Получив известие о появлении в виду Новороссийска турецких военных кораблей и принимая во внимание вероятность высадки неприятельского десанта в порту или в ближайших окрестностях города, генерал-майор Соколовский принял меры к сосредоточению вверенных ему войск в районе портовой таможни. Однако отсутствие надежной связи и нераспорядительность подчиненных командиров не позволили начальнику гарнизона реализовать свой замысел. Так, полторы роты 229-й дружины под командой прапорщика Чурилина замешкались на Суджукской косе и попали под огонь «Берка», которым были ранены старший унтер-офицер Н.С. Бедило, ефрейтор И.Д. Кравцов и рядовой И.Г. Денисенко (последнему впоследствии ампутировали ногу){246}. Донцы начали отходить в направлении вокзала (с неприятельского корабля наблюдали, как «300-400 русских спешно оставили позицию»{247}), однако сбились с пути в дыму от горящих нефтебаков и прибыли в распоряжение начальника бригады только вечером.
Забегая вперед, отметим, что сопротивление неприятельским кораблям оказали лишь саперы подрывной команды прапорщика Тюльпанова, занявшие позицию на восточном берегу бухты, у старого цементного завода. Как указывал в своем донесении генерал-майор Соколовский, «когда миноносец очутился не в далеком расстоянии, прапорщик Тюльпанов и один из лучших стрелков-сапер с большой осторожностью, не открывая себя, выпустили по миноносцу двадцать редких выстрелов, вследствие которых на миноносце заметно было замешательство, и он отошел дальше в море»{248}.
Вернемся, однако, в утренние часы, когда на «Берке» ждали возвращения шлюпки с парламентерами. Последние, как заметили с салинга турецкого корабля, были задержаны русскими, которые не сей раз явно не оценили благородного порыва османов. После двух часов безрезультатного ожидания Г. фон Меллентин принял решение дать ход и подойти, невзирая на минную опасность, к молам. Увидев на мачте минного крейсера сигнал «шлюпке вернуться к кораблю», остававшийся на причале турецкий офицер через случившегося здесь грека А. Мамулова сообщил об этом начальнику Новороссийского отряда пограничной стражи ротмистру Лебо. «Будете вы стрелять или нет, а мы должны идти к миноносцу», — заявил турок русскому офицеру, однако страхи парламентера оказались безосновательными, и Лебо не препятствовал отходу шлюпки к «Берку». Последний, как заметили с берега, «в это время заменил русский флаг красным на пол мачты».
«В 11 часов 12 минут утра, — свидетельствует генерал-лейтенант М.П. Бабыч, — миноносец подошел очень близко к берегу моря, против Суджукской крепости, и открыл огонь по радиотелеграфной станции[54], а вслед за тем открыл огонь и турецкий крейсер, который подошел из-за Суджукской косы под русским флагом, который при входе в бухту заменил турецким, а затем, став правым бортом к воротам мола, произвел несколько холостых выстрелов, а около 12 часов начал стрелять боевыми снарядами по бакам, стоящим у пристани пароходам, элеватору и отходящим поездам…»{249}.
Это был «Бреслау», который около 06.00 16 (29) октября успел поставить при входе в Керченский пролив 60 мин (углубление 2,4 м, минный интервал 55 м{250}). На них в тот же день подорвались и затонули у мыса Такиль пароходы РОПиТ «Казбек» (903 брт) и «Ялта» (1361 брт){251}. При этом погибло десять человек, остальные моряки добрались до Керчи на плотах, собранных из бревен экипажем «Казбека» под руководством его капитана Э.Я. Кригсмана.
Завершив постановку, «Бреслау» 18-узловым ходом поспешил к Новороссийску. Там корветтен-капитан П. Кеттнер получил от командира «Берка» сведения о том, что в порту наряду в русскими судами стоят два иностранных — английское и голландское. Командир «Бреслау» приказал Г. фон Меллентину взять под обстрел радиостанцию и стоящие в гавани пароходы (англичанина было решено щадить из опасения повредить стоявшего борт о борт с ним голландца), а затем отослал минный крейсер мористее, — «на линию дозора», распорядившись оставаться на дальности прожекторной связи.
«Небо проясняется, солнечные лучи играют над городом, мирно покоящимся перед нашими глазами. Невольно подымается чувство сожаления при мысли о том ужасе, который ожидает город через несколько часов. Но это только минутная слабость! Мы все читали известия, как хозяйничали русские в нашей прекрасной Восточной Пруссии, сжигая, разоряя и убивая все на своем пути. Итак: око за око, зуб за зуб! Теперь для нас, немцев, наступил час расплаты, и поэтому долой всякие сожаления!»-напишет впоследствии матрос «Бреслау» по фамилии Ват (W. Wath){252}. Нам не приходит на память случаев артиллерийских обстрелов войсками К.П. фон Ренненкампфа или А.В. Самсонова населенных пунктов с мирными жителями, поэтому мы оставим эту эмоциональную сентенцию на совести кайзеровского моряка.
