Днем в субботу я позвонила Анджеле и Надин, чтобы обсудить варианты. Надин сразу предложила ветхий заброшенный коттедж на Брекен-лейн, напротив студии Марты.
– Его не могут продать уже сто лет.
– Но я не могу в нем жить, – заявила я.
– Используй воображение! Представь, как он может выглядеть.
– Ты никогда не смотрела передачи про ремонт по телевизору? – спросила Анджела.
– Да, я их люблю, но хочу душ, как у вас. А он займет, наверное, половину всего коттеджа.
– Но ты можешь сделать пристройку, удвоить или даже утроить площадь дома! Готова поспорить, ты купишь его почти задаром. Нужно будет нанять геодезиста и архитектора. Посмотри на нашу кухню. Думаешь, ее построили вместе с остальным домом в 1904-м? Думаешь, наш райский душ – это наследие викторианских времен?
Надин сделала рисунок на обратной стороне письма. Она изобразила фасад коттеджа.
– Сколько еще метров за домом? Наверное, пятьдесят? Ты хочешь сад? Или, может, небольшое патио? Что-нибудь непритязательное? Я всегда считала, что этот дом может быть просто потрясающим с правильным освещением. Только тебе надо проверить состояние канализации. Должна же иметься причина, почему за двадцать или даже больше лет его не прибрали к рукам. – Надин была очень возбуждена. – Давай я позвоню в совет в понедельник. Посмотрим, что они скажут. Но ты оказываешь им услугу. Этот дом до сих пор не отправили под снос только потому, что он вверху улицы и его не видно. Но ты будешь жить в самом центре Каррикшиди. Интересно, кто хозяин.
Анджела рассмеялась.
– О-ой, кому-то шлея под хвост попала. Я всегда говорила, что дизайн мебели – это как-то мелковато для тебя.
– Извиняюсь, извиняюсь, меня немного понесло. Столько возможностей! Просто другие варианты – это либо квартира с балконом и тремя спальнями в центре города, или безликие трехкомнатные домики в новом жилом районе за Мервин Парком. Слышала, они продолжают строительство, потому что бизнес-парк тоже увеличивается. Твой нынешний дом может стоить довольно много, Салли. У тебя же несколько акров, верно?
Я поблагодарила их и объяснила, что мне пора, потому что я иду на вечеринку к Марте.
– Вечеринку?
– Да, я не бывала на таких с детства. Я нервничаю.
– Не нервничай, повеселись!
– Но я там никого не знаю, кроме Марты, Удо и детей. Они устраивают вечеринку для новоприбывших из Мервин Парка.
– Все будет в порядке. Выпей бокал вина или чашку сладкого чая перед выходом из дома, чтобы успокоиться. И не забывай, большинство людей тоже будут там впервые. На самом деле ты – часть встречающей делегации. Постарайся поговорить с новенькими. Они ничего о тебе не знают. Все остальные в деревне знают твою историю.
– Большую часть. Всю не знает никто. Даже я сама.
Анджела взглянула на Надин, которая занялась нарезкой овощей.
– Что ты наденешь? – спросила Анджела. Я посмотрела на свою черную юбку и ткнула в свитер, который они подарили мне на Рождество в прошлом году.
– Попроси кого-нибудь из друзей сходить с тобой на шопинг. Отец очень бережно относился к деньгам, но тебе не нужно таскаться по секонд-хендам. Знаешь, ты очень хорошо обеспечена. Джин в свое время обожала походы за покупками, и тебе они тоже могут понравиться.
– Мне так не кажется.
– Да? Ну, поговори об этом с Тиной. Может, это произведет на тебя терапевтический эффект.
– А может, это произведет убийственный эффект.
– Необязательно. Не попробуешь – не узнаешь.
Марта и Удо жили в новом районе на окраине деревни. В начале вечеринки я в одиночестве пряталась на кухне, забившись в угол и делая вид, будто с интересом изучаю растения на подоконнике. Постепенно все начали знакомиться. Я увидела тех людей, о которых говорила Кэролайн. Одна семья – Родриго и Фернанда – была из Бразилии. Еще пришла разведенная индийская женщина по имени Ануба с двумя детьми и темнокожая британская пара Сью и Кеннет с тремя. У Марты и Удо был огромный сад, и, несмотря на пасмурную погоду, к концу вечера дети уже играли все вместе в домике на дереве, который построил Удо. Они были ужасно шумные. В качестве компромисса я вставила беруши только в одно ухо.
Вспомнив все подсказки по поводу общения, которые мне перед вечеринкой дала Тина, я рассказала новеньким пару вещей о себе. Я живу одна и люблю играть на пианино. Дебюсси – мой любимый композитор. Я ищу работу.
Более сложной задачей оказалось задавать им вопросы о них самих. Я спросила Родриго и Фернанду, планируют ли они завести детей. Марта прервала меня, отвела в сторону и объяснила, что не стоит задавать такие личные вопросы. Жаль, что Тина не написала еще и список правил, который можно выучить. Потом Фернанда рассказала мне, что они стараются создать семью. Я знала – это значит, что они много занимаются сексом, и тогда поняла, почему этот вопрос такой личный. Родриго спросил меня о моем опыте работы. Я ответила, что никогда не работала.
