Лорд Райвенн взял Джима за плечи, всматриваясь в его лицо.
— Посмотри-ка на меня, голубчик. Да, как будто похож… Да, что-то есть, несомненно. Но почему он такой большой? Послушайте, там не было другого ребёнка, помладше?
— Нет, милорд, только этот, — ответил Агеч. — Так вы будете его забирать или нет? А разберётесь потом.
— Да, да, конечно, — пробормотал лорд Райвенн. — Если там был только он, значит, всё верно, хотя и непонятно…
— Тогда я прощаюсь с тобой, Джим, — сказал Агеч. — Удачи тебе во всём. И чтобы всё прояснилось.
— Простите, а нет ли здесь у вас какого-нибудь кафе или буфета? — спросил лорд Райвенн.
— Проголодались? — улыбнулся Агеч. — Столовая на третьем уровне, Пройдёте до конца коридора, спуститесь на третий уровень, а там налево.
— Благодарю вас, — сказал лорд Райвенн.
Агеч ласково пожал руку Джиму, поклонился лорду Райвенну и покинул отсек. Лорд Райвенн задумчиво смотрел на Джима, а Джим смотрел на него. Этот альтерианец с царственной осанкой и удивительными серебряными волосами показался Джиму ослепительно прекрасным, он напоминал волшебника из сказки или какого-то доброго короля, и у него ёкнуло сердце от щемящего, невыносимого желания улететь отсюда с ним. Но, по-видимому, не так-то всё было просто.
— Я не тот, кто вам нужен, милорд? — пролепетал Джим. — Вы… не заберёте меня?
— Признаюсь, я в некотором замешательстве, дитя моё, — проговорил лорд Райвенн. — Ты оказался… гм, не совсем таким, как я ожидал.
— А что со мной не так, милорд? — Джим еле мог говорить от подступившего к горлу кома.
— Долго объяснять, дружок, — сказал лорд Райвенн. — Но ты не волнуйся, что-нибудь придумаем… Как бы то ни было, сначала надо тебя покормить, голубчик, а то ты, наверное, проголодался. — Лорд Райвенн ласково взял Джима за руку своей тёплой рукой в блестящих перстнях. — Идём в столовую.
Через несколько минут Джим сидел за круглым белым столиком и ждал, когда вернётся лорд Райвенн. За другими такими же столиками были в основном альтерианцы в чёрно-синих мундирах, и отличали их только причёски: короткие стрижки, длинные волосы, косы, узлы на затылке, конские хвосты. Между тем вернулся лорд Райвенн с подносом. Поставив перед Джимом тарелку и чайную чашку, он задумался.
— Кажется, чего-то не хватает. Ах, вилок. До чего я рассеянный!
И рассеянный лорд Райвенн пошёл за вилками, а Джим понюхал еду в тарелке. Пахло съедобно и даже аппетитно, а напиток в чашке был похож на чай из трав. Вилки были как будто такими же, к каким Джим привык на Земле, но при нажатии на кнопку на ручке их зубцы сливались, и вилка превращалась в ложку. Джим не стал спрашивать лорда Райвенна, как называлось блюдо, а просто начал уплетать за обе щеки. Лорд Райвенн медлил приступать к еде: он с жалостью и сочувствием смотрел, как Джим ест.
— Бедный ребёнок, — проговорил он. — Они тебя совсем замучили своим допросом, а накормить не догадались! Ну, ешь, ешь, мой голубчик. Вкусно?
Джим с набитым ртом утвердительно промычал и кивнул. Лорд Райвенн улыбнулся, а потом протянул руку в манжете с бисерной вышивкой и ласково погладил Джима по голове.
— Какой ты славный… Можно ещё раз взглянуть на твой медальон?
Джим снял медальон и опустил в изящную бело-розовую ладонь лорда Райвенна. Тот открыл крышечку и стал пристально его изучать.
— Фáлкон, — сказал он, кивая. — Да, это портрет Фалкона, нет никакого сомнения. Как он к тебе попал, дитя моё?
Джим прожевал, проглотил и ответил:
— Он всегда был у меня, милорд. Сколько себя помню.
— А с какого возраста ты себя помнишь? — спросил лорд Райвенн.
— Месяцев с семи, — ответил Джим. — Сначала я жил в детском приюте, потом меня усыновили… — Джим вздохнул, вспомнив родителей. — Очень хорошие люди. А потом меня похитили, и я попал к Ахиббо. Я выучил язык при помощи одного шариманского приспособления, которое было выставлено у него на продажу, и после этого смог прочитать, что написано на медальоне. А почему вы за мной приехали, милорд? Вы знаете моего отца?
— Гм, да, я знаю Фалкона, — проговорил лорд Райвенн. — Сомнений нет, это тот самый медальон, о котором он говорил мне. Вот только не могу никак взять в толк… Как такое могло получиться?
— Что именно, милорд? — спросил Джим.
Лорд Райвенн отпил глоток чая, поправил драгоценную брошку, которой был заколот его вышитый золотистым бисером стоячий воротник, и откинул с плеч за спину длинные серебряные пряди волос.
— Дело в том, дружок, что Фалкону только двадцать четыре года, и его новорождённый малыш пропал два года назад на Земле, — сказал он. — А ты гораздо старше. Ты говоришь, что медальон был у тебя всегда, с рождения. Как медальон, пропавший на Земле вместе с ребёнком только два года назад, мог оказаться там намного раньше? Как ты это объяснишь?
