Более того, мигранты, прибывшие в 2015 году, знали, что если они сдадут отпечатки пальцев, то им придется остаться в стране, в которую они попали, и поэтому сами мигранты все чаще отказывались их сдавать. Итальянские и греческие власти не могли заставить их сделать это, а по мере увеличения потока и у мигрантов, и у южных государств появлялись схожие причины не следовать процедурам. Если мигрант выражал желание отправиться в Северную Европу, Греции и Италии было выгоднее не снимать с него отпечатки пальцев, чем делать это. В противном случае и мигрант, и страна его прибытия столкнулись бы с еще одной процедурой получения убежища в стране, которая не хотела его принимать и в которой мигрант не хотел находиться.
Дублинский регламент, как и Шенгенское соглашение, оказались привлекательными, когда миграция на континент была на уровне, который к тому времени стал нормальным. Но они стали катастрофой, когда миграция превратилась в библейское явление, в которое она превратилась в 2015 году. Повсюду казалось, что чувства преобладают над реальностью. Канцлер Германии, которая всего несколькими месяцами ранее объясняла ливанской девочке, что «политика — это тяжело», по сообщениям, была «тронута» группой албанцев, сирийцев и иракцев, заснятых на железнодорожном вокзале в Будапеште 1 сентября, когда они кричали «Германия, Германия, Меркель, Меркель». Позже, когда Меркель лично поприветствовала прибывших мигрантов, она улыбалась, выглядела расслабленной и счастливой, позируя для фотографий selfie с ними, сделанных на их телефоны.
К тому времени существовало множество возможных маршрутов. Из Греции мигранты ехали через Македонию, а затем на север через Сербию. Из Сербии они могли либо продолжить путь по прямой через Венгрию, затем через Австрию и, наконец, прибыть в Германию, либо добраться до того же пункта назначения, пройдя через Боснию, Хорватию, Словению и Австрию. Те, кто надеялся попасть из Италии в Германию или северные европейские страны, могли выбирать: либо выехать из Италии, двигаясь на север, а затем на запад, мимо Генуи, через Вентимилью и другие маршруты вдоль побережья во Францию. Или же они могли отправиться на другую сторону Италии и пересечь итало-австрийскую границу.
К началу сентября 2015 года власти Венгрии, в частности, заявили, что они ошеломлены количеством желающих приехать, и объявили, что ситуация в их стране вышла из-под контроля. Венгерское правительство попыталось предотвратить приток беженцев, остановив движение поездов из Венгрии в Германию. Ежедневно в Мюнхен прибывало около 14 000 человек. За одни выходные ожидалось прибытие 40 000 человек. Канцлер Германии попросила своего заместителя объявить, что Германия не будет отказывать беженцам. И вот мигранты отправились пешком по автострадам и железнодорожным путям Венгрии. Мир наблюдал за тем, как огромные колонны мигрантов, в основном мужчин, проносятся через всю Европу. Именно тогда, осенью 2015 года, европейская мечта о безграничном континенте начала заканчиваться. Потратив десятилетия на то, чтобы уменьшить границы Европы для европейцев, приток этого неизвестного количества неевропейцев означал, что границы Европы снова начали подниматься.
Венгрия, наряду с другими государствами, подверглась критике со стороны канцлера Германии и глав ЕС за то, что, похоже, вернулась к национальным границам. Однако страна испытывала значительное напряжение не по своей вине. В 2013 году здесь было зарегистрировано около 20 000 просителей убежища. В 2014 году это число удвоилось и достигло 40 000. За первые три месяца 2015 года в Венгрию прибыло больше людей, чем за весь предыдущий год. К концу года полиция зарегистрировала около 400 000 человек. Эти мигранты, почти все направлявшиеся в Германию или Скандинавию, въезжали в Венгрию из Сербии или Хорватии со скоростью до 10 000 человек в день. Большинство из них были людьми, прибывшими через Грецию, и должны были быть зарегистрированы там. Венгерские власти полагали, что, возможно, каждый десятый из общего числа людей, въезжающих на их территорию, был зарегистрирован в Греции надлежащим образом. По мнению венгров, греки просто не соблюдали Шенгенское соглашение и законы ЕС.
К июлю венгерское правительство приступило к строительству защитного забора вдоль сербской границы. Это означало, что поток через хорватскую границу увеличился. Поэтому вдоль этой границы построили еще один забор. Затем поток двинулся дальше, сосредоточившись на словенской границе. Эти заборы длиной в сотни километров были единственным способом, с помощью которого венгерское правительство могло остановить поток. Они вызвали резкое осуждение со стороны австрийского правительства и других стран. Однако вскоре этим занялись все. В августе Болгария начала строить новый забор вдоль границы с Турцией. В сентябре Австрия ввела контроль на границе с Венгрией, а Германия временно ввела контроль на границе с Австрией. Когда 13 сентября министр внутренних дел Германии Томас де Мезьер объявил, что его страна вновь введет пограничный контроль, никто, похоже, не знал, от чьего имени он выступает. Даже люди в правительстве Германии, похоже, были в шоке от того, что затеял их канцлер.
