– Да я просто отрежу палец. Всю чертову ладонь отрежу, если придется, – ответил он, потянувшись за ножом на поясе.
– Валяй, – подбодрила женщина. – С тем же успехом можешь хоть обе руки по локоть отхватить. Ослабленный организм станет поглощать яд еще быстрее. Но, разумеется, никто не мешает тебе убедиться в этом лично. Правда, мне казалось, сперва ты хотел найти кое-кого другого, нет?
Она знает о существовании Этты. Кровь Николаса, казалось, превратилась в желчь. Волна тошноты накрыла с головой так резко, что он с трудом держался прямо, едва не сгибаясь в три погибели. Она знает об Этте.
Ведьма. Ведьма. Иллюзии, ложь, коварство, а теперь… и яд.
– Да брось, – продолжала женщина, – неужто это так ужасно? Забыл уже, как он распоряжался тобой, словно своей собственностью? Что ты появился на свет лишь потому, что негодяй овладел беспомощной женщиной? Что он продал твою мать в Джорджию, и новый хозяин пользовался ею, бил, пока болезнь не избавила несчастную от страданий?
Николас прижал кулак ко рту. Хотелось отвернуться от нее, чтобы собраться с силами, – будь он уверен, что Белладонна не воткнет кинжал ему в спину.
– Он обитает в старом доме твоего детства, – сказала она. – Времени у тебя не так, чтобы много – скоро он уезжает. Думаю, с тобой мы тоже скоро увидимся.
– Мадам, – отозвался он, – мы с вами непременно увидимся. В аду.
Что-то дергало его за руку. Николас даже не осознавал, что двигается к проходу, пока ногти Софии не вонзились ему в кожу прямо через рубашку.
– Не оглядывайся, – пробормотала она, – не доставляй ей такого удовольствия.
Он и не оглянулся. Задержал дыхание, пока они перемещались во времени и пространстве, но потом дал ему вырваться криком, бранью и проклятиями, перекрывавшими даже рев прохода. Здесь, на другой стороне, воздух пах иначе. Но все равно в нем чувствовался запах сырой земли, который ее одежда, казалось, выдыхала при каждом шаге.
– Картер… Подожди… Черт возьми! – София схватила его за руку, чтобы остановить и повернуть лицом к себе, перехватить взгляд. Николаса не отпускало дикое чувство, что он снова оказался на смертном одре и лихорадка пожирает его мозг. Поле зрения заволакивало призрачной дымкой.
Идиот! Какой же я идиот, Господи!
Роуз Линден привела его как агнца на заклание. Но он и сам виноват: поторопился, не продумал, а теперь…
Пощечина привела его в чувство. София снова подняла руку, готовая, если потребуется, ударить еще раз.
– Выглядишь так, словно вот-вот в обморок грохнешься, – пояснила она. – А ты, чтоб тебя, слишком большой, чтобы я смогла тебя утащить.
– Благодарю… прости меня… извини… спасибо… – Николас понятия не имел, что хотел сказать. Но пощечина Софии сдула пыль с одной старой мысли – из тех, которыми он в жизни не осмелился бы соблазниться.
Убей старика и будешь свободен.
От клятв. От вины. От невыносимой тяжести, что намертво скрепляет сердце и душу…
Нет. Душу он продал, но обрекать себя на адские муки не станет.
Николас уткнулся лицом в ладони, пытаясь сдержать рвущийся изнутри вопль. Золотое кольцо горячим поцелуем вжалось в щеку. Он снова попытался его сдернуть. Бесполезно.
Нужно найти Этту. Как же он хочет найти Этту. Только Этта…
– Выброси из головы все, что наплела старая кошелка, – решительно заявила София звенящим как сталь голосом. – Она тебе не указ. Ей лишь нужно, чтобы ты думал, будто у нее есть над тобою власть. Покажи ей, что ты выше всего этого! Покажи, что не боишься, черт подери!
– Ты так говоришь, потому что сама в это веришь, – горько поинтересовался он, – или потому что тебе Айронвуд нужен живым, чтобы было кому притащить астролябию?
София отшатнулась. Николас уже довольно давно не оказывался под обстрелом ее убийственных взглядов и только что не прослезился от умиления.
– Ты считаешь, что я не вспорю кишки этому человеку при первом же удобном случае?
– Я считаю, что ты ввязалась во все это ради каких-то своих целей, – ответил он. – Я считаю, что большей части тебя – той части, которая годами не дает тебе снизойти даже до разговора со мной, – нравится видеть, как меня ломают обстоятельства.
– Ну разумеется, я ввязалась историю ради себя, придурок. А ты разве нет? – прошипела она. – Наши поиски пошли псу под хвост: того, что на самом деле важно, мы не нашли, зато нашли того, кто совершенно не нужен. Но если ты думаешь, что я мечтаю вернуться в ту семейку, где меня желали видеть примерно так же, как и тебя, то тебе пора уже вытащить голову из задницы, иначе это сделаю я!
Сиротский приют. Воровское прошлое. Детство, которое она хранила под слоями шелка и кружев. Столько трудов, чтобы огранить себя в сверкающий бриллиант, – и ради чего? Она не наследница: даже не была объявлена ею, когда предыдущий наследник пропал.
«Как будто он дал бы нам забыть, откуда мы родом», – с болью подумал он.
И все-таки со злостью жить легче, чем с неуместным сочувствием.
