— Не понимаю.
— Смотри, — начал он. — Основа цивилизации — коммуникации. Даже жизнь сама по себе зависит от связи и обратной связи — между организмом и окружающей средой, между частями самого организма. Теперь посмотри, что происходит в наши дни. Человек посетил приблизительно миллион звезд, и это число каждый день растет. У большинства этих звезд одна, а то и больше планет, населенных существами, не уступающими нам по интеллекту, но иногда настолько отличающихся в образе мыслей и поступков, что лишь долгое исследование позволит выявить их мотивы. А полное понимание останется невозможным. И представь, как на них повлияет неожиданная встреча с межзвездной цивилизацией! Мы ведь должны считаться не только с нашим будущим. Вспомни земную историю, Диана. Вспомни, что творилось на Земле в прошлом, когда здесь существовали суверенные государства, стремившиеся к взаимоисключающим целям.
— Мог бы и не напоминать азбучных истин, — обиженно покосилась она.
— Извини. Я просто пытаюсь увязать все вместе. Проблема фантастически сложна, и с каждым днем становится все сложнее. Средства перемещения давно обогнали средства связи, а ведь мы должны соединять все части нашей цивилизации воедино. Ты только вспомни, что происходило на Земле во Второе Средневековье. Теперь это может случиться в масштабах целой Галактики!
Она ответила не сразу, выбросив одну сигарету и сразу же прикурив другую.
— Ну конечно. Чтобы помешать этому, был создан Звездный Союз. Это и есть работа корди.
— В Галактике мы обнаружили самые различные типы и проявления разумной жизни, — не успокаивался Тревильен. — И каждую из них можно оценить по универсальной шкале. Ты никогда не задумывалась, почему мы не нашли существ, интеллект которых заметно выше человеческого?
— Почему?.. Погоди-ка, возраст большинства планет приблизительно одинаковый?
— Не совсем. Для органической жизни срок в миллион лет или десять миллионов играет большую роль. Нет, Диана, дело тут в естественных пределах. Нервная система, мозг в особенности, может достичь только определенного предела сложности, а потом… потом она становится слишком большой, чтобы управлять собой.
— Я вижу, к чему ты клонишь. У вычислительных машин тоже есть такой предел возможностей.
— Вот-вот. И для систем, созданных из множества машин, тоже. Мы уже не можем координировать действия планет, входящих в границы нашей цивилизации, Диана. А ведь эти границы все время расширяются.
Она кивнула. Лицо стало серьезным, она, кажется, начала понимать.
— Ты прав… но какое отношение это имеет к твоему заданию?
— Интеграторы перегружены работой, они обрабатывают информацию с отставанием в годы. Явление может разрастись до огромных размеров, прежде чем на него обратят внимание. И мы, живые корди, тоже не лучше. Мы выполняем наши задания, но мы не в силах предусмотреть всего. Интегратор наконец-то связал между собой несколько сообщений о пропавших без вести кораблях, ботанические аномалии на, как предполагают, необитаемых планетах и кланы номадов. Вероятно, происходит что-то очень серьезное.
— Что это может быть?
— Не знаю. Машина считает, что номады кое-что замышляют. И я должен узнать что.
— Почему у всех корди такое предубеждение к бедным номадам?
— Они — самый разрушительный фактор нашей цивилизации, — мрачно ответил Тревильен. — Лезут повсюду, делают что хотят, даже не задумываясь о последствиях. На Земле номадов считают романтическими скитальцами. А для нас это сплошные неприятности. Я, правда, не думаю, что здесь дело в них. По-моему, здесь кое-что более серьезное, — он вытащил сигарету. — Но номады — удобная отправная точка.
Глава 5
Нет!
Торкильд Шон выдержал отцовский взгляд.
— Ты не можешь запретить мне.
— Да ты рехнулся! — Торкильд Элоф тряхнул головой, как разъяренный бык. Дернулась борода, седая грива старейшины рассыпалась по плечам. — Я твой отец.
Внутри у Шона что-то сжалось. Пальцы Илалоа сжали его запястье. Оглянувшись, он заметил испуг в больших фиолетовых глазах и подумал, как же далеко они с Элофом отстранились друг от друга за последние четыре года. Затем расправил плечи.
— Я свободный номад и волен поступать, как захочу.
— Посмотрим! — Элоф резко развернулся, повысил голос: — Хэл! Хэл! Подойди-ка сюда, а?
Йоахим Генри смотрел, как его люди выстроились на посадку в шлюпки. Колонна была длинной и неровной. Взъерошенные и веселые люди еще не успели остыть после Единения. Замужние женщины шествовали неторопливой, полной достоинства походкой; многие из них прижимали к груди детей.
Девушки помоложе и юноши с завистью оглядывались назад, в долину.
— Шон, — прошептала Илалоа.
Он крепче охватил ее талию, чувствуя, как она дрожит. Длинные серебристые волосы необузданным потоком стекали на плечи, прикрывая изящные, тонко очерченные линии лица, белейшую кожу и огромные глаза. Он чувствовал, как сильно она испугана.
Йоахим услышал вопль Элофа.
— Ну что там еще? — проворчал он, подхватив полу кильта и направляясь к спорщикам. — Привет, Элоф. Шон, — кивнул он. — Что это за… — тут капитан вовремя спохватился, — местная леди?
