– Ты не неполноценна. Но, возможно, тебе не стоит обсуждать сексуальность с людьми, которых ты не слишком хорошо знаешь. Это личное.
– А у вас много секса? – Мне было интересно.
– На это я отвечать не буду. Это интимная и личная вещь.
– Хорошо, я поняла.
После этого мы позанимались сенсорной терапией. Я разрешила Тине расчесать мне волосы. Удивительно, но это оказалось очень расслабляюще. Она удивилась, что я никогда не ходила к парикмахеру. Я всегда сама стригла себе волосы и убирала их в пучок. Так удобнее. Потом она немножко помассировала мне плечи. Я не очень поняла, зачем это нужно.
Когда я уходила, Тина напомнила мне о дыхательных упражнениях и управлении гневом.
– Проще сказать, чем сделать, – выдохнула я.
– Не разбивай ничего и не кидайся на людей, только если они не представляют для тебя прямой опасности. Просто дыши. Играй на пианино.
У нас уже закончилось время, но мне нужно было спросить ее еще кое о чем.
– Как вы думаете, я смогу стать учителем фортепиано без нужной квалификации?
– Думаю, да, но, полагаю, сначала тебе нужно будет получить какой-то документ от полиции, что ты можешь работать с детьми. Преподавание требует прежде всего большого терпения, но ты учишься ему в этом кабинете. Хотя с полицейской проверкой все может оказаться непросто, после истории с останками твоего отца. Давай пока не торопиться?
В тот же день я пошла пить кофе со Сью и Марком. Официантка приняла у нас заказ и даже его не записала. Я бы тоже так смогла. Но не смогла бы работать в месте с такой плохой музыкой. Девушка улыбалась всем, с кем говорила. Я вычеркнула работу официантки из своего мысленного списка.
Марк пришел первый, и, как только он сел, в кафе вошла Сью. Мы очень долго вели так называемую «светскую беседу», прежде чем улыбчивая официантка подала нам меню. Сью принесла мне кулинарную книгу Джейми Оливера, а я ей толстую стопку распечатанных рецептов с сайта «Би-би-си-фуд», а еще те, которыми со мной поделилась Кэролайн из «Тексако».
– Значит, тебе нравится готовить?
– Ну, это убивает время, но было лучше, когда отец был жив, потому что кто-то мог оценить результат.
– Тебе нужно организовать званый ужин! – предложил Марк.
Я не знала, как на это реагировать, поэтому решила сменить тему.
– Как дела в Мервин Парке? – поинтересовалась я.
И Марк, и муж Сью работали там. Марк следил за системой выплат.
– Я все прошу его повысить Кеннету зарплату, – сказала Сью.
– Да я бы повысил, если б мог! Думаю, компания выйдет в плюс только на пятый год работы, и то если повезет.
– Я просто шучу, Марк.
– Как насчет твоего поиска работы? Есть что-то подходящее на горизонте? – обратился он ко мне.
– Это сложно. Мне уже сорок четыре, а я до сих пор не знаю, кем хочу стать, когда вырасту. – Это была моя маленькая шутка, но никто не рассмеялся.
– Десятилетний Марк хотел быть детективом, – вставил Марк.
– А я хотела заниматься модой, – добавила Сью.
– Мне хочется только играть на пианино. У меня хорошо получается.
– Правда? – спросил Марк. – Ты сочиняешь или только играешь?
– Иногда я пишу маленькие короткие пьесы, но предпочитаю играть. Дебюсси, Бах, Джон Филд.
– Может, ты сыграешь нам на своем званом ужине? – подмигнул Сью Марк.
– Я не знаю. Я никогда не устраивала вечеринок.
– Никогда? Даже в детстве?
Марк медленно прикрыл глаза, а Сью прижала руки ко рту.
– Ой, извини, пожалуйста, я не хотела… Я не подумала. Я слышала о том… что случилось в твоем детстве.
– Знаю, я попросила Марту всем рассказать, когда ушла с вечеринки в субботу.
Марк заглянул мне прямо в глаза.
– Жаль, что ты тогда так быстро ушла. Стыдиться абсолютно нечего.
– Марк, ты заинтересован во мне романтически?
На бледных щеках Марка появились два красных пятна.
– Уоу, – выдохнула Сью. – Может, мне оставить вас двоих наедине?
– Нет, пожалуйста, мне нужно знать. Я обсуждала это со своим терапевтом. И подумала, что ты флиртовал со мной. Но я не уверена. Я никогда не получала таких знаков внимания со стороны мужчин.
Прежде чем Марк успел ответить, за окном возникла Кэролайн из «Тексако» и начала колотить кулаком по стеклу и что-то мне орать.
– Какого черта? – возмутилась Сью, когда Кэролайн влетела в кафе и направилась прямиком к нашему столу.
– Ты, сука! – зарычала она. – Меня уволили с работы, потому что баба, спалившая на хрен своего отца, заявила моему начальнику, что я расистка!
– Это я позвонил в ваш офис, – сказал Марк. – Я был там, когда вы говорили гадости о наших друзьях. Не вините Салли. Это я.
– Я позвонила им, чтобы подтвердить детали, – добавила я.
Сью явно смутилась. Кэролайн уставилась на нее.
– Я вижу, ты спуталась еще с одной? – выплюнула Кэролайн мне в лицо. Улыбчивая официантка больше не улыбалась. Она появилась прямо у Кэролайн из-за спины.