– Ты поэтому прятала кинжал? Собиралась пустить в дело?
София вскинула брови.
– А, так ты об этом? Ну да, я прикарманила клинок в Нассау. Могла бы рассказать тебе, да только знала: ты все равно не поверишь, что я не прятала его все это время. Просто хотела разглядеть его.
– Надо было мне сказать, – не согласился он.
– Потому что ты так мне доверял, да? Так меня слушался, особенно десять чертовых минут назад, когда я говорила не заключать эту дурацкую сделку, да? – она ткнула пальцем ему в лицо. – Но ты это сделал, и теперь нам надо как-то с этим жить. Хватит корчить жалобные рожи, и шевелись уже. Двигаем в Карфаген, ладно? Айронвуд рассылает информацию об основных изменениях временной шкалы всем стражам и путешественникам, раскиданным по векам. Пока мы туда доберемся, Жакаранды уже наверняка будут знать ответ, который нам нужен, или смогут указать того, кто нам поможет. А Роуз Линден пусть отправляется в долгое путешествие вниз со скалы и Белладонну с собой прихватит!
Ее слова ранили, потому что были правдой: он в самом деле ей не доверял. Ни на секунду. Потому что София не давала ни малейшего повода ей верить. Продолжать так дальше было невозможно, но и разорвать этот порочный круг ненависти им, казалось, не под силу.
– Она говорила, с Жакарандами бесполезно разговаривать…
– И ты ей веришь? После фортеля, который она выкинула? – наседала София. – Она наплела нам весь этот бред про Тернов, чтобы заставить ей поверить настолько, чтобы не сомневаться в сделке. Забудь ее. Я лучше рискну отправиться в Карфаген, чем поверю ей еще хоть раз.
Она была права. Так или иначе, им нужно убираться из этого адского места. Николас выпрямился, похрустел костяшками пальцев, пытаясь сбросить напряжение, которое, кажется, готово было вырваться у него из рук.
Позорище. Расклеился, как мальчишка, впервые вышедший в море. Соберись уже, парень.
Николас почти бегом пересек алхимическую мастерскую и спустился по лестнице, прыгая через ступеньку. София еле за ним поспевала. Недооценив расстояние до лестницы, она рухнула вперед, приземлилась на руки, по пути ознакомив божий свет со всей глубиной своих познаний в сквернословии. С последних ступенек она просто спрыгнула, едва ли не плюнув Николасу в протянутую руку.
– Не нужна мне твоя чертова помощь!
– И не получишь, – огрызнулся он в ответ.
Они прошли мимо мальчика с золотистыми волосами, даже не поднявшего глаз от книги. Николас заледенел до костей – за прилавком вновь появилась женщина, а за ее спиной горела кроваво-красная свеча.
– Заходите еще, мы всегда рады вас видеть! – пропела она.
Ответом ей стал синхронный непристойный жест.
– Передай своей хозяйке, – приказала София мальчику, – вернусь – сдеру с ее псины-переростка шкуру на новую шубу!
Он поднял взгляд: светлые глаза заблестели слезами.
– С Селены?
– Ну ладно, не буду, – смягчилась София. – Но все равно передай!
Выходя из магазина, Николас чувствовал, как злость идет за ним по пятам, и попытался справиться с ней раньше, чем она полностью им завладеет. Струи дождя хлестнули за шиворот; за несколько мгновений он вымок до нитки. Он был рад пронизывающему ветру, который худо-бедно унимал чудовище отчаяния, душившее его изнутри, но почти не замечал холода: жар, зародившийся в безымянном пальце правой руки, казалось, пульсировал, словно второе сердце. Когда он наконец поднял голову, город совсем потерялся в тумане, растворился, как прекрасный сон. Каким и был.
– Куда теперь? – спросил он Софию. – Как мы попадем в Карфаген?
– Иди за мной, – скомандовала она, поворачивая на север.
Понимая, что другого выбора у него нет, Николас повиновался.
Чтобы не тратить недели на путешествие по морю, София проложила им путь через годы и материки. Опасностей больше, зато морской болезни меньше.
Первым проходом они вернулись в прошлое, в болота Флориды, и несколько часов бродили в мутной воде. Пришлось пустить в ход монеты, чтобы подкупить жалкого местного стража, обреченного приглядывать за здешним проходом. Тот привел их в Португалию – как утверждала София, в тринадцатый век. Оттуда очередным проходом они переместились в Германию десятого века, где украли пару лошадей, едва не попав под праведный гнев целой деревни. Следующей остановкой стала каталонская Таррагона 1700 года.
И, словно по несчастливому жребию, Николасу с Софией часами приходилось месить дорожную грязь в надежде, что ее память поможет им вернее, чем его догадки. Убивая время, Николас пытался выжать как можно больше из покрытых пылью воспоминаний о Карфагене. Вдруг то, что осталось, даст хоть какую-то защиту от того, что ждало впереди.
Большую часть исторических знаний он получил от Холла – морская история в его воспоминаниях оставалась вполне живой и точной, разве что слегка заржавела от возраста и вечной прожарки на солнце. Древний Карфаген – некогда главный соперник Рима – располагался в выгодном положении на северо-западе Африки, на мысе с выходами к морю с севера и юга. До возвышения Рима город наслаждался выгодным местоположением: все суда, плававшие по Средиземному морю, проходили по проливу между ним и Сицилией.