Караванщица поворачивается к своему сыну, ей не нравится то, что она читает на его лице.
– Уверена, мы сможем собрать и вернуть ваши вещи за вычетом небольшой компенсации за то, что мы за ними присмотрели.
– Что-то не верится.
– Это честное предложение, более чем честное.
Булава шагает вперед, и ее, естественно, воспринимают как угрозу.
В ответ шестеро человек все как один тянутся к спрятанному оружию, подобно зеркалам отражая движения друг друга.
– Мы можем защитить свое имущество! – с вызовом кричит сын.
– Хорошо, – отвечает исполинша.
Погонщица кладет руку сыну на плечо.
– Постой! Подождите. Мы принимаем ваши условия.
Козу с мешком выводят вперед, оставляя между группами. Булава поднимает мешок и трясет его.
– Еще.
Мясные погонщики переговариваются быстрым шепотом. Все, кроме сына, но его неискренний тон явно не вызывает доверия у остальных.
– Это все, что было, клянусь!
– Еще! – требует дочь Узурпатора.
– Она теряет терпение, – добавляет Вред. – Предлагаю отдать нам все, чего мы хотим, а то она убьет вас всех, от мала до велика.
Караванщица спешит пойти им навстречу, но ее сын протестует.
– Нельзя позволить им так нас ограбить!
– Нет, – шипит она. – Можно. Который из твоих братьев стоит твоей гордыни? Назови хоть одного, и я буду сражаться.
Никаких имен не звучит, и клинки скрываются обратно в ножны. Погонщики собирают еще один мешок и оставляют рядом с первым.
Вред оценивает новое предложение.
– Вот теперь это более чем честно! – Он замечает, как подходит Странник, и смягчает выражение лица. – Мы были правы. Это торговцы. И гляди, кого мы нашли.
Он указывает на козу:
– Наконец-то хорошие новости.
Странник окидывает взором людей, подмечая крепко сжатые рты и бледные от страха лица, и останавливается на погонщике, который от дрожи сжал кулаки. Он оборачивается на Вреда и пристально смотрит ему в глаза, пока щеки зеленоглазого не покрываются румянцем. Веспер без остановки ворочается у бродяги под боком.
Странник достает из кармана драгоценную монету, чем моментально захватывает внимание Булавы. Не обращая на великаншу внимания, подходит к мясным погонщикам. Берет сына караванщицы за руку, разжимает ему кулак, унимает страх серебром. Сбивчивые слова благодарности встречены кивком, и бродяга уходит прочь, уводя на цепи козу. Булава одной рукой сгребает мешки с припасами и уходит следом, а лицо ее никак не определится, что ему выражать – замешательство или гнев.
Когда отряд Странника удаляется, погонщик оборачивается к матери с круглыми от изумления глазами:
– Гляди! Гляди, что он мне дал! Это же целого состояния стоит!
– Да, это даже дороже монеты.
– А? О чем ты говоришь, мам?
– Мир всегда был полон острых углов, но когда-то в нем оставалось место и для чего-то еще.
– Я не понимаю.
– Как-нибудь поймешь.
– Я же могу оставить монету себе? Он мне ее отдал. А я первым нашел ту козу!
– А может, и не поймешь, – вздыхает она.
Издали Слейк выглядит как широко раскинувшийся массив вертикальных труб, гигантская клетка, увенчанная облаком смога, заслоняющим небо. Будь то день или ночь, город-фабрика всегда остается настолько же темным, насколько шумным. Из недр города выходит металлическая пуповина, протяженная на три мили к северо-западу, где сливается с его более симпатичным двойником, Дивенбургом.
После восстания в Вердигрисе немногие путешествовали к югу от Слейка, и Странника со спутниками никто не тревожит, пока они проходят мимо заброшенной станции. Когда-то по металлическому венцу, соединяющему пояс поселений-спутников Слейка, мчались монокары. Машин больше не осталось, их кабины распотрошили, забрали управляющие кабели, разломали их и приспособили под другие нужды. Остались только никому не нужный хлам и неподъемные части, что ржавеют и срастаются с пейзажем.
Вред прилег на руках у Булавы, легонько подскакивая при каждом ее размашистом шаге.
– Куда мы идем? Нет, я-то останусь с тобой, куда бы мы ни направились. Просто хочу знать.
В ответ бродяга указывает на север.
– Да, но как далеко на север? Мы идем к Крагу? К Шестикружью? К побережью?
Лицо Странника остается непроницаемым.
– За море! Ты возвращаешься в Сияющий Град. – Вред не утруждает себя ожиданием ответа.
– Море? – спрашивает Булава.
– Да. Как бы объяснить… Попробуй представить живую воду, что движется сама по себе и разливается так далеко, сколько хватает глаза.
– Нет, – великанша хмурится.
– Ладно, ты можешь представить себе лужу?
– Да.
– Вообрази настолько глубокую лужу, что сквозь нее не видно земли. Настолько глубокую, что в нее можно прыгнуть и плавать.
– Нет.
– Э-э-эт! – эхом вторит Веспер.
Булава рычит, и голова малышки исчезает под сенью плаща Странника.
– Как только доберемся, так сразу поймешь. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Вред похлопывает Булаву по наплечнику и поворачивается обратно к Страннику.
