— Поднимайтесь, — разрешил голос и, уже обращаясь к солдатам, прокричал:
— Вы, болваны, проводите гостя на борт! Не все, кретины, пусть двое останутся. Ты и ты — посмотрите, нет ли ещё кого на борту.
Те, на кого пал выбор явно не испытывали энтузиазма от приказа, но безропотно подчинились.
Миша поправил свою парадную форму.
«Эх, жалко курсантам кортика не полагается».
Оглядев себя, он двинулся к верёвочному трапу, скинутого с нефа, и быстро поднялся на борт. Внимательно огляделся вокруг. Ему доводилось бывать на построенных по образцу старинных кораблей парусниках, но там, даже если их делали полностью по старым технологиям, ему всегда казалось, будто он находится на съёмочной площадке, настолько всё выглядело ненатуральным. Здесь же всё казалось настоящим. Одетые в доспехи солдаты с мечами, голые по пояс и босые матросы не играли роли, создавалось впечатление, что они действительно живут реальной жизнью и другой они не знают. Каждый из них занимался своим делом и не обращал на гостя никакого внимания. Некоторые солдаты точили мечи.
«Никогда и никто не точит бутафорских мечей. Это совершенно ни к чему. Значит ли это, что мечи вовсе не бутафорские?»
Матросы отдыхали на палубе, такой грязной, что Миша, привыкшей к чистоте, сморщился от отвращения. Корабль выглядел так, будто его не мыли со дня постройки. Совершенно непонятно как люди могут находиться в такой грязи.
Солдаты, поднявшиеся вместе с ним, надевали кольчуги, снятые, очевидно, перед прыжком на «Диану».
«Что очень разумно с их стороны», — признал Миша. Кольчуги, как и мечи, выглядели как настоящие и, судя по всему, весили тоже как настоящие.
Что бы развеять свои сомнения Миша подошёл к одному из солдат точившему меч и осторожно проверил остроту лезвия. Из пореза на пальце показалась кровь, лезвие оказалось очень острым. Солдат, сообразивший чего хочет странный юноша, не мешал ему. Когда же показалась кровь с улыбкой, титулуя на всякий случай собеседника, заметил:
— Прекрасная заточка, милорд. На прошлой неделе я им человека почти пополам развалил.
Миша с испугом посмотрел на солдата. Нет, тот и не думал шутить, всё было сказано на полном серьёзе. Мальчик в ответ только растерянно кивнул. Солдат принял кивок за одобрение и заулыбался сильнее.
— Теперь вам удобно говорить? — ехидно осведомился знакомый голос, неожиданно раздавшийся за спиной.
Миша совсем забыл о бароне, настолько его потрясло увиденное и услышанное на борту. Теперь приходилось срочно переключаться на нового собеседника.
— Здесь слишком много народу. Может уйдём с палубы? — не зная, что ответить, Миша решил максимально потянуть время и разобраться в происходящем до того, как он вынужден будет прямо отвечать на вопросы. Интуитивно мальчик сообразил, что сейчас от его ответов зависит очень многое, возможно даже жизни его и Наташи. Миша доверял своей интуиции и сейчас решил действовать с максимальной осторожностью.
— Моя каюта вас устроит? — барон был явно заинтересован.
— Устроит, — ответил Миша, разглядывая собеседника.
Барону можно было дать лет тридцать восемь — сорок. Одет он был в кольчугу с железными пластинами. Нарядная одежда выдавала в нём богатого человека и, как Миша помнил, соответствовала по фасону средневековью. На поясе висел широкий меч в позолоченных ножнах. Шлем с забралом он держал в руках.
— Скажите, какой сейчас год? — Всё увиденное имело только одно логическое объяснение. Оно было совершенно невероятным, но объясняло все факты и отвечало на все вопросы. Задавая вопрос, Миша страшился ответа и одновременно ждал его с нетерпение. Желал, наконец, во всём разобраться и боялся подтверждения своей смутной догадки.
— Вы спрашиваете, какой сейчас год? — удивился барон.
— Именно это я и спрашиваю.
— Сейчас 1347 год от Рождества Христова.
