о не факт, что вы бы вышли из моего жилища с тем же здоровьем, с каким посмели так нагло явиться. Еще и с ключами.
Было упавший от неожиданности Копнарин успел подставить руки и быстро развернуться.
Мужчина в коричневом костюме старого фасона с лихими усами холодно смотрел на него.
— Вы хозяин особняка? — больше утверждая, чем спрашивая проговорил Данила. — Вы извините, что я так вломился…
— Извините? — мужчина ухмыльнулся. — Извините, говоришь. Уже неплохо, лучше чем некоторые. А то явился ко мне один. Ни бога, ни черта не боялся, в вещах и бумагах рылся. Хорошо, что я тихо хожу и рука у меня тяжелая.
— И что с ним стало? — осторожно спросил молодой Странник, понимая, что этого ждет его неожиданный собеседник.
— А ты посмотри вон в ту картину. — кивнул хозяин дома.
Копнарин сделал пару шагов. Увиденное не то, чтобы его поразило. Чего-то подобного он ждал. В золоченой рамке, которой еще час назад тут не было, оказался искусно нарисован молодой человек в голубой рубашке. Он беззвучно вопил от ужаса, который незаметно поселился в глазах с лопнувшими капиллярами. Позади его торчал край развалившейся хибары, в которую бьет молния и самое темное грозовое небо.
— Очень хороший художник. — в парне неожиданно поселился скептик. — Прям фотореализм.
— Не веришь, да? — устало, словно дежурные слова, произнес мужчина. — Дорогая, покажись ему, раз так защищала.
— И не говори, молодежь всегда такая, хотя он явно старее. — глаза Копнарина широко раскрылись, а сам он онемел, когда та самая женщина в синем платье заговорила, а потом осторожно, явно чтобы не помять платье, выбралась из-за рамки.
Глава 27. Подготовка
Данила молча смотрел на происходящее и думал, что подобное видел лишь в фильмах ужасов. Но нет, вот условно живое доказательство, что живые или же проклятые картины существуют.
— Так скажи нам, зачем ты пришел сюда? — женщина тихо засмеялась, глядя на парня, ее муж встал рядом, приобнимая супругу. — Это не спишешь на скудоумие, ты ведь обращался к нам.
— Я не знаю. — честно ответил Данила. — Мне сказали — я пришел.
— Ты глуп или просто исполнителен? — поинтересовался мужчина, наклонив голову. — Хотя и то, и то в равной степени глупость.
— Ну почему же, он еще может быть юродивым. — возразила хозяйка. — Вроде так говорила Пашка.
— Знаете, скорее всего, да — я глупый. — с тяжелым вздохом ответил Копнарин, опираясь на перила и поворачиваясь спиной. Пара из позапрошлого века переглянулась. — После того, как меня уволили, я не чувствую, что отвечаю за свою жизнь.
— Значит тебе нужно дело. — флегматично заявил хозяин особняка. — Притом такое, что полностью завладевало бы тобой. Были у меня друзья подобные — без истинного дела сразу же за рюмку или револьвер хватались. Одно радует…
— Что? — Данила повернулся к паре и встретился с ледяными, безэмоциональными взглядами.
— Ты не вор. — муж указал на картину с молодым человеком. — Ты не бездарь, не знающий цену достатку. — на этом моменте женщина бросила на супруга насмешливый взгляд, но тот сделал вид, что не заметил. — И ты знаешь, что такое порядок.
— Верно-верно, а то жил тут один. — женщина медленно шла по коридору, придирчиво осматривая углы. — Жил с женушкой, из которой просто никудышная хозяйка. Без чувств и без эмоций — это разве жизнь или уже существование?
— Ах, зря ты, моя дорогая, по-молодости столько времени проводила в библиотеке. — с легкой укоризной покачал головой мужчина. — От философских книжек и мыслей случаются лишь страшные приступы меланхолии.
Из стены послышался стук. Супруга ахнула, деликатно прикрыв рот ладонью.
— Про дочку-то забыли!
Она, цокая каблуками, подбежала к картине, где была нарисована девушка лет семнадцати. Белокурая, с насмешливым взглядом бледно-голубых глаз. Женщина перелезла через рамку, как через открытое окно, и с любовью обняла дочурку.
— И еще одно. — сурово и даже с некоторой злобой произнес глава семейства, подходя к картине, осторожно, ласково положив руку на холст. — Ты не представляешь своего везения, что ты не колдун. Я не буду углубляться в тонкости наименования, не буду нудить, как тот, кто сделал это!
— Сделал что? — Копнарин почувствовал иррациональный страх такой силы, какой, думал, никогда невозможно испытать. Он вцепился в перила, надеясь скрыть дрожь.
— Он заточил нашу любимую дочь в портрете без возможности выхода в течении века. Он запечатал ее, чтобы преподать урок нам! Но я чую — его чары слабеют. Скажи, не он послал тебя доделать начатое?
— Не знаю. — Данила надеялся, что его голос звучит твердо. — Даже если и он, то я не собираюсь это исполнять!
— Глупец. — со странной улыбкой сказал мужчина, почесывая усы и ступая на шаг ближе. — Ты, сам того не понимая, признал возможность сотрудничества с нашим врагом. — послышался тихий, но продолжительный стук. — Да, дорогая, он должен знать, что совершил. Иначе, как говорят в народе, наступит на те же грабли. Эх, ты такая милосердная. Кстати, тебя как зовут?