«Бреслау» приблизился вплотную к молам, застопорил машину и открыл огонь по двум нефтяным терминалам (немцы насчитали в общей сложности полсотни цистерн), портовому элеватору, крану цементного завода и транспортным судам. Бомбардировка с дистанций от 6 до 20 кабельтовых продолжалась до 12.40, было выпущено 308 105-миллиметровых снарядов.
«Блеснул огонек выстрела, с борта видно белое облачко на берегу, и в бинокль можно различить, как подымается из середины цистерны белый столб, первое попадание. Загремели второй и третий залпы, и хорошо направленные снаряды впиваются со свистом в белые и красные цистерны. Теперь каждый снаряд попадает в цель. Страшный взрыв раздается на берегу, я ясно вижу, как белые части одной цистерны взлетают на воздух и снова падают. Вырываются к небу громадные столбы пламени, и гигантские клубы дыма заволакивают небо. Снова раздается команда. И снова огромные снопы пламени и дыму отмечают наши попадания.
На берегу свирепствуют смерть и ужас, а мы ищем новых целей — другие цистерны с керосином, склады овощей и дров, потом суда, стоящие в бухте, сменяют друг друга.
Скоро мы видим, как колеблются повсюду языки пламени и черный густой дым нависает над городом. Белоснежное облако над берегом указывает на взрыв котлов какого-то завода, где еще за несколько часов деятельно шла работа.
Виднеются бегущие по улицам города люди и бешено несущиеся экипажи, охваченные паническим ужасом. Куда же бежать? Куда упадут следующие снаряды? Снова подымаются огненные столбы, на смертельно раненых судах огонь охватывает мостики и надстройки, ярко горящие на черном фоне дыма. Два маленьких пароходика стоят к пристани. Залп — и через минуту виден лишь один их них, а из другого вырывается сноп пламени!
Дело разрушения сделано. Бушует огонь на берегу, питаемый вытекающим из цистерн керосином, который, очевидно, зажег и ближайшую часть города… Еще поздно вечером мы видим с борта кровавое облако над Новороссийском», — свидетельствует германский моряк{253}.
Даже принимая во внимание обычную для мемуаристов гиперболизацию собственных успехов, следует признать ущерб, нанесенный неприятелем инфраструктуре новороссийского порта, весьма ощутимым. Как доносил в Тифлис, наместнику на Кавказе графу И.И. Воронцову-Дашкову, губернатор В.Н. Барановский, «загорелись все нефтяные баки, два парохода, перегонный завод»{254}. В штаб Кавказской армии из Новороссийска доложили, кроме того, о повреждении элеватора и поджоге нескольких вагонов на станции{255}. Нефтяные баки, где хранилось до 1200 тыс. пудов (19 200 тонн) нефти и бензина, полыхали до 24 октября (6 ноября), пока полностью не выгорело их содержимое. Значительно пострадало и портовое оборудование: по смете, составленной производителем работ Новороссийского порта инженером Жарским, «стоимость исправления поврежденных сооружений выразится в сумме 15 167 руб. 60 коп».{256}.
Благодаря экстренной эвакуации населения (жители вывозились на пяти поездах, к первому из которых были прицеплены два вагона с порохом и ценностями казначейства), в городе погибло лишь двое и был ранен один человек{257}.
Что же касается застигнутых в Новороссийске коммерческих судов, то только одно из них — груженый пароход «Батум» — до истечения срока ультиматума успело покинуть порт. Выходя около 09.00 в море, «Батум» салютовал флагом турецкому минному крейсеру, который, к удивлению, ответил на салют и не препятствовал движению судна.
Около половины десятого каботажный пароход «Отважный», следовавший в Новороссийск из Геленджика с 60 пассажирами на борту, разошелся у Геледжикского мыса с «Батумом» (с последнего, как ни странно, не последовало никаких предупреждений), а на траверзе Пенайского маяка был обогнан четырехтрубным крейсером, принятым было за русский. Отвечая на салют, «Бреслау» поднял турецкий флаг, после чего капитан «Отважного» Д.П. Данилов счел за благо выброситься на песчаную отмель у поселка Кабардинка (в 25 верстах от города) и высадить пассажиров на берег.
Остальные бывшие в Новороссийске суда, несмотря на энергичные требования агентов пароходств, выйти из порта не успели. Капитан парохода РОПиТ «Николай» С.А. Артифексов смог лишь перетянуть судно на мелкое место и отправить пассажиров на железнодорожный вокзал. Капитан парохода «Чатырдаг» И. Тарланов посчитал нужным затопить машинное и котельное отделения открытием кингстонов, с тем чтобы судно не попало в руки турок. Остальные суда спешно оканчивали погрузку и были застигнуты неприятельским обстрелом у причалов.