Он переложил камень на свою ладонь. Флюорит снова ожил, задвигался, и через несколько минут в руках профессора оказался идеально круглый камень, переливающийся оттенками оранжевого.
– Кто бы сомневался, – пробурчал себе под нос Крендель. – Колобку – колобково.
Тимур еле сдержал смех.
– Видите! Видите! Он трактует человека по каким-то своим параметрам! Разве не чудо? – Сияющие глаза Новгородцева излучали неподдельный восторг.
Коллекционер осторожно положил камень обратно. Тот сразу принял свой первоначальный вид.
– Профессор Паганель. – Крендель запрыгнул на кресло. – Вы писали, что у вас к нам очень важное дело!
– О да! Совсем забыл! – Новгородцев хлопнул себя по блестящей лысине.
Он снова полез на верхнюю полку стеллажа и, переставив несколько коробок, спустился, держа в руках маленький железный ящик. Достав из него пористый осколок грязно-серого цвета, поднёс его к окну и открыл форточку. Поток воздуха качнул штору и коснулся камня. Раздался тихий свист, неожиданно превратившийся в нежную тихую мелодию.
– Флейта. – Крендель, прислушиваясь, наклонился ближе к камню.
– Поющий камень, – подтвердил профессор. – Вы привезли его мне вместе с Агатой. Помните?
– Нам надо было добыть каких-то необычных червей для вас. Как же они назывались? – Крендель сморщил нос.
– Ascendentes ad sidera, или «восходящий к звёздам»! – Новгородцев, посмотрев в потолок, восхищённо воздел руки.
Тимур тоже поднял глаза вверх и пожал плечами.
– Ascendentes ad sidera! – ещё раз повторил Новгородцев, но уже не так пафосно. – Светящийся червь – редчайшее животное, место обитания – Восьмая параллель.
– То ещё было приключение. – От воспоминаний морда Кренделя расплылась в улыбке. – Нам пришлось срочно эвакуироваться, а камень случайно попал в ботинок Агаты.
– Но какое это имеет отношение к нам? – удивился Тимур, осторожно взяв камень у профессора.
– Туда может попасть только странник, – пояснил Крендель.
– Да, да, – радостно закивал головой Новгородцев. – У этого червя удивительная регенерация тканей, то есть любая рана на нём затягивается мгновенно. Я уже более пятидесяти лет занимаюсь его изучением.
– Но…
– Агата поставляла их в академию, – объяснил Крендель и добавил с недовольным видом: – Тим не единственный странник, вы можете обратиться к любому другому.
– Да, но дело в том, что с Агатой у нас был заключён договор. А другие странники заламывают такие цены, что я просто не в состоянии им заплатить. Агата понимала, насколько моя работа важна для Амальгамы. Лекарство, над которым я работаю, произведёт революцию в медицине! Оно спасёт тысячи жизней! Но пока я не доказал, что смогу его создать, мне не дают финансирование.
– Ты не обязан соглашаться, – предупредил Крендель.
– Почему? Если мама этим занималась, значит, это важно.
– Ещё раз повторяю: ты не обязан соглашаться, – твёрдо произнёс Крендель, всем своим видом показывая, что он очень недоволен разговором.
– Почему? – удивился Тимур, растерянно глядя на него.
– Да потому, что Восьмая параллель – это юрский период, – сердито рявкнул Крендель.
– Классно! Это как в фильме Спилберга? – радостно подпрыгнул Тимур.
– Ты не понимаешь! Там настоящие динозавры, а не движущиеся игрушки! – возмущённо прорычал Крендель.
Новгородцев вертел головой, переводя взгляд с одного на другого. Спор между друзьями расстроил его.
– О, простите меня! – Профессор хлопнул себя ладошкой по лбу. – Я даже не подумал об этом! Мне сказали, что агентство перешло к сыну Агаты, но я же не знал, что он ещё так молод! Простите меня, господин Крендель. Старый я дурак, увидел вас – и сразу хвастаться коллекцией! Всё моментально вылетело из головы. Конечно, вам не следует туда отправляться, это очень опасно!
– Мы идём туда, – решительно сказал Тимур. – Профессор Паганель, у вас есть ещё какие-то пожелания?
Новгородцев растерянно оглянулся на Кренделя.
– Мне так неудобно. – Он суетливо вытащил платочек, стёр капельки пота с блестящей лысины и, решившись, произнёс: – О да. Вот специальные контейнеры для перевозки. Умоляю, обращайтесь с червями очень осторожно! Они такие хрупкие! – Он молитвенно сложил руки. – В каждый контейнер не более десяти. И привезите мне поющий камень, умоляю!
– Тим! – Возмущённый Крендель сощурил глаза.
– Крендель! – категорично ответил Тимур.
– Хорошо, – неожиданно покорно согласился Крендель. – Мне ничего не остаётся, как последовать за тобой, то есть тебе последовать за мной. Тьфу! Запутался!
Астральная башня была окутана туманом. Надписи под зеркалами читались с трудом.
– Вот она, восьмёрка!
– Держись за меня крепче, – предупредил Крендель. Тимур изо всех сил ухватился за жёсткий загривок. Тело проводника напряжённо вытянулось, и они нырнули в зеркало.
В следующее мгновение Тимура подхватил вихрь. Падая спиной вниз и пытаясь выровняться, Тим перевернулся, но его закружило ещё быстрее, затягивая в зыбкую темноту. Внутренности скрутило, тошнота подкатила к горлу.
– Держись! – Появившаяся из ниоткуда чёрная лапа с длинными острыми когтями схватила его за шиворот и выдернула из темноты.