— Д… — Данила мигом осекся и громко стукнул зубами. Он запомнил глупое, как ему казалось до этого момента, правило — не называть никому своего имени. Парня пробил сверхъестественной холод, но молодой Странник не отступил.
Мужчина рассмеялся.
— Значит не пропащий глупец. Раз так, то не хочешь познакомиться с нашей дочкой? Ты рослый, лицом недурен, а мозги могут с опытом поправиться.
— Благодарю за предложение. — Копнарин поклонился. Также он мысленно поблагодарил и Виктора, за его навязчивые слова, что лучше показать уважение и поклоняться — спина не переломится, а те кто живет в некой Ночи это зачтут и оценят. — Но вынужден отказаться. Я предпочитаю жить в городе, а не в лесу. Здесь хоть и роскошно, но не по мне.
— Эх, вот и сын наш почти с теми же словами ушел. — понуро объяснил мужчина, а женщина на портрете закивала. — Интересно, выжил ли он в кровавой революции?
— Так, может, вы мне фамилию скажете, а я потом найду, посмотрю в… Э… В картотеке. — брякнул парень первое пришедшее в голову.
— Ну, попробуй найти Пауля Буриновского. — со смешком произнес мужчина.
— А вы Аристарх? — наугад поинтересовался Копнарин. В его голове шевельнулось подозрение.
— Да. — удивился супруг и слегка дернул себя за ус. — Ты его знаешь?
— Скорее всего его внука или даже правнука. Тоже зовут Пауль Аристархович Буриновский.
Парень недоуменно размышлял — неужели не хватило фантазии дать ребенку другое имя. Или это странная традиция? Как все-таки тесен мир и насколько же мала эта деревня, под названием Москва, даже через более чем столетие.
— Как живет наш потомок? — женщина наполовину выглянула из картины.
— Насколько я знаю, он владеет каким-то делом.
— Кровь пальцем не испортишь! — довольно рассмеялся Аристарх. — Ладно, дорогая, нашему гостю пора, скоро рассвет.
— Ты принес нам хорошие новости, можешь спокойно отдохнуть в главной зале. — благосклонно кивнула женщина, незаметно становясь возле своей картины. Данила не заметил, когда она успела «уйти» от дочери.
— Подтверждаю. Наш род еще жив и это прекрасно. — глава семьи тепло улыбнулся. — Отдыхай, набирайся сил.
От мужчины разошлись освежающие волны, он ловко и бесшумно вернулся в свой пустой портрет, приняв серьезную позу, но глаза его были довольны.
Данила глубоко кивнул им. Он поднял все еще светящийся фонарь и, выключив его, спустился по лестнице. Дом вновь заскрипел, но Копнарин услышал в этом торжествующий смех старого рода.
Парень вернулся к тому же дивану. Оказалось, что он оставил на нем телефон и сам того не заметил. Положив его на пол, Данила лег и довольно растянулся. Его не заботило произошедшее, он не предавался рефлексии. Молодой Странник посмотрел на свою руку и заснул.
Утром его разбудили теплые и невыносимо яркие лучи. Тяжелые насыщенно-синие шторы оказались раскрыты нараспашку. Данила медленно встал и пошел на кухню. Он замер, оперевшись на стену. Бурю чувств вызвал стакан, который ночью был разбит. Копнарин повертел головой, но не нашел ни оставленную швабру, ни коробку с осколками. Парень быстро умылся, чередуя горячую и холодную воду, и практически выбежал из этого дома. Не хотел ставить под сомнение свою адекватность. Лишь потянув дверь и впустив свежий воздух, парень обернулся на пороге, кинув взгляд на белую лестницу.
Замок еле слышно щелкнул, закрываясь. Данила быстрым шагом вышел за ворота и задумался — нужно же, наверное, их закрыть? Забор тут, конечно, высокий, около трех метров, но оставлять за собой открытый вход это не в его правилах.
Терзания оказались напрасны — замочная скважина хоть и оказалась крайне незаметной и припрятанной, но присутствовала. Данила развернулся, посмотрел по сторонам — справа тупик в виде крыльца очередного богатея, а слева дорога. По ней он и пошел.
— Интересно, а обо мне не забыли? — пробурчал он под нос и невесело усмехнулся. — Или даже не надеялись.
Парень вышел на перекресток.
— Ну наконец-то! Я уже успел со всеми голубями на остановке познакомиться! — с привычной усмешкой заявил Виктор, выходя из-за дерева. — Вот, смотри, со светлыми крыльями и темно-коричневой головкой, это Валера.
— Балабол. — внешне безэмоционально констатировал Копнарин.
— Рассказывай. — резко серьезно произнес друг. — Как они тебя встретили?
— Пообщались. В картину пригласили с дочкой знакомиться. Милые люди.
— И ты отказался, потому что..? — выдохнул Виктор, изменившись в лице.
— Ну да, это как-то странно было бы. — Это удивило Копнарина, ведь его собеседник всегда контролировал свои эмоции. — Где она и где я?
— Это было бы смертельно глупо! — повысил тот голос. Хотя он явно лукавил, потому что прекрасно помнил о кусочке так называемого могильного древа, который сам дал. — Выводы, конечно, правильные, но логика у тебя отбита напрочь! Удивлен, что еще эти картины не выдрали вместе с досками. Небось, тот хозяин, что по документам, рогом уперся.