Глаза адаптировались после резкого перепада освещённости, и стало понятно, что темнота не была полной – откуда-то слева сзади лился слабый свет. Осторожно повернув голову, Богдан увидел маленький сегмент луны, которая едва начинала вставать из-за казавшегося бесконечным моря.
Теперь можно было вполне ясно различить, что он стоит на ровной каменной площадке, по размеру примерно такой же, как и грань постамента, на которую юноша довольно неосмотрительно взобрался минуту тому назад. Площадка располагалась почти на краю крутого каменистого берега, который резко спускался к океану. В свете восходящей луны Богдан видел бегущие невысокие барашки волн и деревья в стороне, противоположной берегу, – там, похоже, рос лес.
По воле неизвестного хозяина дворца постамент в музее являлся точкой перехода, которая активировалась через пару секунд после того, как на неё вступили.
Богдан сошёл с площадки, снова встал на неё, однако ничего не произошло. Он подождал несколько секунд, но безрезультатно – похоже, назначение устройства заключалось лишь в том, чтобы перебросить незадачливого путешественника в одном направлении.
До Богдана стало доходить, что он оказался в весьма щекотливом, если не сказать больше, положении. В свете всходившей луны было видно, что цивилизацией на этом пустынном берегу и не пахло. Так что вполне могло статься, что сейчас он перенёсся в какой-то другой мир и оказался не в таких комфортабельных условиях, какие ему мог предложить дворец.
Очевидно, что это была шуточка таинственного Хозяина. В общем-то, всё правильно: не суй свой нос, куда не следует. Сунул – получи, и теперь выпутывайся, как знаешь.
«Дьявол, – подумал Богдан, – знать хотя бы, где я!»
Впрочем, какое-то чутьё, воспоминания о топографии граней планеты и вид не вполне обычного горизонта подсказывали Богдану, что, скорее всего, он находится на одном из островов, раскиданных в Торцевом океане. Да и луна слишком напоминала ту, что он привык видеть ночами из дворца: тот же размер, тот же цвет – все луны и солнца, вращавшиеся вокруг планеты, имели одинаковый вид.
В любом случае, положение было сложным. Для очистки совести Богдан ещё раз вступил на точку перехода, но обратного переноса так и не последовало. Конечно, могло статься, что работа точки сопровождалась определённой «инерцией», и активной она станет лишь спустя некоторое время. Но что-то подсказывало Богдану, что чудеса происходят не так часто и данная точка перехода – явно однонаправленная.
Присев на ещё тёплый от дневного солнца валун рядом с бесполезным каменным постаментом, Богдан задумался.
Счастье, конечно, что он подобрал карту с расположением точек перехода на каждой грани и, в том числе, на островах в Торцевом океане – а то оставил её валяться на полу в музее!
На этих островах в океане – парень усмехнулся такому совпадению с названием последнего романа, написанного Эрнестом Хэмингуэем, – имелось довольно много точек перехода, которые были отмечены на его карте. Большинство из них вели с острова на остров, но имелись острова, на которые попасть через точки было возможно, а вот выбраться – нет. Некоторое количество точек открывало дорогу с островов на грани планеты.
Самое ужасное – на островах в Торцевом океане отсутствовали точки перехода, ведущие во дворец. Во всяком случае, Компьютер не сообщил о таковых, и на карте Богдана они не значились.
Но Богдан хотя бы и приблизительно не мог знать, на каком из островов он оказался в данный момент. Без этого бесполезно было пытаться увязывать карту с «географией» островов. Кроме того, карта не давала точного расположения точек перехода на конкретном острове, так что подобный поиск даже на не слишком большом островке мог стать делом не одного дня.
Когда Богдан в первый раз рассматривал схему точек в Торцевом океане, он подивился такому расположению переходов, но не стал уточнять у Главного Компьютера, почему всё организовано именно так. Неужели хозяин Дворца организовал это из чувства изощрённого садизма, рассчитывая на то, что непрошеный гость может как раз попасть в подобную ситуацию?..
Со стороны леса раздался какой-то шорох, и небольшая тень размером с зайца шмыгнула через поляну к обрыву, под которым шумели волны. Зверёк покопошился в кустах, росших у самого края скалы, и резкими скачками умчался назад в густую тень зарослей.
Появление живности напомнило Богдану, что обитать здесь могут не только мелкие безобидные твари, а и нечто покрупнее. То, что он не встречал никакой опасной живности в парке дворца, ещё не говорило о том, что таковой нет на этих островах. В конце концов, была же на планете даже Грань Динозавров!
Богдан выхватил лучемёт из кобуры. Впрочем, он тут же одёрнул себя.
– Спокойнее, придурок, – тихо сказал он себе под нос. – Что ты дёргаешься? Уж если обгадился, так хоть подотрись спокойнее.
После исчезновения зверька тишину снова нарушал лишь шорох волн под обрывом, да шум лёгкого ветерка, который, похоже, немного усилился за то время, пока Богдан сидел здесь.
Далеко в лесу раздался крик, напоминавший уханье визгливого филина. Богдан вздрогнул, но крик стих, и ночь продолжала спокойно висеть над поляной, посматривая на новоприбывшего одиноким глазом луны, медленно плывшей по небу.
