При нынешних демографических тенденциях и без дальнейшего роста числа иммигрантов, по самым скромным оценкам ONS, население Великобритании вырастет с нынешнего уровня в 65 миллионов до 70 миллионов в течение десятилетия, до 77 миллионов к 2050 году и до более чем 80 миллионов к 2060 году.[33] Но эта оценка предполагает, что иммиграция будет ниже нынешнего уровня. Если же уровень иммиграции после 2011 года сохранится, то население Великобритании превысит 80 миллионов уже в 2040 году и достигнет 90 миллионов (то есть увеличится на 50 процентов по сравнению с 2011 годом) к 2060 году.
Демографические прогнозы — это, как известно, сложная область, в которой достаточно переменных, чтобы сделать дураками многих. Однако серьезные ученые-демографы сходятся во мнении, что даже при отсутствии миграции в тех темпах, в которых она происходила в последние годы, демографический состав страны изменится еще более значительно за время жизни большинства людей, читающих эту книгу. Например, Дэвид Коулман, профессор демографии Оксфордского университета, показал, что при нынешних тенденциях люди, отнесшие себя к «белым британцам» во время переписи 2011 года, перестанут составлять большинство в Соединенном Королевстве в 2060-х годах. Однако, подчеркивает он, если нынешний уровень иммиграции в Британию сохранится, не говоря уже о росте, это число «приблизится к настоящему». Это будет время, когда, по словам профессора Коулмана, Британия станет «неузнаваемой для ее нынешних жителей».[34]
Возможно, вместо того чтобы просто праздновать такой уровень иммиграции, сторонникам массовой иммиграции было бы проще рассказать о том, какого уровня «разнообразия» они хотели бы достичь и какой они считают оптимальной целевой цифрой? Является ли потолок в 25 процентов белых британцев в Лондоне — или в стране в целом — целью? Или это должно быть 10 процентов? Или вообще не должно быть? Последний и, возможно, более сложный вопрос — когда, если вообще, учитывая спектр предъявляемых им претензий, эти «белые британцы» смогут когда-либо приемлемо аргументировать, не говоря уже о жалобе, свои шансы?
Если британское правительство не разработает какой-либо радикальный план, направленный на предотвращение подобной тенденции, трудно представить, как этот процесс может не продолжиться. Не только потому, что сменяющие друг друга правительства за последние 70 лет показали свою неспособность предсказать или предвидеть что-либо в сфере миграции, но и потому, что возражения против любого такого плана будут по-прежнему весьма значительными. Вспомните Уилла Селфа, выступающего под бурные аплодисменты студии на BBC после обнародования результатов переписи населения 2011 года: «Люди, которые выступают против иммиграционной линии аргументации, обычно являются расистами [аплодисменты аудитории]… [с] антипатией к людям, особенно с черной и коричневой кожей». Когда белые британцы уже давно достигли той точки, когда единственное, что они могли сделать, — это молчать об изменениях в своей стране, в какой-то момент в последние годы стало казаться, что от них ждут простого, молчаливого, но довольного упразднения себя, принятия ударов и потери своей страны: «Смиритесь с этим. В этом нет ничего нового. Вы были ужасны. Теперь вы никто».
Во всем этом невозможно не заметить поразительный уровень мстительности в отношении того, как обеспокоенность британцев — и в особенности белого рабочего и среднего классов — была воспринята политиками и обозревателями. Возможно, в какой-то момент период «просто лежать и терпеть» прекратится, что повлечет за собой такие же непредсказуемые последствия, как и все те, что были до сих пор. А пока, если кто-то из политиков хочет упредить это событие и испытывает желание предаться акту смирения, он или она может сделать хуже, чем вернуться к тому, с чего мы начали. Сравните высказывания, которые в последние годы многие белые избиратели из рабочего и среднего класса называют клише, и поставьте их рядом с высказываниями лидеров каждой из основных политических партий. Все эти годы, несмотря на обзывательства, оскорбления и игнорирование их проблем, не были ли ваши насмешки над средними белыми избирателями правильными, когда они говорили, что теряют свою страну? Независимо от того, считаете ли вы, что они должны были так думать, не говоря уже о том, должны ли они были сказать это, сказать это по-другому или принять изменения с большей готовностью, это должно на определенном этапе заставить людей сделать паузу и задуматься о том, что голоса, которые почти все хотели демонизировать и отвергнуть, в конечном итоге оказались теми голосами, чьи предсказания были наиболее близки к правильным.
