Ее лицо взмокло от пота. Она выпрямилась, взяла сковородку и пожарила несколько кусков бекона. Запах был восхитительный. Она помяла картошку вилкой, открыла банку фасоли и переложила ее в помятую кастрюльку, чтобы погреть. Вывалила все это на тарелку, поставила ее на пол и пододвинула ко мне, не переставая стонать и хрипеть.
– Прекрати издавать эти звуки!
– Я не издавала бы эти звуки, если б ты меня не избил! Я думала, ты сожалеешь.
– Больше нет. Ты воровка и своровала мою еду, и даже бекон не такой хрустящий, как я люблю.
Она замерла, сделала несколько громких вздохов и встала, схватившись за раковину.
– О господи, ты совсем как он. Он превратит тебя в такого же монстра, если не сбежишь.
Она оперлась о стену и сползла по ней вниз. И снова заснула, прямо там.
Я съел ужин, а потом чипсы.
В какой-то момент призрак отползла по полу на свой матрас, натянула на себя одеяло и заплакала.
Тогда я тоже заплакал. Какая у меня ужасная мать. Это все было как страшный сон.
Мы не разговаривали до самого вечера, даже когда я прошел мимо, чтобы умыться, почистить зубы и пописать.
Посреди ночи она разбудила меня дикими криками:
– Помоги мне! Господи боже, помоги мне! – Но я не хотел помогать ей и не знал, как.
– Тихо! – шикнул я.
С утра призрак пошла в туалет. Я услышал, как она писает, а потом наполняет раковину водой. Затем послышался плеск и стоны.
Я оделся и съел хлопья, пока она была там.
Из туалета призрак вышла вся мокрая с головы до ног. Одежды на ней не было. Она все так же тряслась. Я уставился на ее голое тело: на круглый живот и груди, свесившиеся на него двумя мешками мяса. Я никогда не интересовался, как выглядят голые женщины. Снизу она была вроде как нормальная, только широкая, и у нее между ног и под мышками росли волосы. Я не мог оторвать от нее взгляд. Она увидела, что я смотрю.
– Я горю. Я не могу одеться, тут слишком жарко.
– Прикройся, глупая женщина.
– А-а-а-а-а-а-а! – закричала она и схватилась за живот. Когда призрак падала на матрас, я увидел кровь, стекавшую у нее по ногам.
Я был в ужасе. Я не знал, как ей помочь, но мне хотелось, чтобы все это прекратилось.
– Прекрати! – приказал я, но теперь она выла непрерывно. Отец сказал, что приедет сегодня утром к одиннадцати. Сейчас была половина десятого.
– Мне кажется, ребенок умирает. Я тоже могу умереть. – Она хватала ртом воздух и очень глубоко дышала. – Ты этого хочешь? Ты должен сказать кому-то, что я здесь… Меня зовут Дениз Нортон. Пожалуйста, запомни это… Я думала, меня будут искать, но теперь, видимо, все сдались. Ты – единственный человек, который знает, что я здесь. Дениз Нортон. Дениз Нортон. Ты мой сын.
– Кому я скажу?
Она всхлипнула.
– Ты можешь выбежать наружу, на улицу, и сказать первому встречному человеку.
– Мне нельзя выходить дальше сада.
– Вот видишь? Если б ты был взрослее, чтобы понять… мы оба пленники. – Ее дыхание начало становиться тише. Она снова заснула. Я видел, как кровь растекается по одеялу. А что, если она умрет? Отец будет на меня ругаться? Я пошел к холодильнику и налил стакан молока. Подошел к ней и поднес стакан к лицу.
– Молоко тебе полезно, – сказал я, пытаясь приподнять ее голову. Она попыталась выпить, но большая часть вылилась на матрас. – Хочешь мой сыр? – Я разорвал упаковку, и она вгрызлась в него.
– Дениз Нортон, – повторяла призрак снова и снова. – Ты должен кому-то сказать. Если я умру здесь, никто не узнает, кем я была.
– Хватит говорить про это.
– Кто-нибудь знает о твоем существовании? Это ненормально – сидеть взаперти за забором. Он монстр. Ты разве не понимаешь?
Тогда я закричал и отшатнулся от нее.
– Неправда! Это ты монстр, и я ненавижу тебя! – Я снова размахнулся, чтобы пнуть ее, но вместо этого ударился о стену.
– А знаешь что? Теперь мне кажется, я тебя тоже ненавижу, – заявила она. – Мне стыдно за то, что он из тебя сделал.
Отец приехал без пяти одиннадцать. Когда он увидел беспорядок и кровь, то сказал мне идти в свою комнату и сидеть там.
– Но сегодня воскресенье! – жалобно сказал я.
– Иди в свою комнату! – заревел он, и я тут же убежал за стенку.
Отец даже не поздоровался и не обнял меня. А если он посадит меня в эту комнату за то, что я убил ее? А если прикует меня цепью к кольцу в стене? Я сидел в комнате несколько часов, боясь выйти наружу, хотя дверь была не заперта и мне хотелось есть. Я закрыл уши руками, когда услышал, или мне послышались, сдавленные крики.
Когда отец вошел ко мне в комнату, я по его лицу и особенно челюсти попытался прикинуть, злится он на меня или нет. Он открыл дверь и сел на колени, чтобы посмотреть мне прямо в лицо.
– Мне так жаль, мой мальчик, я не должен был подвергать тебя такому. Обещаю, больше никогда тебя там не оставлю. Я думал, будет нечестно оставлять тебя одного на целых два дня, но, видимо, так было бы лучше.
