– Спасибо! – Тимур благодарно пожал руку Амалии Викентьевны.
Крендель, шмыгнув носом, опустил глаза, чтобы никто не заметил, что он так растроган.
– Не забывайте нас, пожалуйста, – попросила Аманда. – Бабушка очень привязалась к вам. Можно мы иногда будем вас посещать?
– Обязательно! Мне тоже очень нравится Амалия Викентьевна, и мы будем только рады, если вы станете к нам приходить. – Тимур искренне улыбнулся Аманде.
– Хорошо сказал, по-взрослому, – похвалил его Крендель, когда они покинули усадьбу Кондаковых.
Профессор Новгородцев не мог усидеть в кабинете и носился по длинному коридору туда-сюда.
– Наконец-то! – вскричал он. – Ну как, как?!
– Камень у нас! – Волнение профессора передалось и Тимуру.
– Тогда вперёд, к открытиям! – Пафосно махнув рукой, Новгородцев побежал наверх, перепрыгивая через ступени.
Тимур рванул за ним. Лишь Крендель расстроенно плёлся сзади, ему всё меньше нравилась эта история с «Возвращателем».
Профессор осторожно соединил осколки, грани пирамиды совпали.
– Вот! – гордо сказал он, любуясь на свою работу.
– И всё? – разочарованно протянул Тимур. Он и сам не знал, чего ожидал, но точно какого-то чуда. Надежда, светившаяся в его глазах, угасала.
– Ну да, ну да, – задумчиво забарабанил пальцами по столу Новгородцев. – Наверняка нужно сделать что-то ещё, есть какой-то ритуал. Сейчас мы посмотрим, – хлопнул он ладонью по столу. – Помогите-ка, Тимур.
Профессор потащил лестницу к книжным полкам.
– Подождите, – вдруг остановил их Крендель. – Мы же не дочитали документ! Здесь ещё две страницы.
Тимур поспешно схватил рукопись.
– «На артефакте имеется надпись на неизвестном языке», – прочитал Тимур и протянул рукопись нетерпеливо топтавшемуся рядом Новгородцеву. – Вы знаете, что это за язык?
– Дайте-ка посмотреть. – Профессор несколько минут внимательно рассматривал рукопись. – Это староарабский. Посидите, я попробую перевести.
Новгородцев достал несколько книг и погрузился в рукопись, периодически записывая на листке перевод.
Крендель, вздохнув, потянулся за ватрушкой и принялся печально жевать. Тимур не отводил взгляда от профессора. Время тянулось так мучительно медленно, что казалось, будто оно вовсе остановилось. Крендель, громко хлебнув из чашки, нарушил тишину.
Новгородцев поднял на него отсутствующий взгляд.
– Тс-с-с! – шикнул Тимур.
– Я, когда нервничаю, хочу есть. Ничего поделать с собой не могу. – Смущённый Крендель аккуратно взял с тарелки последнюю ватрушку.
– Готово! – воскликнул Новгородцев так неожиданно, что Крендель с Тимуром подпрыгнули.
– Это что-то вроде философских стихов, – важно начал профессор:
Если ты миновал поворот,
Если ты сделал правильный ход,
То смеяться ещё не спеши,
Если есть оберег для души.
Но твоя здесь душа не одна.
Если будет она спасена,
То другого не избегнуть пути,
Кто-то должен сегодня уйти.
Как-то так!
– И о чём это? – растерянно спросил Тимур, он ожидал намного большего.
– Это всё, что я могу, за точность перевода не ручаюсь, – погрустнев, пожал плечами Новгородцев.
– А мне вполне достаточно последней строчки. – Крендель встревоженно переводил взгляд с одного на другого. – «Кто-то должен сегодня уйти» – звучит зловеще.
– Здесь ещё картинка есть. – Новгородцев кивнул в сторону рукописи, Тимур подошёл поближе и склонился над листом. – Может, мы ошибаемся и это не тот артефакт? Здесь надпись прямо на пирамиде. Но…
– Нет, вы не ошибаетесь! – отчаянный голос Кренделя заставил их обернуться.
Осколки камня, излучая серебристый свет, оплавлялись, соединяясь между собой. Тимур бросился к столу и впился взглядом в пирамиду. Артефакт словно наполнился клубами дыма с огненными искрами. Он завибрировал и поднялся над столешницей на несколько сантиметров.
– Профессор, я могу его взять? – голос Тимура стал хриплым от волнения.
Крендель за спиной мальчика умоляюще прижал лапы к груди и отрицательно качал головой.
– О да, бо́льшая часть артефакта принадлежит вам, – смутился Новгородцев, пряча глаза от осуждающего взгляда Кренделя. – Но будьте осторожны, умоляю!
– Как им пользоваться?
– Если верить разным источникам, возможно и недостоверным… – Профессор суетливо протёр очки и, напялив их на нос, продолжил: – Для того, чтобы попасть в определённый день прошлого, нужно знать число, год и параллель. Думаю, следует произнести это вслух. А ещё, об этом говорится в древних манускриптах, и это очень важно: никто из находящихся рядом с тобой в прошлом не должен знать, что ты из будущего! Иначе нарушится равновесие, и всё рухнет. И рухнет именно в будущем, а ты можешь не вернуться сюда, просто исчезнешь.
Сняв футболку, Тимур осторожно завернул в неё артефакт. Прижал его к груди и, стараясь не глядеть на несчастного Кренделя, направился к выходу.
