— Доброе утро, господин Джим, с наступающим вас Новым годом, — сказал Криар.
— Спасибо, Криар, и вас также, — ответил Джим, трогая ветки в вазе. Хвоя была почти не колючая и росла очень густо — гораздо гуще, чем у сосны, и выглядела пушистой. — Какой чудесный запах!
— Это маркуада, — сказал дворецкий. — С этим букетом вы поедете сегодня вечером в гости к милорду Дитмару.
В каждой гостиной на стенах были прикреплены маркуадовые ветки, и в столовой предпраздничный завтрак также был украшен букетом с душистыми шишечками. В предвкушении праздника Джим чувствовал радостное волнение, и всё вокруг ему казалось замечательным и сияющим. Лорд Райвенн сказал Фалкону и Раданайту:
— Хотя бы ради праздника не ссорьтесь, друзья мои. Подарите друг другу ветки маркуады и поцелуйтесь.
— Новый год ещё не настал, отец, — сказал Раданайт.
Лорд Райвенн, вздохнув, покачал головой. Фалкон сказал:
— Не огорчайтесь, милорд… Мы как-нибудь постараемся просуществовать эту неделю мирно.
— Да уж, прошу вас, — сказал лорд Райвенн.
Джим спросил:
— Мы сегодня едем к лорду Дитмару?
— Да, дорогой, — сказал лорд Райвенн. — У него по случаю Нового года, а также его дня рождения будет сегодня приём. Мы все приглашены. Твой костюм у Криара.
Костюм, который Джиму предстояло надеть, был полностью зелёным, в том числе плащ и сапоги. Жакет был украшен золотой вышивкой, по подолу плаща шла золотая полоса, а на голенищах сапог были золотые кисточки. Также Джиму предстояло щеголять в ожерелье из искусственных золочёных шишек и таких же серьгах.
— Вы сами будете как живая маркуада, господин Джим, — сказал Криар. — Просто прелесть.
Раданайт преподнёс Джиму туалетную воду с ароматом маркуадовых шишек, и это закончило его образ ожившей маркуады. Причёску Джиму сделали в парикмахерской, но волос, разумеется, не стригли, а только красиво уложили и украсили подарком лорда Райвенна — комплектом из восемнадцати декоративных шпилек с головками в виде маркуадовых шишечек из гелдина4 с мелкими юлифами5. Там Джим ещё раз услышал в свой адрес:
— Просто прелесть, не правда ли?
Зима на прощание в свой последний день просыпала на землю обильный снегопад, но сквозь снежные облака всё-таки тускло светило солнце. У лорда Райвенна в костюме зелёными деталями были лента через плечо и плащ, на Раданайте были зелёные сапоги, пояс и перчатки, а Фалкон ограничился зелёным шейным платком. Они выехали к лорду Дитмару в восемь часов вечера, захватив с собой маркуаду: у Фалкона и Раданайта было по ветке, у лорда Райвенна — венок, а у Джима — букет.
В этот вечер Джим впервые увидел дом лорда Дитмара. Он был огромный, построенный в готическом стиле: с высокими стрельчатыми окнами с цветными витражами, остроконечными ажурными башенками, причудливыми статуями и широким парадным крыльцом. Дом был окружён большим заснеженным садом с широкими аллеями и множеством дорожек, сплетавшихся в правильный симметричный узор. С обеих сторон дома было по ангару с посадочной площадкой для флаеров, но они была уже полностью заняты, и пришлось оставить флаер на широкой главной аллее, где также уже стояло несколько флаеров. Их встретил лысый тип в чёрном костюме с зелёной жилеткой.
— Добро пожаловать, милорд Райвенн, и вы, господа. Проходите, его светлость вас ждёт.
В большой гостиной со сводчатым потолком, декоративными арками и затейливой лепниной, было уже человек двадцать гостей. Вдоль стен стояли трубчатые каркасы, отчасти заполненные ветками и букетами маркуады, и её запах, разумеется, был разлит и здесь. Перила широкой лестницы были украшены зелёными лентами с большими бантами, и по всей их длине располагались крючки, на которых висели маркуадовые венки.
— Мы, оказывается, не первые, — заметил лорд Райвенн, окидывая взглядом присутствующих.
— С наступающим вас Новым годом, дорогие друзья! — послышался приветливый голос лорда Дитмара.
Он шёл к ним, одетый в чёрный костюм и чёрные сапоги, чёрный плащ с зелёной подкладкой и белый шейный платок, заколотый драгоценной брошью с большим зелёным камнем. На голове у него уже красовался маркуадовый венок.
— А вас — с наступающим днём рождения, дорогой Азаро, — сказал лорд Райвенн. — Я принёс вам венок, но у вас, кажется, уже есть один.
— Не один, а гораздо больше, — засмеялся лорд Дитмар. — Но настала очередь вашего. Благодарю вас, мой друг.
Сняв с головы свой венок, лорд Дитмар отдал его лысому типу в зелёной жилетке, а сам надел тот, что преподнёс ему лорд Райвенн. К ним подошёл Дитрикс в своём неизменном мундире, но с зелёной лентой через плечо, щёлкнул каблуками и поздравил с наступающим Новым годом. Ему свою ветку отдал Раданайт, и их губы трижды соприкоснулись. Джим не был уверен, кому он был должен подарить свой букет, пока не встретился с задумчиво-ласковым и восхищённым взглядом хозяина дома. Шагнув к нему, Джим робко протянул ему душистый зелёный пучок маркуадовых веток.
— С наступающим Новым годом вас, милорд, — пробормотал он. — И с днём рождения.
— Благодарю вас, дитя моё, — сказал Печальный Лорд. — Вы сегодня просто как живая маркуада. Вы прелестны.