– Моя мать умерла, когда я была совсем молодой, и я заботилась об отце, пока он не умер пятнадцать месяцев назад. – Они мне посочувствовали. Отец Родриго тоже умер в прошлом году. Я спросила его, как прошли похороны, и Родриго рассказал о бразильских традициях похорон, которые в общем были очень похожи на ирландские, только он удивился, что здесь принято приносить еду в дом скорбящих.
– Как можно есть в такое время?
– Я могу есть в любое время, – заявила я.
После этого повисла небольшая пауза, так что я решила переместиться ближе к Анубе, милой миниатюрной индийской женщине. Когда я представилась, она сказала, что очень хотела бы научиться играть на пианино, но у нее совсем нет времени – ведь она мать-одиночка с двумя детьми.
– Что случилось с их отцом? – спросила я. Марта стояла у Анубы за спиной, по-видимому, мониторя наш разговор. Она ударила ладонью по лбу, и я поняла, что, видимо, опять задала неправильный вопрос.
– Он ушел от меня к своей любовнице в Дублине, – ответила Ануба.
– Он часто видится с детьми?
– Да, он к ним очень хорошо относится, шукар хай.
Тут мы начали говорить о языках. Шукар хай на хинди означало что-то типа «слава богу».
– Вы сказали, что ищете работу? Мервин Парк расширяется. Там расположилось не только мясоперерабатывающее производство. В следующем месяце там открывается фармацевтическая компания. Если у вас есть базовые навыки пользования компьютером, вы могли бы занять там какую-нибудь административную должность. Правда, платить они, наверное, будут немного.
– Это не ради денег, – пояснила я. – Мой терапевт считает, это пойдет мне на пользу. – Ануба немного нахмурилась. Я не могла понять, о чем она задумалась, но потом женщина взглянула на меня и улыбнулась.
На веранду вышел еще один гость с бутылкой пива в руке. Удо спросил:
– Все знакомы с Марком? Он недавно устроился в бухгалтерский отдел.
Все его поприветствовали. Марк был тем самым мужчиной, который вчера притормозил рядом со мной и видел нашу ссору с Кэролайн. Он был ирландцем. Большинству гостей Марк пожал руки, но ко мне подошел со смущением.
– Я Марк Батлер. Мы вчера встречались?
– Вы попытались посадить меня к себе в машину.
– Знаю, я все думаю, как же это было глупо. Неудивительно, что вы приняли меня за маньяка. Я к тому, что вроде как… знаю вашу историю. Кто-то мне уже рассказал. Я чувствую себя таким дураком. Пожалуйста, примите мои извинения.
Я вздохнула. Теперь он совсем не выглядел угрожающим.
– Могу я принести вам еще бокал вина?
– Да, пожалуйста.
Я решила двигаться дальше и подошла к Сью и Кеннету. Сью была новой учительницей младших классов в деревенской школе, а Кеннет контролером качества в обвалочном цеху в Мервин Парке и вегетарианцем. Я подумала, забавно, что вегетарианец работает на мясоперерабатывающем производстве. Я спросила их, сможем ли мы обмениваться рецептами. Мне нравилось обмениваться рецептами с Кэролайн, но теперь она больше не была моей подругой и запретила приходить в «Тексако», так что мне нужна замена. Сью предложила одолжить мне целую кулинарную книгу. Мы договорились выпить кофе на следующей неделе. Кеннет был тихий. Кажется, я говорила даже больше, чем он. Я заметила, что от вина становлюсь болтливее.
Их дети были самыми шумными во всей компании. Сью объяснила, что жизнь в городской квартире не давала им как следует развернуться, и ей приятно слышать, как дети бесятся в большом саду. Я извинилась на тот случай, если мой комментарий показался ей грубым. И добавила, что иногда говорю лишнее из-за особенностей ментального развития. Сью заверила, что я ее совсем не обидела.
Подошел Марк и присел на освободившееся место. Он подал мне третий бокал вина за день.
– Я хочу, чтобы вы знали, – сказал Марк, понизив голос, – я связался с управляющим «Тексако» из головного офиса. Кэролайн не должна работать на этой должности, если у нее такие взгляды. С вами могут связаться, чтобы подтвердить происшествие.
– Спасибо, я хотела позвонить им в понедельник. – Я пыталась придумать, что бы еще сказать. – Я выставляю свой дом на продажу.
– Это серьезное решение. И куда вы хотите переехать?
– Я пока не знаю, но это место слишком изолированное, а мои терапевт и врач говорят, что надо становиться более коммуникабельной и быть ближе к людям. Так что, думаю, в деревню.
– Сегодня вы вполне коммуникабельны. – Марк широко улыбнулся. У него были белые и ровные зубы.
Я очень обрадовалась этому комплименту, но с сожалением призналась, что общение дается мне нелегко.
– Я часто обижаю людей, когда совсем этого не хочу, потому что говорю, что думаю. Мне нравятся ваши зубы.
Он странно на меня посмотрел.
– Видите? Вот и пример. Никогда нельзя ничего говорить о чужой внешности.
– Но это не обидно. Возможно, никогда не стоит говорить ничего плохого о чужой внешности.
– Тина говорит не так. Если, например, мне нравится чья-то стройность, это подразумевает, что я буду его осуждать, если он потолстеет. И если он вдруг потолстеет, то станет плохо о себе думать.