— Это Илалоа, — Шон говорил сдавленным голосом.
Йоахим смерил женскую фигуру одобрительным взглядом.
— Что случилось? У меня хватает дел, — он ткнул черенком трубки на очередь усаживающихся в шлюпки, — загнать их обратно на корабль. Давайте короче, а, ребята?
— «Короче»? — переспросил Элоф. — Шон хочет взять эту дикарку с собой. Он хочет жениться на ней!
— Что? — глаза Йоахима сузились, складки морщин углубилась. — Ну, Шон, ты же знаешь закон.
— Мы не нарушаем местных законов, — выпалил Шон. — Илалоа вольна лететь со мной, если захочет.
— А твой отец? — негромко спросил у нее Йоахим. — Твое племя? Что скажут они?
— Я свободна, — ответила она.
Это был самый приятный голос, который приходилось слышать капитану.
— У нас нет… племен. Каждый из нас свободен.
— Ну… — Йоахим поскреб подбородок.
— Что тут происходит?
Это был женский голос, низкий и ровный; Йоахим с облегчением повернулся к подошедшей. Если они сами решат этот спор, ему не придется вмешиваться. Кроме того, ему нравилась Никки.
Она шла к ним широкой, размашистой, вызывающей походкой. Светловолосая, высокая и крепко сбитая; под гладкой, бронзовой кожей скользили достаточно крепкие мышцы. Остановившись рядом с деверем, она посмотрела на его озабоченное лицо.
— Что случилось, Шон?
Шон нерешительно улыбнулся.
— Это Илалоа, — начал он. — Мы хотим взойти на корабль… вместе.
Взгляд голубых глаз Никки скрестился с бесконечной фиолетовой глубиной глаз лоринианки. Затем она усмехнулась и хлопнула по белому плечу.
— Добро пожаловать, Илалоа. Шону был нужен кто-то вроде тебя.
Во всяком случае, этого бы хватило, чтобы пресечь грязные сплетни о Шоне и Никки, подумал Йоахим.
Никки было восемнадцать (обычный брачный возраст у номадов), когда ее отец и Элоф выдали ее замуж за младшего брата Шона, Эйнара. Этот союз был бурным, но вскоре Эйнар погиб под оползнем на Виксене.
Его вдова оказалась в неестественном положении: Странник и Торкильд по семейному положению, но без детей, которые привязали бы ее к этой семье. По обычаям Элоф должен был бы взять на себя права ее отца и найти ей другого мужа, но она воспротивилась этому с таким пылом, что дело чуть не дошло до драки. С тех пор Никки жила по-мужски, зарабатывая себе на жизнь как ткач и гончар, и даже самостоятельно торговала на планетах, где они высаживались. Но самым возмутительным для общественного мнения оказалось то, что она отлично со всем справлялась.
После своего развода два года назад Шон поселился с Никки в одной каюте. Они жили в разных комнатах и уважали частную жизнь друг друга. По законам номадов им, как членам одного корабля, брак был запрещен, так что языки с тех пор болтали, не умолкая.
Элоф оттянул Йоахима в сторону.
— У парня размягчение мозгов, шкипер. Он зашел слишком далеко. Пора и закон применить.
— Ммм, погоди-ка, — Йоахим покосился на старого Торкильда. — С чего все началось?
— Ну, ты помнишь, как он ударял за этой девкой с Нертуса. Мне она не нравилась, но и давить на него я тоже не стал. Да и она оказалась совсем не такой уж и плохой женой — пока не бросила его. А с тех пор — ты знаешь, как он себя повел. Никто, кроме Никки, не смог с ним ужиться, и это скверно. У этих двоих никакого представления о приличиях. А на этом рандеву парень вообще пропал неизвестно куда, не показывал и носа, пока я был занят тем, что договаривался со Следопытом Петровым о жене для него. И на тебе — он вдруг является с этим!
— Ну что ж, — негромко ответил Йоахим. — Он уже был женат. Следовательно, по закону он — взрослый.
— Законы ты знаешь, Хэл. И биологию, наверное, тоже. Разные виды не могут скрещиваться. У них не будет детей — одни неприятности.
Да, мрачно подумал Йоахим, неприятности будут, уж это точно. И что мы вообще знаем об этой расе?
— В наших с Шоном каютах места хватит, — говорила тем временем Никки Илалоа. — Мы прекрасно поместимся.
— С туземцами нельзя вступать в брак и туземцев нельзя принимать в экипаж, — отрезал Элоф.
Шон побелел.
— Илалоа может нам пригодиться, шкипер. Я думаю, что ее племя — телепаты.
— Вот как? — Йоахим моргнул.
Ветром слова отнесло в сторону, и проходивший мимо мужчина замер. Затем медленно зашагал дальше.
— Это действительно так? — спросил капитан у лоринианки.
— Не знаю, — ответила она. Великолепные волосы струились вокруг изящных линий лица, словно живые.
— Иногда мы знаем вещи даже про вас. Я не знаю, как это называется, но мы можем… чувствовать?
— На этом рандеву не было никого из местных жителей, — взволнованно объяснил Шон, — но Илалоа знала, что «Странник» отправляется к Большому Кресту. Телепатия любого уровня может здорово нам помочь.