Джим знал, что по обычаю должен поцеловаться с ним, но робел — тем более что на него смотрел Фалкон. Но Печальный Лорд уже склонялся к нему с высоты своего роста, и Джиму пришлось приподняться на цыпочки и протянуть ему губы. Первый поцелуй был очень осторожный, едва ощутимый, а во время второго Раданайт вдруг чихнул. Дитрикс тут же засмеялся:
— Кажется, отец, тебе недолго осталось быть одному!
— Оставь эти шутки, сынок, — проговорил лорд Дитмар и в третий раз тихонько поцеловал Джима.
— Но Раданайт же чихнул! — не унимался Дитрикс. — Есть ведь такая примета: если кто-то чихнёт во время "маркуадового поцелуя", значит, те двое, кто целуются над букетом маркуады, скоро будут делать это у Кристалла Единения с диадемами на головах!
— Думаю, Раданайт чихнул ради шутки, чтобы все посмеялись, — проговорил лорд Дитмар.
Брови Фалкона сдвинулись, но он промолчал. Он подошёл к одиноко сидевшему на диване хрупкому юноше в белом костюме с зелёной рубашкой и протянул свою ветку ему. Тот встал, принимая ветку, и сухо поцеловался с Фалконом. Это был Даллен, младший сын лорда Дитмара.
Чиханье Раданайта не прошло незамеченным. Кто-то из гостей воскликнул:
— Милорд, поздравляем! Ваш будущий спутник просто обворожителен!
К этому гостю присоединились ещё некоторые, послышался смех. Лорд Дитмар сначала нахмурился, а потом со смехом сказал:
— Друзья, полно вам! Это была только шутка.
— Отец, а пусть Джим будет твоим избранником, — предложил Дитрикс. — Хотя бы на эту новогоднюю ночь! А что, господа, — обратился он к гостям, — неплохая идея?
Гостям идея понравилась, и они её подхватили. Дитрикс и Раданайт их подзадоривали, и все стали требовать помолвки, хотя бы шутливой. Лорд Райвенн улыбался и не возражал.
— Должна же быть у вечера какая-то изюминка, — убеждал Дитрикс. — Пусть сегодня этой изюминкой будет это событие!
Все стали упрашивать, и лорд Дитмар развёл руками:
— Желание гостей — закон для хозяина. Будь по-вашему, но только в шутку, ради вашего веселья. — И, поцеловав Джима в лоб, сказал: — Объявляю вас моим наречённым, дитя моё. С этого часа и на всю последующую ночь вы не предназначены никому, кроме меня, а я ваш телом и душой.
— Ура! — крикнул Дитрикс.
"Ура" было подхвачено. Лорд Дитмар с улыбкой сказал растерянному Джиму:
— Это только шутка, дитя моё. Пусть гости веселятся.
Джим с беспокойством искал глазами Фалкона. Тот сидел на диване с Далленом, и они о чём-то разговаривали, держа в руках бокалы тёмно-красного куоршевого вина. Даллен обладал более тонкими чертами лица, чем его старший брат Дитрикс, и был гораздо более хрупкого сложения, у него были густые ресницы и бледное лицо. С Фалконом он разговаривал, редко взглядывая на него и теребя в руках ветку маркуады.
Гости прибывали. Некоторые, услышав о "помолвке" лорда Дитмара, начинали его всерьёз поздравлять, и ему приходилось каждый раз объяснять, что это новогодняя шутка. Джиму было не по себе не только из-за этого, но ещё и потому, что Фалкон от него отдалился. Даллен, по-видимому, был не большим охотником до светских тусовок и всем остальным гостям предпочитал общество Фалкона, который также почти ни с кем не общался и был скромен в угощениях. Между тем на столах было множество блюд с куоршем: фруктовые салаты, запеканка, пирог, мясо под куоршевым соусом, варенье, пирожные, разнообразные десерты, нечто вроде вареников, а из напитков — куоршевый сок, компот, пунш и куоршевое вино всех сортов. Стояли на столах и блюда просто со свежим куоршем. Голубой куорш был мелкий, как черника: это был настоящий куорш, от которого произошли все остальные сорта. Он был в небольших гроздьях по пятнадцать — двадцать ягод с тёмно-синей кожицей и красной мякотью, а на вкус был похож на смесь малины и вишни. Белый куорш был не совсем белый, а чуть зеленоватый, как виноград, и по размеру его ягоды были очень близки к винограду. Его гроздья были крупнее, одна умещалась в ладони, а вкус его был кисловатым и слегка вяжущим, но в целом приятным. Розовый куорш был размером с вишню, с ярко-красным соком и также рос гроздьями, но более мелкими, по десять-двенадцать ягод, а на вкус был сладким, как спелая земляника. Этот куорш понравился Джиму больше всего. Был ещё чёрный куорш, жёлтый куорш без косточек и пурпурный куорш. Взяв порцию мороженого, Джим украсил её всеми сортами этой ягоды.
Без пяти полночь было разлито по бокалам шипучее вино из белого куорша, весьма похожее на шампанское, и лорд Дитмар произнёс новогодний тост, а ровно в полночь все гости с криками "ура" осушили свои бокалы. Все поздравляли друг друга с Новым годом, обнимались и целовались, а потом всей толпой высыпали смотреть новогодний фейерверк. Трудно сказать, сколько пиротехники было взорвано по всей Альтерии в новогоднюю ночь, но можно сказать без преувеличения, что всё альтерианское небо сверкало и грохотало, переливалось и искрилось в эту ночь. Джим снова стоял, разинув рот от восторга, и снова его плечи обняла рука лорда Дитмара, и Джим, на миг забыв альтерианский язык, прошептал: