Шон шел по берегу, пока не остался совсем один, наедине с морем и лесом. Он поднялся на гребень дюны и остановился, глядя на огромное безлюдное пространство. Прикрыл глаза ладонью и смотрел туда, где полоска прибрежной травы сливалась с лесом.
Она робко вышла из леса. В нескольких сотнях метров от него она нерешительно остановилась, словно опасаясь выстрела. Он молча взирал на нее, опустив руки. Она сорвалась с места и побежала.
Шон обнимал ее, бормоча что-то невнятное, гладил раздуваемые ветром волосы, тонкую кожу с голубоватыми прожилками. Когда она выплакалась, он поцеловал ее с ошеломившей его самого нежностью.
— Я люблю тебя, Илалоа, — прошептал он.
Та подняла невидящие, обезумевшие глаза.
— Ты не можешь остаться? Ты должен уйти?
— Мы должны уйти.
— Это мой народ, — она оглянулась на лес.
— Мы не причиним им зла. У меня тоже есть народ. Это тоже твой народ, Илалоа.
— Я могу излечиться. Меня могут от тебя вылечить. Он разжал руки.
— Пожалуйста, — горько бросил он.
— Нет, — она хватала воздух ртом, словно задыхаясь. — Нет, это тоже будет против жизни. Я не могу.
— Неужели ваша жизнь настолько лучше нашей, что нашу нужно уничтожить?
— Нет, — она заломила руки. — Нет, ты прав, Шон. Мир — вселенная, пустая и темная. Мы должны беречь любую кроху тепла.
Она выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза, голос стал звонче.
— Я помогу вам, если смогу.
Глава 20
Две ночи спустя подул сильный ветер с юго-востока. Шторм завывал над островом, но для Тревильена свист ветра был призывным криком. Он посмотрел на Никки; в мягком желтом свете она казалась такой близкой и дорогой.
Она улыбнулась, и его вдруг пронзила отчетливая, леденящая мысль: а ведь во время побега она может погибнуть. Но она и слушать не захочет, если он предложит ей остаться.
Дерево было таким уютным островком тепла и света в пронизываемой ветром тьме. Он чувствовал, как дрожит покрытый мхом пол под порывами ветра. Дверная завеса отдернулась в сторону и громко захлопала на ветру. Никки испуганно вздрогнула. В дверях стоял Йоахим, уже собранный, и ветер дергал его за полы плаща. Глаза горели невиданной прежде бесшабашной отвагой.
— Все готово, ребята. Выходите на берег, сейчас я подниму остальных, — он ободряюще кивнул и снова растворился в темноте.
Никки медленно поднялась. По телу пробежала дрожь, в голубых глазах мелькнул страх. Она улыбнулась, проведя рукой по гладким стенам их дома. Затем тряхнула головой так, что взвились светлые пряди.
— Ну что ж, идем, Мика.
Он встал, подошел к полке, не которой сиротливо пылились их пожитки. Повернулся к Никки и поцеловал ее.
— Это на дорожку.
Снаружи был настоящий потоп. Ветер рвался в ветвях деревьев, и те отвечали скрипучими стонами.
Держась за руки, спотыкаясь, они побежали к берегу. Здесь ветер просто бил наотмашь. Иногда в разрывах облаков проглядывала бледная луна.
Почти вся группа уже собралась. Луна бросала холодные блики на лезвия ножей и острия охотничьих копий, выкованных за долгие дни заточения.
Место сбора было назначено в небольшом заливчике рядом с устьем реки. Тут лежала лодка, которую привела из леса Илалоа. Тревильен изумленно протянул руку, коснувшись корпуса.
Лодка была длинной и узкой, с косым парусом и кливером, с рулем и небольшой каютой, темно-зеленого цвета. Это было живое дерево, вытягивавшее питательные вещества из морской воды и рассыпанной по дну земли.
Он увидел и Илалоа, сидевшую у румпеля. Она так цеплялась за сидевшего рядом Шона, словно уже тонула.
— Кажется, все собрались? — из-за ветра голоса Йоахима было почти не слышно. — Ну что, вперед! У меня нет уверенности, что алори не знают об этой проделке.
Лодку нужно было провести сквозь прибой. Тревильен выскочил на речную косу, вместе с чертыхающимися номадами. Он еле видел в темноте своих товарищей. На ощупь борт лодки был холодным и скользким.
Он почувствовал, как киль заскрипел в самом русле. Теперь — навались! Через отмель — в море! Здесь прибой ощущался все сильнее, хотя ветер с берега ослаблял его. Тревильен заметил, как вода предательски бьет по ногам.
— Проталкивайте! — громко рявкнул Йоахим. — Проталкивайте ее!
Тревильен изо всех сил налег на борт. Дно ушло из-под ног, он вцепился в планшир, и тут словно гигантская рука подхватила его. Волна ударила его, взорвавшись брызгами. Теперь они были в настоящем прибое!
Лодка закачалась. Тревильену показалось, что пальцы вот-вот оторвутся. Его бросило в сторону, он хватал ртом воздух, горло пылало от соленой воды. Он замолотил ногами, пытаясь нащупать дно, отталкивая лодку вперед.
Чья-то рука схватила его за волосы, и мгновенная резкая боль привела его в себя. Он рванулся к качающемуся борту, ухватился за планшир и втянул себя в лодку. Затем повернулся и протянул руку следующему.
Снова выглянула луна, и при ее свете Тревильен осмотрелся. Сзади, под ветром, огромной черной тенью на фоне окаймленных луной облаков лежала суша. За воем ветра и грохотом волн голосов товарищей было почти не слышно. Йоахим выпрямился, широко расставив ноги, и пересчитал команду.