— Я не знаю, милорд, — сказал Джим. — Я ничего не выдумываю, я говорю правду.
— Я верю тебе, дружок, — вздохнул лорд Райвенн. — Зачем тебе выдумывать? Слишком уж много совпадений. Всё говорит о том, что ты и есть пропавший ребёнок Фалкона, только ты почему-то гораздо старше, чем должен быть.
— А как это получилось? — спросил Джим. — Как я пропал? Как я вообще угодил на Землю?
— Долгая история, — проговорил лорд Райвенн. — Впрочем, время у нас есть… Начать следует с того, что когда-то мы с отцом Фалкона любили друг друга, но расстались. Он не отдал мне своей руки и сердца, сочетавшись браком с другим человеком, а я назло ему тоже взял себе спутника. У нас родились сыновья: у него — Фалкон, у меня — Рáданайт. Отец Фалкона был лётчиком, и когда Фалкону было десять, он пропал без вести. Его спутник умер спустя год, и я взял Фалкона на воспитание. Я отдал его в лётную академию, и он её закончил, но служить не захотел… Дисциплина не в его характере, он свободолюбив и своенравен, а ещё у него неистребимая тяга к странствиям. И он подался в дальнобойщики, стал летать в дальние рейсы. Конечно, я не мог удержать его около себя, он часто терялся из виду надолго, и мне неизвестно, что с ним в это время происходило. О том, что он ждёт ребёнка, он мне всё-таки удосужился сказать, но вот от кого — это покрыто мраком тайны, и о свадьбе там не шло и речи. По-видимому, это была какая-то мимолётная связь, имевшая, однако, последствия. Кое-как я смирился с этой новостью, но Фалкону было этого мало. Будучи в положении, он продолжал летать, дома удержать я его не смог. Ребёнок родился прямо в рейсе. Хорошо, что у него был напарник, такой же непутёвый молодой папаша. Фалкон отдал штурвал ему и разрешился от бремени прямо в кабине — сам, один, без всякой медицинской помощи. А потом и у напарника началось — наверно, от волнения. Нелепее истории и придумать нельзя! Во-первых, это недопустимо — крутить штурвал, когда вот-вот должен родиться ребёнок, а во-вторых — взять себе напарника в таком же положении. В общем, их малыши появились на свет в один день, а вскоре на них напали пираты. Было это как раз в районе Земли, и Фалкон принял решение поместить обоих детей в спасательную капсулу и сбросить на Землю, единственную в том районе планету, пригодную для этого. Потом он рассчитывал вернуться и найти детей. Для своего ребёнка он незадолго до этого купил медальончик, вставил в него свой портрет и маячок, по сигналу которого его можно было отыскать — на всякий случай. И этот случай как раз произошёл… Пираты захватили их груз, а самих хотели убить. Окажись на борту дети, пираты непременно захватили бы их, чтобы потом продать. Фалкон от них вырвался, а его напарник из этой переделки живым не вышел… Потом Фалкон вернулся туда и искал капсулу, хотел взять себе и второго малыша, но сигнал маячка пропал. Поиски оказались безрезультатными. Фалкон вернулся домой и от горя слёг. Два месяца он был на грани жизни и смерти, а когда пришёл в себя, первое, что он сказал, было: "Я чувствую, они живы". Чуть только он оправился от болезни, как сразу же опять бросился на поиски. Он искал детей не только на Земле, но и повсюду, и только полгода назад его надежда начала угасать. Когда прошло сообщение о неком ребёнке, пленнике на планете Флокар, у которого есть медальон с портретом Фалкона, — признаюсь, у меня ёкнуло сердце. С самим Фалконом тогда связи не было, он опять улетел в рейс, и я сам помчался сюда. Странно… Почему маячок не посылал сигнал? — Лорд Райвенн вынул из медальона портрет и нахмурился. — А маячка нет. Ты его не доставал?
— Нет, там всегда было пусто, — ответил Джим. — Я вынимал портрет из медальона, но под ним уже ничего не было.
— Странно, — повторил лорд Райвенн. — Всё это очень странно… Это не поддаётся никакому логическому объяснению. Есть только одна вещь, из-за которой такое могло произойти, но это лишь моё предположение.
— Что это? — спросил Джим.
— Во Вселенной много неизведанных тайн, — сказал лорд Райвенн. — И одна из них — блуждающая временнáя аномалия. Нечто вроде дыры, которая может открыться где угодно, в любой точке Вселенной. Попав в неё, можно угодить как в прошлое, так и в будущее — куда угодно и насколько угодно. Это явление плохо изучено, насчёт него существует множество гипотез, но однозначного объяснения ему ещё не найдено. Мне не приходит на ум иного объяснения кроме того, что в тот момент там была такая дыра, и капсула, угодив в неё, оказалась отброшенной в прошлое. Только так можно объяснить то, что пропал сигнал маячка, и что тебе сейчас не два года, как должно быть, а значительно больше. Куда потом делся маячок, неизвестно, а потом тебя и вовсе похитили с Земли. Ничего другого в качестве объяснения этой загадки я не могу измыслить. Не совпадает только твой возраст, а всё остальное совпадает. Проверить, ты это или не ты, можно только одним способом: сделать генетическую экспертизу. Уж она со стопроцентной точностью сможет ответить на вопрос, сын ты Фалкона или нет.
Лорд Райвенн вернул Джиму медальон, и он снова надел его.