— Для вас всего лишь шесть пенсов.
Мужчина ускорил шаг, и проститутка чертыхнулась ему в спину, прежде чем соскользнуть по стене и опуститься на землю.
Он осторожно двинулся к ней, подобрал красный цветок, выпавший из лацкана ее пальто, и протянул женщине. Когда она потянулась к нему неверной рукой, его нож сверкнул со скоростью молнии, так что алые брызги оросили цветок.
Он услышал звук лошади и экипажа. Лезвие еще не завершило работу, ни в коей мере не выполнив свою задачу, но ему пришлось ускользнуть, покинув сцену в том виде, в каком она была на тот момент.
Нож обжигал ему ладонь, требуя большего.
В поле зрения мелькнула еще одна проститутка: она шумела, как паровоз, и время от времени фальшиво напевала. На Дюкс-Плейс она закричала на слонявшегося там копа:
— Покажи-ка нам свою дубинку, кудрявый, я готова поклясться, что она так мала, что ты даже шляпу на нее не смог бы повесить!
Полицейский свернул на Хаундсдич, а она все крутилась и крутилась, бесконечно меняя направление, распевая свою безумную песенку и пританцовывая, постепенно приближаясь к площади Митры. Здесь он займется серьезным делом.
Но это дело предполагало тяжелую работу: надо было рубить и резать; и темнота вновь растаяла, и он оказался среди белого песка, сформировавшего огромную, неправильной формы чашу, в центре которой стояла белая фигура, древняя, как растрескавшаяся земля, сквозь которую постепенно утекал песок.
Он проснулся и сразу увидел разлитый вокруг свет дня. Недобросовестная работа Джека теперь была доведена до конца. По сравнению с его беспорядочными надрезами, не учитывавшими разницы между органами, это были точные и чистые разрезы. Сегодня к его собственной коллекции прибавилось ухо — он отсек его, не повредив совершенной формы раковины. Даже язык, который, как крепко его ни ухвати, всегда представляет собой настоящую проблему, сохранял безошибочную форму языка и потому был достоин послужить в качестве следующего послания к полиции.
Глава 31
— Он не стоит этого. Правда, Рита. Ты еще удачно избавилась от него.
Джули отчаянно пыталась остановить сестру, которая бежала вперед, не разбирая дороги. Рваный ритм двух пар высоких каблуков, клацавших по тротуару, почти полностью заглушал их голоса.
— Похоже, это он полагает, что удачно избавился от меня. Я знаю, что он про меня думает. Считает, что я просто маленькая продавщица, которая может заполнить ему перерыв между настоящими подружками.
— Да что в нем такого особенного? В Лондоне полным-полно парней со спортивными машинами.
— Мне дела нет до его чертовой спортивной машины! — Голос Риты на этих словах сорвался, переходя в визг. — Я думала, Клифф меня любит. В прошлый раз, когда мы вместе ходили на вечеринку, он был таким милым. Мне он и правда нравился. Честное слово. — Она замедлила шаг, поскольку ее просто душили рыдания, так что Нелл, подхватившая подол длинной юбки обеими руками, смогла наконец выпустить ткань из напряженных пальцев и догнать близнецов.
— Джули права, — вступила в разговор Нелл. — Клифф не стоит этого. Некоторые люди умеют прикинуться очень милыми и используют это, чтобы манипулировать окружающими.
— Что ты имеешь в виду? — Изо рта Риты при каждой попытке произнести слово вырывались теперь всхлипы и стоны. Она рылась в сумочке в поисках платка.
— Я хочу сказать… Я не думаю, что Клифф на самом деле был милым. Как и все эти нарядные люди в той квартире. Роджер воображает себя высокообразованным интеллектуалом. А Галина держится так, словно ей кол в спину воткнули — и при этом говорит с таким трудом, словно только и мечтает избавиться от него. И что с того, что снимки ее нудной белой гостиной будут напечатаны в журнале «Вог».
— Шампанское. Эта цветовая схема называется «шампанское».
— Да неужели? Но как бы там ни было, надеюсь, кому-нибудь хватит здравого смысла разлить там красное вино.
Рита, отчаявшись найти платок, вытерла обильно растекшиеся по лицу тушь и тени тыльной стороной ладони.
— Знаешь, как они нас называют? — фыркнула она. — Тупые брюнетки.
— Потрясающе остроумно! — резко отозвалась Нелл. — Твоя беда, Рита, в том, что ты слишком впечатлительная. И когда люди оскорбляют тебя, ты чересчур серьезно принимаешь это.
— Тебе-то хорошо говорить. Ты собираешься поступать в университет и все такое. Они считают, что мы с Джули ничто, пустое место. Что мы полные дуры. Вот что они думают. А разве нет? Разве это неправда? Молчишь? Почему бы тебе не ответить честно?
— Почему бы нам не попытаться поймать такси? На метро мы уже опоздали. В каком направлении отсюда автострада?
— Холланд-парк-роад вон там, — указала Джулии. — Мы как раз оттуда пришли. Я все время пыталась сказать вам, что мы идем в обратную сторону. И еще, эти туфли просто убивают меня.
— Я не пойду назад мимо дома Роджера и Галины. Нам придется обогнуть квартал.