Профессор Новгородцев грустно смотрел им вслед.
Дорога домой прошла в полном молчании. Закрыв дверь, Тимур тут же развернул пирамиду и осторожно опустил на пол. Едва коснувшись ровной поверхности, она вздрогнула и поднялась, зависнув в воздухе. Клубы внутри стали темнее, а огненная надпись ярче. Переливающиеся иссиня-чёрные грани Эквилибриума завораживали, манили. Тимур опустился на колени.
– Тим! – Крендель был очень серьёзен. – Не надо, прошу тебя. То, что умерло, воскресить невозможно.
– Но я же могу попробовать? – Тимур тоскливо посмотрел на Кренделя. – Я себе никогда не прощу, если не попробую. Ты должен меня поддержать, мне и так страшно.
Крендель, вздохнув, уселся рядом, Тимур обнял его за шею. Так они просидели несколько минут.
– Пора, – решительно сказал Тимур.
– Будь осторожен, очень осторожен, – напутствовал Крендель. – Нельзя так просто взять и вмешаться в прошлое, это противоестественно.
– Я постараюсь. – Тимур обхватил пирамиду руками и чётко произнёс: – Двадцать пятое мая две тысячи двенадцатого года, Сорок седьмая параллель.
Тимур даже не почувствовал перехода, он просто шагнул из Амальгамы в свою квартиру.
Он был маленьким Тимом, помогающим маме готовить завтрак. Агата в цветастом фартуке переворачивала оладьи на сковороде. Тимур заворожённо смотрел на неё. Вдруг ему стало нечем дышать, горло перехватило. Он не мог произнести ни слова, подступившие слёзы обжигали глаза.
– Мам, а давай ты никуда не поедешь? – через силу произнёс Тимур. – Будем с тобой целый день дома, вдвоём. Нажарим попкорна и посмотрим твои любимые старые фильмы про гангстеров.
– Это очень важный клиент, тем более он уже перевёл мне аванс. – Агата, стоя спиной, продолжала переворачивать оладьи. – Очень щедрый аванс. Нам его хватит и на школу, и на поездку на Байкал. Помнишь, я тебе рассказывала про места, где мы были со стройотрядом?
– Мам, пожалуйста…
– Тим, да что случилось? – Агата обернулась, что-то в голосе сына насторожило её.
– Ничего, – испугался Тимур, он не должен выдать себя.
– И давай закончим этот разговор, – категорично продолжила Агата. – Мне нужно на работу, и всё.
Иногда спорить с мамой бесполезно, Тимур знал это и, насупившись, вышел из кухни.
– Не сердись! – просительно прозвучало ему вслед.
Тимур прокрался в прихожую, вытащил из маминой сумки ключи от машины и бросил их в зимние сапоги в шкафу.
– Тим, ты не расстроился? – крикнула Агата.
– Нет, мам, всё нормально! – Довольный Тимур вернулся на кухню.
После завтрака Агата засобиралась. Переодевшись в белый брючный костюм, она уже собралась выходить, но ключей от машины в сумке не оказалось.
– Куда же я их дела? Точно знаю, что они были, – бормотала она, вытряхивая сумочку над столом.
Тимур оторвался от телевизора и помог маме тщательно обыскать всю квартиру.
– Ничего не понимаю! Неужели потеряла?
– Мам, ну бывает же такое, ищешь-ищешь и не находишь, – ликуя в душе, посочувствовал Тимур, – а потом бац, оно лежит на самом видном месте. Просто сегодня не твой день.
– Может, вызвать такси?
– Мам, ты же терпеть не можешь таксистов! – испугался Тимур.
– Возможно, сегодня действительно не мой день, – неожиданно легко согласилась Агата. – Всех денег не заработаешь. Если заказчик будет недоволен, верну аванс. Пошли жарить кукурузу?
– Ага, – счастливо заулыбался Тимур и выдохнул с облегчением.
С полными чашками попкорна они уселись смотреть очередную серию про адвоката Мейсона, который снова вёл захватывающее расследование. Тимур расслабился, почувствовав себя абсолютно счастливым рядом с мамой. Положив голову ей на колени, он комментировал фильм, подсказывая умному адвокату, как лучше поступить. Агата, запустив руку в его волосы, нежно массировала ему голову.
Вздрогнув, Тимур вынырнул из сна, в телевизоре шла очередная перестрелка.
– Мам! – громко позвал он, ощутив до сих пор незнакомое чувство истерики. – Мама!
Подскочив с дивана, он побежал в прихожую, продолжая повторять:
– Мам, мам…
На тумбочке у двери лежала записка:
«Тим, снова позвонил заказчик, у него форс-мажор. Я взяла Катину машину. Скоро вернусь. Ты так сладко спал, я не стала тебя будить. Не скучай. Целую, мама».
– Мам… – выдохнул Тимур.
Чувствуя, что сейчас упадёт, он прислонился к стене, сполз на пол и, стиснув зубы, замычал от бессилия. Сколько времени он так просидел?
Звонок разорвал тишину; по-старчески шаркая ногами, Тимур побрёл к двери. На лестничной площадке стояли соседка Катя и полицейский.
– Тимур, малыш, – сбивчиво говорила она, – Агата… твоя мама…
Тимур словно в тумане видел мокрое Катино лицо и шевелящиеся губы, голос её звучал глухо, откуда-то издалека.
– Отказали тормоза… лобовое столкновение…