В середине сентября Венгрия объявила чрезвычайное положение и закрыла границу с Австрией. Затем Хорватия закрыла границу с Сербией. Вскоре Австрия начала строительство заграждения вдоль своей границы со Словенией. Чем этот австрийский забор отличался от того, что поставили венгры? По словам пристыженного австрийского правительства, разница заключалась в том, что их пограничный забор был «дверью со сторонами». Вскоре Словения начала возводить забор на границе с Хорватией, а Македония — на границе с Грецией. К этому моменту Европейская комиссия уже сама призывала македонские власти перекрыть границу с Грецией от имени всего ЕС, фактически вынудив Грецию в одностороннем порядке выйти из Шенгенской зоны.
Каждое действие в Берлине вызывало цепную реакцию по всему континенту. Прибытие сотен тысяч людей, многие из которых не имели возможности обеспечить себя всем необходимым, имело вполне предсказуемые последствия. Некоторые из них были практическими — как разместить, одеть и накормить всех этих новоприбывших. В Германии правительство начало угрожать владельцам пустующих зданий принудительной реквизицией, если они не будут сданы в аренду государству для размещения мигрантов. На всем континенте росло беспокойство по поводу того, кем на самом деле являются прибывающие люди. По оценкам венгерских властей, около половины прибывших в начале 2015 года мигрантов были выходцами с западных Балкан, в частности из Косово. Как и везде, у большинства мигрантов не было документов. Около половины ожидающих на железнодорожном вокзале Келети в Будапеште утверждали, что они сирийцы, но чиновники и волонтеры, задававшие им вопросы о Сирии, часто обнаруживали, что мигранты практически ничего не знают об этой стране. И снова, как и везде, подавляющее большинство людей (всегда более 60 процентов) составляли молодые мужчины.
Даже канцлер Меркель, похоже, забеспокоилась о том, что она привела в движение. И она, и президент Франции Олланд настойчиво продвигали единственное решение, которое могло бы снять растущее давление с Германии. Вдвоем с Европейской комиссией они попытались убедить каждого члена ЕС принять квоту мигрантов. Однако все страны — от Великобритании до Венгрии — отказались. Одна из причин отказа заключалась в том, что они видели, что количество мигрантов, которое им предлагали принять, не соответствует реальным цифрам. Европейская комиссия и Меркель пытались убедить страны подписаться под системой квот, которая уже была неадекватна для того, чтобы справиться с уже прибывшими мигрантами.
Правительства, отказывающиеся выполнять волю Меркель и Европейской комиссии, также отражали волю своего народа. Две трети венгров, опрошенных в этот период, считают, что их правительство поступает правильно, отказываясь соглашаться с квотами, выдаваемыми из Брюсселя или Берлина. И все же один из самых известных сыновей Венгрии не согласился с этим мнением. Финансист-миллиардер Джордж Сорос в течение 2015 года потратил значительные суммы денег на группы влияния и организации, выступающие за открытые границы и свободное перемещение мигрантов в Европу и вокруг нее. Помимо веб-сайта под названием «Welcome2EU», его фонд «Открытое общество» опубликовал миллионы листовок, информирующих мигрантов о том, что им делать. Они информировали их о том, как попасть в Европу, каковы их права там, а также о том, что могут и чего не могут делать власти. Группа открыто выступала за «сопротивление европейскому пограничному режиму».
В октябре 2015 года премьер-министр Венгрии Виктор Орбан публично раскритиковал Сороса, назвав его одним из активистов, которые «поддерживают все, что ослабляет национальные государства». В ответ Сорос публично подтвердил, что многочисленные группы, которые он финансирует, действительно работают на цели, описанные Орбаном. В электронном письме, направленном в Bloomberg, Сорос заявил, что его фонд стремится «поддерживать европейские ценности», а Орбана он обвинил в попытках «подорвать эти ценности». Далее Сорос сказал об Орбане: «Его план рассматривает защиту национальных границ как цель, а беженцев — как препятствие. Наш план рассматривает защиту беженцев как цель, а национальные границы — как препятствие».[178] Диалог прекратился прежде, чем кто-то успел спросить Сороса, как долго продержатся эти европейские ценности, если в Европу смогут приезжать люди со всего мира.
Но затем аргументы изменились. СМИ всего мира уже писали о том, что Европа «прогибается» под натиском новоприбывших, когда вечером в пятницу, 13 ноября, Париж потрясли три часа скоординированных террористических атак. Боевики на автомобилях, вооруженные автоматами, проезжали мимо и стреляли в парижан, которые ели и пили в барах и ресторанах. В то же время террористы-смертники подорвали стадион «Стад де Франс» в Сен-Дени, где президент Олланд находился среди зрителей, наблюдавших за футбольным матчем. Помимо перестрелок и взрывов в ресторанах, трое боевиков проникли в концертный зал театра Bataclan на бульваре Вольтера. Пока более тысячи человек слушали концерт в стиле хэви-метал, нападавшие начали стрелять из автоматов и застрелили всех, кого смогли. Они выстроили в ряд людей в инвалидных колясках в секции для инвалидов и расстреляли их одного за другим. В других местах они бродили по зданию, выслеживая людей, которые лежали раненые или прятались. Одна выжившая молодая женщина написала впоследствии: «Когда я лежала в крови незнакомцев и ждала своей пули, чтобы покончить с моими 22 годами, я представляла себе каждое лицо, которое когда-либо любила, и шептала „Я люблю тебя“, снова и снова, размышляя о самых ярких моментах моей жизни». Мужчины продолжали стрелять в людей по всему театру, пока не прибыла полиция, и тогда боевики привели в действие жилеты смертников. К концу вечера в Париже погибли 129 человек, еще сотни были ранены.