— Одного не хватает, — он вгляделся в черную пенящуюся воду за бортом. — Алан Мак-Тиг. Он был славным парнем.
Капитан посмотрел на сидящую у румпеля Илалоа и взмахнул рукой. Та кивнула в ответ и что-то сказала Шону. Он и двое других подняли парус.
Лодка подскочила! Мачта, качавшаяся из стороны в сторону, наклонилась так, что Тревильену показалось — сейчас они перевернутся. Под носом снежной пеной вскипала волна, оставляя сзади святящийся след, и лодка пошла.
Тревильен перевел дух, с удивлением качая мокрой головой.
— Прорвались, — выдохнул он и повторил, словно еще не веря в это: — Прорвались.
Никки без слов обняла его. Перебираясь через товарищей, они проползли на нос. Брызги жалили кожу, но они не замечали этого.
Облака редели, и полумесяц размером с полную земную Луну светил ослепительно ярко. Но Тревильен и Никки взирали не на луну. Они смотрели на северо-запад. Там стояли корабельные шлюпки, там была дорога домой.
Йоахим пробрался на нос, заметил сидящую там парочку и усмехнулся. Потом снова пошел на корму, еще раз пересчитывая людей. Пока без потерь, если не считать бедного Алана. Что я скажу его отцу, подумал Йоахим.
На корме Шон и Илалоа вдвоем сидели у руля. Было совершенно непонятно, как девушка умудрялась держать курс без компаса, и тем не менее она держала верный курс.
Берег сзади уже исчез из виду, теперь их окружала только гремящая темень. Румпель дергался, рвался из рук, как дикий зверь. Шон с Илалоа держали его с обеих сторон, их руки сплелись вместе на рукояти. Лицо Шона было напряженным, и все же капитан нечасто видел такое выражение внутреннего счастья.
Он подошел поближе, держась за планшир одной рукой, и наклонился, чтобы был слышен его голос.
— Как идем?
Ветер улюлюкал, забивал слова.
— Отлично, — проорал Шон. — Мы скоро достигнем острова. Если бы был день, мы бы его уже увидели.
Йоахим оперся на фальшборт и посмотрел вдоль лодки. Удивительно, как это она еще не начерпала воды? Нет, вода попадала на дно, но тут же впитывалась и выжималась наружу; тонкие струйки брызгали из бортов лодки обратно в океан. Лодка сама вычерпывала из себя воду.
Он оглядел горизонт. Небо над головой было покрыто мерцающими, как свечки, звездами и полосками облаков, вокруг — ревущий, вздымающийся океан, и повсюду ветер. И словно на расстоянии световых лет — силуэт другой лодки.
Пальцы капитана с такой силой сжали плечо Илалоа, что она вскрикнула от боли. Он показал на лодку, и Шон с Илалоа медленно оглянулись в ту сторону.
Илалоа застыла на месте. Капитан однажды видел человека, убитого пулей в сердце. Когда в него попали, он замер точно так же, еще не догадываясь, что уже мертв.
Йоахим наклонился и закричал ей в ухо:
— Кто выйдет в море в такую ночь?
Та отрицательно затрясла головой.
— Понятно, — процедил он сквозь зубы. — Держитесь крепче, ребята, мы так просто не дадимся.
Когда лодка поднялась на гребень волны, он заметил остров. Расстояние определить было трудно, но эта каменная громада не могла быть далеко. Поглядев под ветер, он увидел другое судно. Оно быстро приближалось с кормы по левому борту. Это уже была не парусная лодочка; в погоню за ними выслали большое судно с высокими бортами, без мачт, и его тянуло какое-то морское животное. Видно было только огромную спину, мелькающую в волнах, пену, вздымаемую хвостом, и чудовищный зазубренный гарпун на носу.
Можешь ли ты на удочку поймать левиафана?.. Заключит ли он договор с тобой?
Илалоа что-то крикнула Шону, он кивнул и замахал Йоахиму. До капитана долетели только обрывки слов: «…возьми руль… рифы…» Он шагнул к румпелю и ухватился за вырывающуюся рукоять. Шон бросился к парусу. Остров был уже совсем рядом, за белой стеной прибоя. Им придется обогнуть остров, идти галсами — но в такую погоду?
Парус захлопал, и лодка повернула, ложась на другой галс. Повернула неуклюже — Илалоа была хорошим рулевым, но помощник у нее оказался неопытным. Они потеряли почти всю свою скорость. Корабль алори подошел совсем близко, он был теперь не больше, чем в нескольких сотнях метров. Йоахим разглядел высокие фигуры, стоящие на носу. Ему показалось, что один из них — Эспереро.
Остров поднимался перед ними горой. Йоахим увидел, как пена прибоя белыми фонтанами взлетает вверх под прибрежными скалами, и сердце его упало. Корабль алори шел теперь вровень с ними, их разделяло всего пятьдесят метров. Йоахим покосился на хвост морской твари, взбивающей волны.
Нет… хвала небесам, еще нет! Лодка рванулась вперед. Прибой был прямо по курсу, он почувствовал, как лодка кренится. Волна нанесла удар в нос, захлестнула всю лодку, и киль заскрежетал по рифу. Илалоа показывала за борт, отчаянно жестикулируя. Прыгайте! Прыгайте! На мгновение он замер. Живой парус с треском разорвался, снасти лопались, как гнилые бечевки. Капитан перевалился через борт.