— Да, сэр.
— Итак, мы установили, что вы знали и Квина, и Тремли до того, как отправились в Калифорнию. Учитывая все, что я вам только что сказал, прошу сообщить нам, что вам известно об их взаимоотношениях.
— Как я уже раньше говорил, Квин был психически крайне незрелым и легко ведомым. Мэтью был слишком молод, чтобы обучаться медицине, я так считаю. Вообще-то, к занятиям на медицинском факультете нельзя допускать несовершеннолетних, но у него была сильная поддержка из школы, он закончил Пендрагон. Большинство частных школ до сих пор имеет значительное влияние на университет. Психологическое состояние Квина вызывало явные опасения, но преподаватели совершенно не обращали на это внимания. Тремли заинтересовался им — думаю, они уже были знакомы до поступления Квина в Гришем. Оба были из Корнуолла, оба учились в школе Пендрагон, хотя Квин закончил на два года позже. Вы, должно быть, знаете, что Пендрагон — школа большая и крайне консервативная. Мальчикам, обучающимся в разных классах, не разрешают общаться, даже если они родные братья. Сначала я подумал, что Тремли пытается помочь Квину, но затем меня стало тревожить, что он использует парня как подопытного кролика для проверки новых наркотиков. Тремли попросту тестировал на Мэтью все заинтересовавшие его новинки. Я попытался с ним поговорить.
Уотерлоу замолчал, словно сбился и забыл, что говорить дальше. Он покосился на брата, затем взглянул на Макриди, который спокойно сидел и ждал продолжения. Запинаясь, доктор продолжил:
— Да, я предостерегал его. Тремли ответил, что не дает Квину ничего такого, что не попробовал бы прежде на себе, и в любом случае Квина уговаривать не приходится — он прирожденный экспериментатор. Полагаю, это был выпад в мой адрес, потому что Тремли считал меня чересчур осторожным в этом отношении. Он напомнил мне, что некоторые из наиболее знаменитых членов «Невидимого Колледжа» в шестидесятых годах семнадцатого столетия были лидерами научной революции и проводили все эксперименты с новыми веществами на себе. Роберт Хук, например, принимал опиум и раствор ртути, а также другие составы, содержащие металлы. Все это было описано в его дневнике.
— Тот самый Роберт Хук, который усовершенствовал микроскоп?
— Да.
— Понятно. Мы вернемся к этому через некоторое время. Но сперва давайте поговорим о Тремли. Вы говорите, что он подбивал Квина на эксперименты с какими-то галлюциногенными препаратами. И каковы были результаты?
— Ничего хорошего. Квин дошел до пограничного состояния. И это в конечном счете погубило его.
— Это произошло в Калифорнии?
— Он умер от передозировки в парке «Золотые ворота».
— Похоже. Это станет новостью для его родственников. Вы уверены, что это правда?
— Я видел труп Квина собственными глазами. Мне позвонили и попросили помочь, но я опоздал. Когда я появился, Мэтью был мертв уже минут двадцать. Но сомневаюсь, что я смог бы что-то сделать, даже если бы оказался там на полчаса раньше.
— Почему вы не сообщили об этом родственникам Квина?
— Да как-то в голову не пришло. Конечно, были все официальные процедуры, но я посчитал, что это не мое дело — связываться с родней Квина. Бумагами занимался Тремли.
— Вот как? А где мистер Тремли теперь?
Уотерлоу вздрогнул.
— Полагаю, он остался в Америке. Ему не нравилась Англия.
— Почему?
— Кто его знает. Он говорил, что англичане все какие-то слишком закомплексованные.
— Вне всяких сомнений, это весьма оригинальная точка зрения. А мистер Тремли… я ведь правильно говорю: мистер Тремли… не доктор Тремли?
— Правильно. Хотя вполне, может быть, что он все же сдал экзамены и получил диплом.
— Входил ли мистер Тремли в число людей Странника?
— Честное слово, я не знаю.
Последовала пауза, пока Макриди менял позу, устраивался поудобнее на стуле и просматривал лежавшие перед ним бумаги.
Наконец он слегка улыбнулся и продолжил допрос.
— Давайте вернемся к увлекательной теме «Невидимого Колледжа». Мне говорили, что вы являетесь знатоком его истории.
— Вряд ли. Я этим никогда не интересовался.
— Ну, думаю, вы скромничаете. — Макриди вытащил из папки небольшую брошюрку в потертой серой обложке и положил ее на стол. — На основе этого можно даже утверждать, что вы своего рода эксперт. — Он перелистал несколько страниц. — За этой публикацией стоит большая исследовательская работа.
Уотерлоу буквально окаменел. В комнате повисла тишина. Брайони покосилась на секундную стрелку наручных часов. Та дважды обогнула циферблат, прежде чем Роджер Уотерлоу нарушил молчание:
— Боюсь, моему брату нужен перерыв. Он страшно переживает.
Макриди откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу, не сводя глаз с Гая Уотерлоу.
— Раз уж мы заговорили о переживаниях, — произнес он, — то позвольте вам напомнить, что где-то в городе находится сейчас молодая девушка, которую удерживает в плену серийный убийца. Ей не повезло, и однажды она оказалась свидетельницей его преступления. Можете представить себе, как она сейчас переживает, доктор Уотерлоу?