– Она умерла?
– Что? Нет. У нее родился ребенок.
– Мой братик или сестричка?
– Это девочка. – Уголки его губ искривились.
– С ними все в порядке?
– Да. Ты пнул ее?
– Ты сказал, мне можно.
– Да, кажется, сказал. Думаю, мне не пришло в голову, что ты можешь пнуть так сильно. Скоро с ней все будет в порядке. Пойдем поедим чего-нибудь, хорошо?
Я смотрел телевизор, пока отец готовил ужин на кухне.
Я не переставая думал о Дениз Нортон и моей маленькой сестре.
– Пап, она сказала, что я жил с ней первые несколько лет, а потом ты забрал меня. Это правда?
– Не совсем. Мне нужно было, чтобы она кормила тебя грудью. Ты же знаешь, что это такое?
Я кивнул.
– Но как только ты был готов, я привел тебя сюда, чтобы проводить время вместе. После этого она тебе больше была не нужна. Я научил тебя читать и писать.
– У нее там нет никаких книг. Ты дашь ей какую-нибудь из моих?
Отец ничего не ответил, и я понял по его сжавшейся челюсти, что ему не понравился мой вопрос. Но я все равно не мог перестать думать. Когда отец подал мне кусок говядины с луковым пирогом, я спросил:
– Отец, а что она сделала?
Он понял, что я имею в виду.
– Ужасные вещи. Я расскажу тебе, когда станешь старше.
– Думаю, тебе стоит дать ей несколько новых одеял.
Он потянулся ко мне и взял за руку.
– Питер, она мерзкая сука и только что вытолкнула из себя еще одну мерзкую суку. Они не заслуживают, чтобы ты о них беспокоился. Хотелось бы мне для тебя лучшей матери.
Я быстро закивал.
– Мне тоже! – А потом я спросил: – А что такое сука?
– Самка собаки, – засмеялся он, а потом защекотал меня, так что я тоже засмеялся.
– Она сказала, я тут пленник, прямо как она. Это правда?
– Конечно, нет, ты для меня самое дорогое. Я хочу, чтобы ты был в безопасности.
– Ты хочешь, чтобы и она была в безопасности?
– О, нет, Питер, ты же видел, какая она. Ты хочешь, чтобы она гуляла вместе с нами вокруг дома?
– Только не это!
– Вот именно. Так что теперь просто забудь о ней. Мне жаль, что тебе пришлось это пережить. Такого больше не случится.
Я пошел в комнату и записал дату на стене за кроватью. 17 сентября 1974. Я не знаю, зачем это сделал, но этот день я не забуду никогда.
Еще много недель после этого я пытался забыть суку и ее ребенка. Иногда, по ночам, когда в доме было совсем тихо, я слышал плач ребенка из соседней комнаты. И слышал, как туда приходил отец, чтобы оставить еду и вещи.
У меня осталась еще куча вопросов к отцу, например, почему я не хожу в школу, и почему у меня нет друзей, и почему мне нельзя подходить к главным воротам, но он становился грустным, когда я их задавал. Отец говорил, что ему от этого очень больно, но он старается как лучше.
Через несколько месяцев я снова поднял эту тему.
– Я хочу пойти в школу и познакомиться с другими детьми. По телевизору дети всегда играют вместе. В зоопарке было полной детей и семей, как по телевизору.
Отец покачал головой и подозвал меня, чтобы я сел рядом.
– Я не хотел говорить тебе этого, пока ты не станешь постарше, Питер, но у тебя серьезное заболевание.
– Ты о чем?
– Оно называется некротическое гоминоидное заражение. Если ты дотронешься до другого человека, тебе станет плохо, и ты можешь умереть. Помнишь наш поход в зоопарк? Я ни на секунду не отпускал твою руку. Это для тебя слишком опасно. Ты никогда не должен оказываться среди людей. Только так я могу сберечь твою жизнь. Именно поэтому я оставил тебя с ней в тот раз, когда уехал на работу. Болезнь не может развиться от родителей. Больше я ни с кем не могу тебя оставить. Они могут убить тебя.
– Но что будет, когда я вырасту?
– Я не знаю. Надеюсь, появится какое-нибудь лекарство, но пока существует не очень много исследований этого заболевания.
– А что случится, если я дотронусь до кого-нибудь?
– Ты постепенно превратишься в камень, как в истории про Медузу, помнишь? Женщина со змеями вместо волос. Это мучительная смерть. Любой, кто на нее смотрел, превращался в камень. Понимаешь, женщины и девочки особенно опасны, но прикосновение вообще к любому человеку для тебя весьма рискованно.
Теперь стало понятно, почему отец так грустил, когда я задавал все эти вопросы.
– Так что же, я останусь здесь до конца жизни?
– Бедный мой мальчик! Мы будем устраивать Особые Выходы на твой день рождения, но нам нужно соблюдать предельную осторожность. Ты же здесь счастлив, разве нет?
– Иногда мне одиноко.
– Поэтому я подобрал тебе специальные книги. Ты можешь отправиться в незабываемое путешествие вместе с Гомером, или исследовать горные вершины с сэром Эдмундом Хиллари, или летать на самолете, как Бигглз.
– Мои любимые книги – о том, как дети дружат друг с другом.
Отец поощрительно взъерошил мне волосы.
– Твой навык чтения очень развит для твоего возраста. Чего не скажешь, однако, о твоем вкусе…