– У нас достаточно припасов, чтобы обойти Слейк стороной, но я никогда не был к северу от Дивенбурга. Ты знаешь дорогу?
Бродяга продолжает идти.
– Это не ответ. – Вред ищет поддержки. Но не получает. – Нам нужно это обсудить!
Бродяга останавливается.
– Спасибо. Знаю, для тебя это нелегко, но…
Странник оборачивается и срывается на бег, устремляясь к станции и обгоняя Вреда. Его отступление побуждает всех рвануться в укрытие. Мгновения спустя вся группа уже сидит на корточках, тяжело дыша, в проржавевшем здании. Взор янтарных глаз устремлен в небо. В вышине парит рой очертаний, серыми крапинками усеявших облака. Бродяга достает из кармана визор и вновь рассматривает их.
Над укрытием планирует два десятка Костокрылов, бесшумных и зловещих. В их облике безошибочно узнается почерк создательницы. Каждая из тварей – разросшаяся и вывернутая наружу реберная клетка. Кожистые крылья натянуты между изогнутыми белыми ребрами-перстами, увенчанными сухими, не моргающими глазными яблоками.
Они беззвучно пролетают мимо.
– Думаешь, они нас видели? – спрашивает Вред, когда бродяга встает. Странник в ответ лишь пожимает плечами.
– Найти бы укрытие, а то ведь они еще вернутся. Если пойдем вдоль старой кольцевой дороги, то довольно быстро успеем добраться до поселения.
Странник кивает. Они спешно покидают станцию и стремятся уйти как можно дальше, пока небо остается чистым.
Рыцари Нефрита и Пепла беспрепятственно проходят по землям Нелюди. Они взяли след Злости и, невзирая на фору носителя клинка, сокращают разрыв. Командир замечает, что неподалеку от гор прошло сражение, путаный хаос ведущих во все стороны следов, отпечатков сапог, что пересекаются, продолжают друг друга, образуют странные новые формы. Из этой путаницы выделяется линия ровных следов, ведущая на север.
Рыцари безропотно идут днем и ночью, пока поиск не вознаграждается проблеском добычи вдалеке. Они видят носителя Злости, еще одного человека и их животное, а рядом с ними идет знакомая фигура, огромная и закованная в броню. Увиденное приводит их в недоумение. Булава, что ходит, и Злость? Вместе? Рыцари содрогаются от невысказанных вопросов. Почему Дочь Узурпатора идет рядом с их врагом? Что это значит?
Один из рыцарей мечом указывает на вихрем кружащих в небе существ. Костокрылы.
Командир останавливается. Нелюдь укрылась к северо-западу в Дивенбурге, Злость же уносят на северо-восток. Основная цель рыцарей остается неизменной, но теперь командир знает, насколько далеко Нелюдь зашла в своем восстании, и оттого сущность закипает от ярости. Нелюдь должна быть низвергнута.
Командир ведет отряд к Дивенбургу, даже не пытаясь скрываться.
Костокрылы неспешно планируют над рыцарями, захватывая их образы, сохраняя их.
Поселения настолько похожи одно на другое, что сливаются воедино, их характерные особенности стерты нуждами голодных городов. Их обитатели обслуживают последние из огромных жатвенных колес или обрабатывают посевы вручную, пока окружающий мир не превращается в туманную сюрреалистичную картину. Те, у кого хватило духу сражаться, уже сбежали или погибли, а еще немногих Нелюдь обратила, чтобы следили за порядком.
Странник продвигается вперед урывками, волоча козу за собой. Из-за непостоянных траекторий полетов Костокрылы плохо предсказуемы, и Вред несколько раз затаивает дыхание, пока они пролетают мимо. Напряжение не захватило только Булаву.
Группа обошла четверть окраин Слейка, двигаясь против часовой стрелки, подальше от Дивенбурга. И пока что никто не проследовал за ними, не бросил вызова. Местные слишком устали, слишком надломлены, чтобы обращать внимание на проходящую мимо странную компанию.
Отсутствие очевидной угрозы порождает беспокойство. Когда нет настоящей проблемы, у разума остается простор для домыслов. Так сотворяются призрачные напасти, что таятся в ожидании за дверьми, под камнями, где-то у границ поля зрения.
Спутники стоят перед приземистой башней, сердцем очередного поселения. На ее стенах искусственно наращены пузыри из дутого пластика, каждый из которых служит домом для одной семьи. Вокруг башни раскинулись кольца пахотной земли, связанные когда-то автоматической системой орошения. Люди покорно засеивают свои участки, еле дотягивая до конца смены.
– Постойте, – говорит Вред. – Что-то не так.
Все переключают внимание на зеленоглазого – кроме козы, которая вознамерилась подобраться к растущим рядами съедобным стеблям.
– Что-то место на вид знакомое. Мы тут раньше не были? Может, мы где-то заплутали? Случайно повернули обратно?
– Нет! – рычит Булава.
– Э-эт! – соглашается Веспер.
Странник покачивает головой, и Вред уступает голосу большинства.
Двери у основания башни приветственно распахнуты настежь. Никто не задает вопросов, пока группа проходит внутрь. Странник находит пустующий пузырь для Булавы и еще один для всех остальных. Все тут же погружаются в сон.