И, открыв брошюру на первой странице, Макриди начал читать:
— «Невидимый Колледж» был основан розенкрейцерами, или членами Братства Розы и Креста, во втором десятилетии семнадцатого века. Таким образом, он старше Гришема на добрые тридцать лет.
Макриди поднял глаза на Уотерлоу:
— Итак, «Невидимый Колледж» — организация даже более старая, чем масонская ложа в Сент-Панкрас, она основана на целых сто лет раньше. Так?
Уотерлоу молча кивнул.
Суперинтендант продолжил чтение:
— Братья-розенкрейцеры представляли собой сообщество придерживавшихся эзотерических взглядов ученых-экспериментаторов, владевших тайным знанием алхимии, астрологии и нумерологии. Они верили, что это знание опасно и могущественно, а потому его следует ревностно хранить от непосвященных.
Однако в шестидесятых годах семнадцатого столетия к руководству пришло новое поколение ученых, которое разработало более совершенные инструменты исследования и справедливо гордилось ими. Эти ученые желали придать своим экспериментам публичный статус. Когда примерно в это же время было основано Королевское общество, многие розенкрейцеры вступили в него, приветствуя атмосферу открытости, характерную для его деятельности, и возможность продемонстрировать свои изобретения восхищенной аудитории светских джентльменов. Одновременно они также продолжали тайную работу в «Невидимом Колледже». В прекрасно оборудованных анатомических театрах Королевского общества эти ученые устраивали сеансы вивисекции, показывали опыты по переливанию крови и операции на внутренних органах, впервые продемонстрировали публике живое, пульсирующее сердце. В более уединенной обстановке розенкрейцеры экспериментировали со ртутью и киноварью, пытаясь создать философский камень и его побочный продукт — гомункулуса, или алхимического человека.
Макриди положил брошюру на стол и выдержал паузу.
— Все это, бесспорно, очень интересно. Впоследствии некоторые из этих тайных экспериментаторов стали весьма известными людьми, как, например, Роберт Хук — куратор экспериментов в Королевском Обществе, ни более ни менее, а также личный друг Кристофера Рена. — Макриди выразительно приподнял бровь. — А еще среди, как я понимаю, третьего поколения членов «Колледжа» был некий Бартоломью Тремли, специализировавшийся на химических экспериментах. Согласно приходским записям Спиталфилда, Бартоломью Тремли похоронен в безымянной могиле, на кладбище возле церкви Крайстчерч. Там как раз был недавно совершен акт вандализма. Тремли. Не слишком распространенная фамилия в двадцатом веке. У вас есть какие-нибудь соображения насчет совпадения фамилий, доктор Уотерлоу?
Уотерлоу покачал головой, и Макриди пристально разглядывал его несколько мгновении, прежде чем продолжить:
— Особый интерес представляет переписка розенкрейцеров. И здесь… — он перевернул несколько страниц брошюры, — здесь вы приводите очень полезное приложение, которое включает выдержки из писем, которыми обменивались Бартоломью Тремли и Тимоти Эшем, ставший впоследствии президентом братства Невидимых и членом созданной незадолго до того масонской ложи. В письмах упоминается некий эксперимент, который, если я правильно понял, по словам мистера Тремли, имел драматические последствия. Что же случилось?
— Он утверждал, что получил… — Голос Уотерлоу напоминал чуть слышный шелест. Он прокашлялся и начал снова: — Тремли утверждал, что получил гомункулуса, алхимического человека. Вероятно, у него были галлюцинации.
— Однако, похоже, его друг Эшем так не думал. Для осведомления моих коллег, которые мирно спали сегодня ночью, пока я штудировал архивы при библиотеке Гришема, — Макриди покосился на Стива и Брайони, — позвольте мне зачитать письмо мистера Эшема.
— «Сэр, хотя я умолял вас, чтобы вы не пытались воспользоваться этим рецептом при данной фазе луны, но, в силу необходимости, вам пришлось пренебречь моими рекомендациями. И кто теперь может поручиться за последствия? Странник снова вышел за пределы».
Письмо датировано первым сентября тысяча семьсот двадцать восьмого года. Ответ короткий и выразительный: «Сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них». Это слова Экклезиаста. Восьмого сентября Тимоти Эшем был найден убитым в своей постели, оба его глаза были аккуратно удалены и положены в серебряную чашу на столе в той же комнате. А на пергаменте рядом кровью были написаны слова: «Чтобы ты мог видеть, что дело сделано».
Макриди закрыл брошюру и положил ее на стол перед собой. Он дал возможность всем в полной мере ощутить тишину, продлившуюся две минуты, и, когда задал вопрос, в голосе его звучала сталь:
— Доктор Уотерлоу, где сейчас Максвелл Тремли?
Глава 51
На ее наручных часах было 10.20, но она не знала — утра или вечера. Нелл настежь распахнула дверцу холодильника, так чтобы в комнату попадало как можно больше света. Теперь она довольно четко видела стол посередине и квадратные силуэты листков, приклеенных к стене справа.