Опасливо косясь на черневший метрах в пятидесяти лес, Богдан начал проверять своё снаряжение. Луна уже взошла высоко и давала света куда больше, чем на Земле в полнолуние. Внешне это, без сомнения, была луна цилиндрической планеты, и если так, то от спасительного дворца его отделяет всего около 4000 километров по прямой.
Богдан невесело усмехнулся: «всего» 4000 километров! Попробуй-ка доберись!
У него оказался с собой лучемёт – хорошо, что он везде таскал оружие! С другой стороны, не помешал бы лучемёт покрупнее, и Богдан горько пожалел, что так быстро исключил его из своей экипировки, разгуливая по дворцу. Впрочем, он мог попасть на этот остров и вообще без оружия, так что философски полагал, что ему всё-таки повезло.
Правда, имелось всего три запасных обоймы, не считая той, что находилась в магазине. Дополнительным везением являлось и то, что он не выложил из кармана гранаты-горошины, которых оказалось двадцать шесть штук.
На поясе висел нож, не намного длиннее стандартного штык-ножа от автомата. Однако нож обладал замечательным свойством: при нажатии на кнопку, удобно расположенную на рукоятке, лезвие, как понял Богдан, обволакивалось неким силовым полем и резало практически любой материал – хоть дерево, хоть камень – с лёгкостью, с какой хороший столовый нож режет мягкое масло. Таким образом, для начала вооружение было совсем неплохим.
Одет Богдан был в очень удобный комбинезон, который он сразу выделил среди разнообразной одежды в гардеробе неизвестного хозяина этого мира. Ткань позволяла комфортно чувствовать себя в широком интервале температур окружающего воздуха, а на самом одеянии имелось множество удобных карманов. Разгуливая по дворцу, юноша, как правило, обувался в высокие ботинки, напоминавшие земные кроссовки – обувь прочную и очень удобную. Не было у него, правда, головного убора, но Богдан не думал, что здесь будет настолько холодно, что шапка может понадобиться. В конце концов, у комбинезона имелся втягивающийся в воротник капюшон.
Кроме всего упомянутого у него нашлись зажигалка, небольшой фонарик, вставляемый в клапан одного из нагрудных карманов комбинезона и простой перочинный нож. Обнаружился даже блокнотик и ручка, которыми Богдан делал кое-какие пометки при прогулках во дворце. В одном кармане лежал отрезок тонкого шнура, длиной метра полтора. Этот шнур Богдан подобрал всего несколько минут тому назад в зале музея: верёвка валялась на постаменте, где стоял скелет питекантропа. Сколько она там пролежала и кто её оставил, можно было только гадать, но сейчас любая мелочь была кстати, и молодой человек поздравил себя с тем, что сунул шнур в карман.
На руке у Богдана продолжали красоваться его земные часы «Восток-Амфибия», которыми он очень гордился и которые продолжал носить и здесь. Часы не боялись воды и имели светящийся в темноте циферблат.
У него даже оказались предметы роскоши в виде плоской коробочки тонких душистых сигарок. К сожалению, не было еды и питья, но не мог же Богдан предвидеть всего настолько!
В любом случае, он оказался не совсем без «средств к существованию», а добыть какую-то еду, судя по всему, можно и тут: если кто-то кричит в лесу и кто-то бегает по берегу, то уже есть некоторая гарантия от голодной смерти.
Как бы то ни было, похоже, что Богдану предстояла нешуточная «робинзонада», исход которой он сейчас не взялся бы предугадать.
Богдан пересчитал оставшиеся в коробочке сигарки, со вздохом вытащил одну и закурил, посматривая в сторону леса.
– Довыпендривался, робинзон сраный! – с чувством сказал он. – И чего тебя на этот постамент потянуло, статуя ты долбаная?
С берега в сторону моря ощутимо тянул ночной бриз.
Глава 5
Часы в ожидании рассвета тянулись издевательски медленно. Богдан таращился в тёмные заросли, стараясь уловить любое подозрительное движение. Ночная жизнь леса была достаточно активной: там раздавались шорохи, крики то ли птиц, то ли зверей, но за исключением ещё одного небольшого представителя местной фауны, пробежавшего по открытому участку, отделявшему незадачливого путешественника от стены деревьев, никто более серьёзный не появлялся.
Под утро, когда небо в том месте, где в данный момент был восток, уже чуть-чуть засветилось, предвещая появление солнца, несмотря на нервное напряжение, Богдан всё-таки задремал, привалившись спиной к основанию точки перехода. По-прежнему было очень тепло, камень даже не совсем остыл за ночь, поэтому Богдан не замёрз и не мог сказать, сколько проспал в таком полусидящем положении.
Когда он открыл глаза, солнце болталось высоко в небе, а прямо напротив Богдана сидела крупная птица, напоминавшая куропатку. Желудок тут же подсказал, что такая жирная курочка вполне может сгодиться не то что на завтрак, но и на приличный обед, особенно для одной персоны. Но спросонья Богдан сделал слишком резкое движение, и птица неожиданно резво упорхнула, перевалив за край обрыва.