Рита внезапно развернулась и бросилась поперек, не разбирая дороги, так что случайный мотоциклист едва успел увернуться, чуть не свалившись на землю. Нелл рванулась, чтобы поймать Риту, потому что Джули еле-еле хромала позади.
— Послушай, а как же я? — спросила она, решительно схватив ее за локоть. — Где же все те длинноногие студенты-интеллектуалы, которых ты мне обещала?
— Клифф сказал, что у Роджера много друзей, которые учатся в университете.
— Чушь. Думаю, там все были в лучшем случае дипломированными счетоводами.
— А как же Тамсин?
— Она тоже. Иначе откуда столько комплексов?
— Тамсин танцовщица. Она училась в Королевской академии балета. Галина нам про нее уже все уши прожужжала.
— Мне лично кажется, что там существовал небольшой заговор насчет Клиффа и Тамсин. Послушай, да зачем тебе вообще сдались все эти надутые люди? Я думаю, мне надо заняться подбором друзей для тебя. Раз уж ты выбираешь мне одежду по своему вкусу, это будет честно. По рукам?
Против воли Рита улыбнулась.
— Да ты же никого в Лондоне не знаешь.
— Пока нет, но на следующей неделе устраивают большой танцевальный вечер для будущих студентов. Я куплю три билета, ладно?
Глава 32
— Здравствуйте, это мистер Перрин? Вам звонит Брайони Уильямс.
— Доброе утро. Я как раз размышлял, сколько времени пройдет до следующего нападения. У меня вчера состоялся долгий разговор с вашими людьми.
Ну что же, подумала Брайони, значит, они все-таки к ней прислушались: ведь в конце концов, именно она первой зацепила эту нить расследования.
— Только один вопрос, — произнесла она вслух. — Квин знал испанский язык?
— Меня об этом вчера уже спрашивали. Понятия не имею.
— Спасибо, мистер Перрин.
Четверг начинался неудачно. Полиция Салташа явно потеряла след семьи Квина и пришла к выводу, что они переехали в другое место. Брайони возмутило, что на этом все и успокоились. Дневник отдали переводчику, который пообещал подготовить как минимум две тысячи слов к завтрашнему утру. К этому же времени ожидали доставки из Плимута дела по давнему убийству в поезде, а также отчета криминалистов об осмотре комнаты, которую Квин занимал в общежитии. Частичный отпечаток пальца был выявлен на фотографии, но никаких соответствий ему в архивах не нашлось. Поток сведений возрастал, но дело не двигалось. Сидя за своим рабочим столом, Стив просматривал книги об Уильяме Хогарте. Вероятно, он многого ждал от допроса Олдройда, запланированного на одиннадцать часов. Но поскольку Олдройд уже сказал Брайони, что никогда не слышал про Мэтью Квина, она на этот допрос особых надежд не возлагала.
И все же лучше подготовиться. Инспектор достала свои записи, сделанные в прошлый раз. Однако не успела она прочитать и половину страницы, как мысли улетели далеко прочь. Брайони вновь и вновь прокручивала в памяти недавние события.
Она вспоминала корзины, полные жирной черной земли; маленьких птичек, вспорхнувших из гущи растений; корзину, которую Кендрик вытаскивал с полок — внутри, в сухой, спекшейся земле хранилась страшная тайна; маленькую синюю книжку в пластиковом коконе. Все эти образы громоздились на картиной, нарисованной на воротах на улице Криспин быстрыми, жесткими мазками. Почему этот рисунок представлялся ей более реальным и угрожающим, чем изображения трупа Кэролайн Стэйнес, развешанные вокруг? Он был словно тайное обещание: убийца обязательно вернется, это еще не конец.
Брайони встала, вышла из комнаты и направилась в туалет, намереваясь привести себя в порядок перед допросом. Там она встретила Донну, расчесывающую волосы.
— Привет, Брайони! Как дела?
— С переменным успехом. Но лучше, чем были. Ты оказалась отвратительно права, Донна. Так что теперь держись: в любой момент тебе могут отплатить за добрый совет, я уж не упущу возможности. Кстати, хотела тебя спросить: ты все еще разрабатываешь «Висячие Сады»?
— Нет. Паб вычеркнули из списка приоритетов. Состав посетителей изменился, и Пелгрейв не думает, что я смогу добыть там полезную информацию. Это немного облегчает мне жизнь, не правда ли?
— Ты не сталкивалась ни с кем, кто бы говорил по-испански?
— Равно как и ни с кем, кто знал бы Мэтью Квина. Прости, Брайони. Эти две нити в моем ареале деятельности не ведут никуда. Глухо.
— Ладно. Полагаю, надо разработать эту версию под другим углом. Знаешь, сегодня утром мы будем проводить повторный допрос Олдройда. Это благодаря твоему отчету.
— Правда? Интересно будет услышать, что это даст. Он не слишком приятный парень, этот Олдройд. Этакий напыщенный кретин. У него в рукаве всегда припрятан сборник с правилами хорошего тона.
— Могу себе представить. Я присутствовала на первом допросе и уже составила некоторое представление о нем — не благодаря Стиву Латему, так что обязательно расскажу тебе все, что смогу.
— Хорошо. Потому что общее совещание состоится не раньше пятницы, а мне сегодня в восемь вечера нужно присутствовать на балу. Встретимся в «Лайонс» часов в шесть?