Тимур стоял на четвереньках и мотал головой. Его несколько раз вырвало. Он перевалился на спину и глубоко вздохнул.
– Тебе лучше? – Крендель сочувственно заглянул ему в глаза.
– Ага. Мы на месте? – выдохнул Тимур, пытаясь справиться с тошнотой.
– Как сказать, – задумчиво произнёс Крендель, нервно подёргивая хвостом. – Ты чуть не проскочил в другую параллель, что вообще-то физически невозможно! Но и это ещё не всё, мы приземлились совершенно не в том месте. Такого со мной никогда не происходило. Нас словно что-то разъединило, вклинилось между нами! Ничего не понимаю!
– Как в другом месте? – Тимур приподнялся на локтях, ему было тяжело дышать. Насыщенный влагой воздух словно прилипал к лёгким, затрудняя дыхание. Гигантские пальмы и папоротники, переплетённые густой сетью лиан, были усеяны бисером прозрачных капель, которые, слившись в одну большую, падали в пушистый влажный мох у корней и гулко ударяли по листьям.
– А как ты ориентируешься во время прыжка? – Тимура давно мучил этот вопрос.
– Есть такое понятие – абсолютное чувство направления. Проще говоря, у меня внутренний компас в голове. Тем более я здесь уже был.
– А если бы нет?
– Тогда можем приземлиться где-нибудь ещё.
– А как обратно? Ведь здесь нет Астральной башни с зеркалами?
– Достаточно любой отражающей поверхности – мокрого камня, реки, лужи, в конце концов. Но сейчас это не важно, нам нужно быстро выбираться отсюда! – Тревожно озираясь, Крендель кружил возле Тимура. – Поднимайся, выходим из леса, срочно!
– Почему? – Тимур попытался встать.
– Некогда объяснять! Давай же, Тим!
Крендель двигался быстро, но бесшумно, его гибкое мощное тело аккуратно проходило в любую оставленную цепкими лианами лазейку. Тимуру же пришлось сложнее: он несколько раз упал, зацепившись о корявые корни, и набил шишку на лбу, ударившись о камень, скрытый подо мхом. Ему казалось, что он выбирался из леса целую вечность. Тимур оглянулся: кроны пальм шевелились, между ними двигались исполинские фигуры. Они медленно перемещались в мареве влажного воздуха, и казалось, что головы гигантов плывут над макушками деревьев.
– Это же эти, как их…
– Диплодоки, – бросил Крендель через плечо, не отрывая взгляда от равнины.
– Мне же никто не поверит! Я же вижу живых динозавров! – Тимур заворожённо наблюдал за передвигающимися гигантами.
– Этого ещё не хватало, – голос Кренделя звучал расстроенно.
Обернувшись, Тимур увидел быстро чернеющее небо. Тучи расползались с такой скоростью, что через несколько минут нависли над ними, набухшие рвущейся наружу влагой. Тимур почувствовал, как от наполненного электричеством воздуха волоски на руках встают дыбом.
– Гроза? – как можно спокойнее поинтересовался он.
– Буря!
– Куда нам надо?
– К скалам.
– Но это же километра три, не больше. – Тимур махнул рукой в сторону ближних гор.
– Километра три? Ты себе не представляешь, что здесь значит пройти такое расстояние! Это же юрский период! – в голосе Кренделя звучало отчаяние.
– Да ладно тебе ворчать! Ну надо же, юрский период! Кому рассказать – не поверят! А я здесь! – Восхищённый Тимур не замечал волнения Кренделя.
Тот недовольно покачал головой:
– Что-то здесь не так. Проводник не может ошибиться. Мне на секунду показалось, что я потерял сознание, может, в этом всё дело? Такого со мной никогда прежде не происходило!
Обдав друзей потоком влажного воздуха, мимо пролетела огромная ярко-синяя бабочка и уселась на лист гигантского папоротника.
– Ого! Видел, видел? Какая красавица! – закричал Тимур.
– Тише, тише, – быстрым движением Крендель закрыл ему рот лапой. – Не привлекай их внимание!
Не успел он договорить, как из зарослей выглянула треугольная голова. За ней последовала длинная шея, а следом, ломая всё на своём пути, вывалился весь четырёхметровый динозавр. Передние конечности с тремя пальцами были короче задних, а заканчивалась туша длинным подвижным хвостом.
– Ух ты! – Тимур не мог оторвать взгляд от животного.
– Нам повезло, это травоядный игуанодон, мы его мало интересуем, – облегчённо выдохнул Крендель.
Динозавр принюхался, наклонив голову набок, и потянулся к Тимуру, обдав его запахом свежей травы. Оглушительно чихнув, помотал головой и, медленно ступая, направился обратно в заросли. Тимур, весь в слюнях игуанодона, рассмеялся.
– Ты видел?! Он чихнул!
– Нашёл чему радоваться. – Крендель брезгливо вытер лапой попавшие на него брызги. – Надеюсь, нам и дальше будет так везти. Слушай внимательно: двигаемся быстро, молча, желательно бегом. Надо успеть до бури. Ты готов?
Крендель тревожно смотрел на Тимура. Проводник впервые был по-настоящему напуган: жизнь маленького странника полностью зависела от него. Старый дурак, как он мог согласиться на это путешествие? Ведь чувствовал – не надо сюда отправляться, и всё-таки согласился. Крендель сколько раз бывал здесь с Агатой и ни разу не ошибся, что же теперь произошло? Слишком много странностей в последнее время: погибла Агата, Тима пытались убить, а теперь это. Ну не мог он ошибиться, за четыреста лет ни одной ошибки – и вдруг такое!