– Всего четыре? – снова удивился Тимур.
– Первая за убийство, вторая за похищение людей, третья за провоз запрещённых товаров на территорию Амальгамы и последняя за воровство. Остальными преступлениями занимается гражданский суд.
– И что же Саманте теперь грозит? – Тимур сочувственно глядел на раскисшего Теодора.
– Ей обездвижат кисть правой руки. Конечно, если докажут, что именно она совершила кражу, – вздохнул Крендель.
Теодор всхлипнул.
– Это как? – поинтересовался Тимур.
– Специальный укол с ядом лягушки Рекси, и кисть на всю жизнь останется неподвижной.
– Ничего себе, – покачал головой Тимур, подметая осколки стакана. – Почему так жестоко?
– По сравнению с наказаниями за остальные преступления это не так страшно, – махнул лапой Крендель.
– А что же за остальные? – Тимур оставил уборку и сел.
– За убийство виновного после специального психиатрического лечения до конца жизни отправляют жить в семью убитого.
– Какое странное наказание, – удивился Тимур.
– Почему же странное? Убивая человека, преступник лишает его близких моральной и финансовой поддержки. У родителей отнимает ребёнка, у семьи – кормильца, который в будущем содержал бы их и помогал. Мне кажется, это не только вполне разумное, но и очень серьёзное наказание. Прожить остаток дней с людьми, которые наверняка тебя никогда не простят, и более того, всегда будут ненавидеть, – очень тяжкое наказание, – философски заметил Крендель.
В комнате повисло долгое молчание.
– А если преступник не согласится? – нарушил тишину Тимур.
– Тогда он станет похож на амёбу, бессмысленно доживающую свой век. Так что, мой друг, все предпочитают первое.
– А за остальные преступления?
– П-похищение детей и ввоз запрещённых товаров – п-принудительная деградация на срок до п-пяти лет, – тихо сказал молчавший до сих пор Теодор. – Если за это время не откроются обстоятельства, оправдывающие осуждённого, то п-пожизненно.
– Всё-таки дикость какая-то! Какие-то средневековые законы, – возмутился Тимур.
– Знаешь что, дорогой мой! – неожиданно вспылил Крендель. – Тебе напомнить численность населения Амальгамы? Разве она может позволить себе терять жителей по прихоти убийц? Или у нас столько детей, что потеря одного для нас ничего не значит? Амальгама не просто провинциальный городок, она – перекрёсток параллельных миров! Ты не забыл? Попробуй догадаться, что можно здесь украсть. Не догадываешься? То, что может разрушить другие миры или изменить их до неузнаваемости!
– Но ведь кражи разные бывают! Можно украсть артефакт, а можно – какое-то там кольцо! А наказание у вас одно для всех! – попытался возразить Тимур.
– А тебе не кажется, что такие правила появились не на пустом месте? Были какие-то причины их появления. И не нам менять законы, в конце концов! – Крендель с силой хлопнул лапой по столу.
Теодор от неожиданности подпрыгнул.
– Вернёмся к делу, – примирительно сказал Тимур, смущённый яростным выступлением Кренделя. – Вы хотите, чтобы мы расследовали дело Саманты?
– Да, да! – Теодор схватил Тимура за руку. – У нас есть три дня до оглашения п-приговора. Три дня!
– Тогда чего сидим?! Вперёд! – заторопил их Крендель, явно расстроенный и смущённый своей вспышкой.
Тимур схватил рюкзак, все бросились к выходу, но, распахнув дверь, замерли на пороге. На улице стояла глубокая ночь.
– Отбой. – Крендель аккуратно закрыл дверь. – Всем спать!
Госпожа Мордвинова, высокая худая женщина неопределённого возраста, внимательно изучила удостоверение детектива, и её лошадиное лицо ещё больше вытянулось.
– Что привело вас в мой дом? – брезгливо поджав губы, произнесла она. – Я не нуждаюсь в ваших услугах, – высокомерие сквозило в каждом сказанном слове.
– Нас нанял господин Маловски. – Тимур кивнул на Теодора, переминающегося с ноги на ногу за их спинами. – Он жених Саманты.
– Так вы – Маловски? Хозяин лучшего цветочного магазина в городе? – выражение лица Мордвиновой сразу изменилось. – Что же вы в прошлый раз не представились? О, я обожаю ваши цветы! – воскликнула она и, растолкав Кренделя с Тимуром, бросилась пожимать руку Теодору. – Наслышана о вас и о вашем покойном батюшке!
Тимур удивлённо наблюдал эту странную перемену в настроении госпожи Мордвиновой.
– Маловски – одно из богатейших семейств Амальгамы, – шёпотом пояснил Крендель.
– Я так рада, что вы посетили мой дом, это такая честь для меня! – продолжала ворковать Мордвинова и, подхватив Теодора за локоть, повлекла за собой в глубину дома.
Польщённый её вниманием, Маловски совершенно забыл о цели визита и, не сопротивляясь, последовал за хозяйкой.
– А Саманта? – крикнул ему вслед Тимур.
Теодор вздрогнул и, словно очнувшись от наваждения, выдернул локоть из цепких рук Мордвиновой.
– Извините, мадам, мы здесь по поводу Саманты, – неожиданно для всех твёрдо заявил Теодор.