Оправдания, которые мы говорили себе
На протяжении конца XX — начала XXI века европейские правительства проводили политику массовой иммиграции без одобрения общественности. Однако столь масштабные социальные изменения не могут быть навязаны обществу против его воли без ряда аргументов, призванных облегчить дело. Аргументы, которые приводились европейцам в этот период, варьируются от моральных до технократических. Они также меняются в зависимости от потребностей и политических ветров. Так, например, часто утверждалось, что иммиграция в таких масштабах — это экономическое благо для наших стран; что в «стареющем обществе» рост иммиграции необходим; что в любом случае иммиграция делает наше общество более культурным и интересным; и что даже если бы ничего этого не было, глобализация делает массовую иммиграцию неостановимой.
Такие обоснования имеют тенденцию переплетаться и взаимозаменяться, так что в случае неудачи одного из них всегда можно прибегнуть к другим. Часто они начинаются с экономических аргументов, но с тем же успехом они могут начинаться и с моральных аргументов. Если массовая иммиграция не сделает вас богаче, то она сделает вас лучше. А если она не сделает вашу страну лучше, то, по крайней мере, сделает ее богаче. Со временем каждый из этих аргументов породил целые суб-индустрии людей, стремящихся доказать свою правоту. В каждом случае обоснование приходит после событий, так что в итоге создается впечатление, что оправдания ищут для событий, которые все равно бы произошли.
В последние годы, например, в нише ведутся поиски доказательств того, что социальные изменения, которые переживает Европа, делают континент значительно богаче. На самом деле все обстоит с точностью до наоборот, в чем может убедиться каждый, кто живет в государстве всеобщего благосостояния XXI века. Платя в систему всю свою трудовую жизнь, работающие европейцы знают, что основа современного государства всеобщего благосостояния заключается в возможности получать услуги от государства (когда вы заболеваете, становитесь безработным или достигаете пенсионного возраста), потому что вы платили в систему на протяжении всей своей трудовой жизни. Есть люди, которые редко вносят взносы, но их покрывают те, кто редко их получает.
Любому ясно, что семья людей, впервые приехавших в принятую ими страну и никогда не плативших в систему, как минимум, пройдет некоторое время, прежде чем они заплатят столько же налогов, сколько получат в виде жилья, школьного образования, социального обеспечения, пособий и всех прочих преимуществ европейского государства всеобщего благосостояния. Точно так же любому человеку, занятому на рынке труда — особенно на нижнем его конце, — очевидно, что сравнительно закрытый рынок будет работать иначе, чем тот, на котором рабочая сила может приехать практически из любой точки мира. Хотя с точки зрения работодателя массовый импорт дешевой рабочей силы имеет очевидное преимущество, столь же очевидно, что на очень открытом рынке труда люди, находящиеся в нижней части этого рынка, будут вытеснены с рабочих мест выходцами из стран, где зарплаты и уровень жизни гораздо ниже и которые, следовательно, готовы работать за более низкую плату.
Другие части дела не менее очевидны. Например, в Соединенном Королевстве уже много лет ощущается нехватка жилья. Чтобы восполнить нехватку жилья, приходится застраивать значительные участки «зеленой зоны», что к 2016 году означало необходимость строительства 240 000 новых домов в год — то есть примерно по одному каждые несколько минут. Даже с учетом увеличения числа людей, живущих в одиночестве, эта цифра в 240 000 представляется как просто неизбежный факт жизни. Но это не просто неизбежный факт жизни. Такое количество новых домов должно быть построено для того, чтобы разместить всех новых людей, которые приезжают в Британию каждый год. Действительно, при таком уровне иммиграции, который наблюдается в последние годы, Великобритании необходимо ежегодно строить город размером с Ливерпуль. Но, разумеется, строительство не успевает за спросом. То же самое происходит и со школьными местами. Нехватка школьных мест в Великобритании — это не городской миф и не результат повышения рождаемости среди тех, кто уже живет в Соединенном Королевстве. Это результат того, что вновь прибывшим в страну необходимо отправлять своих детей в школу. По оценкам, к 2018 году 60 процентов местных органов власти будут испытывать нехватку мест в начальных школах. Аналогичная нехватка наблюдается в Национальной службе здравоохранения (которая тратит более 20 миллионов фунтов стерлингов в год только на переводческие услуги) и во всех других сферах государственного обеспечения.
Поскольку такие вещи настолько очевидны, требуются целенаправленные усилия, чтобы сделать вид, что они не соответствуют действительности. Одним из примеров таких усилий является доклад, который стал основополагающим документом для волны массовой миграции во время правления Блэра. Доклад «Миграция: Экономический и социальный анализ» был подготовлен в 2000 году совместными усилиями отдела экономики и анализа ресурсов Министерства внутренних дел и отдела эффективности и инноваций Министерства внутренних дел (даже их названия, казалось бы, призваны утомить любых оппонентов до невнимания). Обе структуры были укомплектованы людьми, которые, как уже было известно, выступали за массовую иммиграцию, и поэтому явно были призваны обеспечить «интеллектуальный балласт» для поддержки существующих взглядов министров.