– Кэролайн, – начала она, – я вынуждена попросить тебя уйти. Мы не потерпим здесь оскорбительного поведения.
– Ага, ясно, но вот эту вы обслуживаете, – Кэролайн указывала на Сью.
Марк вскочил с места, но неулыбчивая официантка положила руку ему на плечо и спокойно проговорила:
– Убирайся, Кэролайн, и больше сюда не приходи.
– Ой, не волнуйся, – проскрежетала та, – я все равно уеду из этой деревни. Не хочу оставаться со всеми вами, фриками. Меня тошнит от этого места. Вернусь в Ноктум. И кстати, Валери, – бросила она, подойдя к двери, – твой киш – дерьмо.
Когда дверь захлопнулась, на какое-то время повисла тишина, и все взгляды устремились либо на Кэролайн, которая понеслась вниз по улице, либо на нас троих. А потом все взглянули на Валери и начали хлопать, в том числе Марк и Сью, а потом и я. Настроение сразу стало праздничным. Зазвучал смех. Несколько человек вышли из-за столов, чтобы заверить Сью, что им в Каррикшиди очень рады. Один пожилой мужчина сказал, что давно нужно перемешать гены, потому что в Каррикшиди все слишком бледные. Через пару минут, прежде чем уйти, он выкрикнул: «Лучший киш в Ирландии!» – и оставшиеся посетители начали свистеть и смеяться.
Марк обратился к Сью:
– Ты в порядке? – Она стерла слезы с лица.
– Я просто надеялась, что здесь такого не случится. – Сью была очень расстроена.
Официантка, которую, по-видимому, звали Валери, подошла к нашему столу.
– Мне жаль, что это произошло в моем кафе. Вся еда за счет заведения.
Марк и Сью запротестовали и стали убеждать Валери, что ее вины тут нет. Она была ужасно добра. Мы поблагодарили ее и оплатили счет, разбив его поровну (как посоветовала Тина). Марку и Сью пора было возвращаться на работу, поэтому они быстро ушли.
Выходя, я еще раз поблагодарила Валери.
Марк не ответил на мой вопрос.
Позвонила тетя Кристин и сказала, что дядя Дональд серьезно болен.
– Он умрет? – спросила я.
– Думаю, да, – ответила она и зарыдала.
Я пыталась придумать правильные слова.
– Мне очень жаль. Надеюсь, он не страдает. – Я пыталась загрустить из-за дяди Дональда. Ничего не получилось. Но мне было грустно из-за тети Кристин.
– Сейчас о нем хорошо заботятся, но он очень быстро угасает.
Я решила, что сейчас не лучшее время рассказывать ей о моих проблемах с управлением гневом.
– Надеюсь, он мирно умрет во сне, как мой отец.
– Думаю, это лучшее, на что мы можем надеяться.
– Сколько вы были женаты?
– Почти сорок лет.
– Это долго.
Я хотела спросить тетю Кристин, как часто у них был секс, нравился ли он ей, собирается ли она кремировать тело, ждут ли меня на похоронах, но не стала.
– Я не могу представить жизни без него. Это рак желудка, и он дал метастазы в легкие и печень. Надежды нет. Я надеялась, что у нас будет больше времени вместе.
– Это очень печально, – произнесла я, хотя про себя решила, что сорок лет – это более чем достаточно.
– Спасибо, дорогая. Мне лучше вернуться к нему. Время дорого. Я позвоню тебе, если будут какие-нибудь новости, хорошо?
Я поняла, что она имеет в виду новости о его смерти.
– Мне очень жаль, – еще раз сказала я.
– Спасибо, ты хорошая девочка. Тогда пока, – ее голос задрожал, прежде чем тетя повесила трубку.
Мне хорошо удался этот разговор. Только я была женщиной, а не девочкой. Я испытала чувство маленького триумфа, о котором смогу рассказать Тине в следующую нашу встречу. Сочувствие! Я его испытала и смогла выразить!
Глава 30
Питер, 1982
2 апреля 1980 года мы с отцом уехали из Англии. Нам удалось проплыть пассажирами от Дувра до Кале, а оттуда до итальянской Генуи, но потом началось кошмарное многомесячное плавание сначала до Порт-Саида в Египте, потом через Суэцкий канал до Коломбо, потом в Сингапур, потом в Сидней, и наконец в Окленд. Иногда за большие взятки мы прятались на фрахтовщиках или грузовых кораблях, а иногда нам удавалось проскочить. Отцу как будто бы нравилась наша экспедиция, в которой мы, как он выражался, «смотрели мир», но мне большую часть времени было страшно и/или плохо, так что я норовил спрятаться в любом закрытом и доступном для нас помещении и редко выходил на палубу.
Когда мы прибыли в Новую Зеландию, у отца уже отросли полноценные усы и борода. Он больше никогда не брился, но всегда аккуратно подстригал бороду. «Как Зигмунд Фрейд», – говорил он. Еще с тех пор он стал носить очки в широкой оправе, но без диоптрий. Только люди, которые очень хорошо его знали, могли бы распознать в нем Конора Гири, и я был единственным таким человеком.
Мы остановились в маленьком съемном домике в Окленде на два месяца. Отец сумел поменять имя в своих сертификатах и зарегистрировался в Ассоциации дантистов Новой Зеландии под именем Джеймс Армстронг благодаря какому-то сфабрикованному рекомендательному письму из Совета стоматологов Ирландии. Ему еще пришлось пройти экзамен, но его он сдал легко.