– Что может быть интересного в этой девчонке? – раздражённо всплеснула руками госпожа Мордвинова. – Обычная воровка, да к тому же отвратительная горничная. Чуть не углядишь – уже в саду копается в клумбах с цветами, а потом у неё грязь под ногтями. Неряха, одним словом.
– Извините, а что она у вас украла? – сделав вид, что он ничего не знает, поинтересовался Крендель.
– Дорогое кольцо, очень дорогое, – снова презрительно поджав губы, ответила Мордвинова. – И какая нахалка, ведь знала, что кроме неё и меня никто не мог этого сделать, и всё равно взяла. Испорченная наследственность, не иначе.
– Надо же! Вы не могли бы рассказать подробнее? – вступил в беседу Тимур, пытаясь разговорить хозяйку.
– Я вас п-прошу, ответьте на все их вопросы! – умоляюще сложил руки на груди Теодор. – Это очень важно!
– Ну, если для вас это так важно, – игриво похлопав его по плечу, хихикнула Мордвинова. – Что вас интересует? – уже более грубым тоном обратилась она к ним.
– Где и как всё произошло? – Тимур, чувствуя важность момента, постарался говорить твёрдо и коротко, как подобает настоящему детективу.
– Мы были в моей спальне на втором этаже. Девчонка убиралась, а я читала книгу. Обожаю читать романы. Любая уважающая себя интеллигентная женщина обязательно должна читать романы. – Мордвинова помедлила в ожидании похвалы, но, не дождавшись, продолжила: – Кольцо лежало на трюмо. Я всегда убираю свои драгоценности в сейф, а тут почему-то оставила на виду. После уборки, заперев комнату, мы вместе спустились вниз. А когда я через полчаса поднялась обратно, кольца уже не было. И хоть мне неприятно это говорить, взять его могла только Саманта. – Мордвинова, не удержавшись, бросила злорадный взгляд на Маловски.
Теодор от этих слов сразу сгорбился и словно стал меньше ростом, а его руки снова затанцевали по лацкану пиджака.
– Она не могла… нет, нет… она не могла, – умоляюще бормотал он, склонив голову ещё ниже. И вдруг, неожиданно рассвирепев, закричал: – Не мог-ла! – и, размахивая руками, двинулся на Мордвинову.
Испуганная таким напором, та прижалась к перилам лестницы.
– Вы всё лжёте! Вы понимаете, что её теперь ждёт? Понимаете? – сверкая глазами, кричал не на шутку разошедшийся Теодор.
– Господа, господа, давайте успокоимся! – примирительно сказал Крендель и попытался оттащить Теодора от Мордвиновой, вцепившись когтями в его пиджак. – Тим, начинай уже следственный опрос!
– Вы всегда присутствуете при уборке? – Тимур вклинился между Маловски и его жертвой.
– Конечно! Я никому не доверяю, особенно слугам, – бросив настороженный взгляд на Теодора, ответила Мордвинова.
– Когда вы уходили, кольцо лежало на месте? – строго продолжал Тимур.
– Я не обратила внимания.
– Разрешите осмотреть комнату?
– Не думаю… – заартачилась Мордвинова, но, увидев, что разъярённый Теодор пытается подобраться ближе, а Крендель уже с трудом его сдерживает, поспешно добавила: – Если это для вас так важно, то пройдёмте. Между прочим, полиция всё осмотрела и согласилась со всеми моими доводами.
Они поднялись на второй этаж. Госпожа Мордвинова отперла крепкую дубовую дверь и пропустила Тимура вперёд.
– Смотрите, я ничуть не против, – недовольно сказала она, демонстративно усаживаясь в кресло.
Тимур достал «Полароид» и стал методично фотографировать комнату.
– Кольцо лежало здесь? – Щёлк. – А вы сидели здесь? – Щёлк. – Окно было открыто?
– Да, но с того дня я держу его закрытым, вдруг у неё были сообщники. От таких, как эта девчонка, всего можно ожидать. Я вообще настороженно отношусь к любителям цветов, у них непонятно что в голове. Вы заметили, – оглядываясь на открытую дверь, доверительно поделилась она, – господин Маловски тоже…
– Я могу открыть окно? – перебил её Тимур, фотографируя столик с вазочкой печенья.
– Делайте что хотите! – обиженно надулась Мордвинова.
Тимур распахнул створки и вдохнул свежесть летнего дня. В ветвях деревьев прокричала какая-то птица. Опершись на подоконник, он посмотрел вниз. Кроме маленького садика с клумбами, там больше ничего интересного не было. Что-то кололо ладони. Оказалось, это несколько крошек печенья.
– Здесь кто-нибудь после этого происшествия убирал?
– Нет. Вы не представляете, как трудно найти порядочную горничную, – высокомерно сообщила Мордвинова.
– Саманта вытирала подоконник?
– Сейчас вспомню. О да, конечно, я сама ей указала. Она такая рассеянная, то там забудет вытереть пыль, то там. Я же говорю, неряха.
– Так окно было открыто? – Тимур сфотографировал подоконник.
– Наверное, да.
– А когда вы закрывали комнату? Вспомните, пожалуйста, это важно.
– Да, – твёрдо сказала Мордвинова после непродолжительного молчания. – Точно, открыто! Я ещё возмутилась, что эта надоедливая птица мешает мне читать. Саманта хотела его закрыть, но я не разрешила. Должна же комната проветриваться.
– Где вы после этого находились в течение получаса?
– Переписывалась по телеграфу с подругой.