним шпионить. Вот придет день, и ут-кха-кха-кха
v.5.4 почувствует краем глаза пристальный взгляд, пронизывающий Чарли Икса, как сонар, пронизывающий до костей. Спрятался в цистерне. Наблюдал, как жрут убитого им падальщика. Жутко закрутка пряталась там. Потом она снова исчезла, и он не знал, что за уловку
v.5.3 предложил ему Лис. Подтолкнул его к этому. Нет, Лис такого не делал никогда. Это все Чарли Икса идея. Чтобы сделать закрутку. Использовать Сару. Слишком красива, чтобы уйти. Или слишком велик потенциал. Или просто было в тех раскинутых конечностях что-то художественное. Узорчатое. Уязвимое. Взывающее к воскрешению. Но он не стал вдаваться в подробности, потому что к тому времени какие причины ему были вообще нужны? Есть задача, нет задачи – он бы все равно
v.5.2 навлек на него эту кару, наказание из набросков в его дневнике. И он наделил его чертами летучей мыши. И запихнул ему в глотку мышь, правда, та кому-то другому предназначалась. И выпустил его дрейфовать, отстриг от сущности, оставил его – пусть блуждает и дальше; забрал все его тайны и сюрпризы, и вот он остался единственной тайной – он и шутка, жутко, закрутка.
v.5.1 Белизна костей напомнила ему о служащих Компании. Вкрапления темно-красного вызвали в памяти саламандру. Призывали ее снова. Впрочем, она уже и так была внесена в дневник – значит, и в нем ей теперь было место. Но его разум стал горящим зданием, медленно тлеющим, неспособным что-либо ухватить.