Миша почувствовал, как подгибаются его колени. Чтобы не упасть он прислонился к косяку. Противная слабость окутала всё его тело и мысли. Одно дело подозревать правду и совсем другое услышать подтверждение своих догадок. Почему-то он ни на секунду не усомнился в правдивости барона и был уверен, что он говорит правду. Усилием воли ему удалось взять себя в руки. Ответ объяснял всё необычное, что произошло с путешественниками за последние несколько часов.
«Если всё это правда, — лихорадочно размышлял Миша, — то значит мы попали к началу Столетней войны, точнее война уже идёт двадцать три года. Да, весёленькое время. Необходимо быть очень осторожным, меня вполне могут принять за шпиона, а с ними разговор всегда был коротким. Вот ведь влипли».
За размышлениями мальчик даже не заметил, как очутился внутри каюты. По сравнению со всем остальным кораблём она была очень чистой. Из мебели в ней была кровать стол с двумя стульями и огромный сундук в углу.
— Может, теперь вы объясните к чему такая таинственность? И представьтесь, я не привык разговаривать не зная имени собеседника, тем более, что моё вы уже знаете.
«Хороший вопрос. Интересно, что со мной сделает этот сэр Генри, если ответ его не удовлетворит? В любом случае надо что-то говорить. Перефразируя известную фразу: молчание смерти подобно. Я же хорошо знаю историю и недавно читал про Столетнюю войну».
Какая-то мысль мелькнула в связи с этим чтением, но задумываться над ней было некогда, и Миша пока отложил её.
«Это может помочь мне. Теперь необходимо представиться».
Зная о нравах царящих в Европе XIV века, мальчик не сомневался, захоти того барон он немедленно отправиться кормить рыб.
«Значит надо представиться таким человеком, которого нельзя просто так убить. Кто в это время пользовался авторитетом? Аристократия. Следовательно, необходимо назваться дворянином, с любым другим барон даже разговаривать не будет».
Признав путешествие в прошлое свершившимся фактом, Миша, как ни странно, успокоился. Он представил себе, что всё это игра и, подойдя с такой стороны, стал сочинять наиболее правдоподобную историю. Это помогло окончательно взять себя в руки.
«Сейчас самое главное навешать барону побольше лапши на уши и, пока он будет разбираться, убежать. Называясь дворянином я и не совру, мои предки имели дворянство, но здесь необходимо быть кем-то больше, чем простым дворянином. Кем? Совершенно определённо иностранцем и иностранцем из какой-нибудь дальней страны. Тогда меньше вероятность быть пойманным на лжи. Поэтому Священная Римская империя не подходит, она имеет слишком тесные связи как с Английским, так и с Французским двором. Но почему бы не сказать правду? Не всю, конечно, но, как известно, правда — лучшая политика».
Пауза затягивалась, необходимо было говорить. Миша, набравшись смелости и наглости, начал врать:
— Барон, находясь при дворе Эдуарда и готовясь к отплытию в эти места…, — осторожно начал мальчик.
— Вы были при дворе нашего доблестного короля?
Миша на мгновенье усомнился, об одном и том же человеке они говорят. Насколько он помнил из истории Эдуард был отчаянным пьяницей и к концу жизни спился окончательно. Назвать его доблестным можно было с очень большой натяжкой. Но потом сообразил, что барон просто не мог сказать иначе.
— Вашего короля, — поправил мальчик. — При всём моем сожалении, я не подданный короля Эдуарда. Так вот, будучи при дворе, я слышал о вас как о человеке, на которого можно положиться.
«Лесть никогда не бывает излишней».
— От кого конкретно? — подозрительно спросил сэр Генри.
«Но она бывает не к месту. И как выкручиваться теперь? От кого я мог о нём слышать?»
Миша скрестил пальцы.
— От Джона Чендоса. — Насколько мальчик помнил Джон Чендос был лучшим полководцем Англии и личным другом «Чёрного принца», первым кавалером ордена «Подвязки», учреждённого принцем.
— Вы разговаривали с милордом? — слова Миши явно произвели впечатление на барона.
— Очень недолго и только по поводу моей миссии, — поспешно ответил юный капитан. — Но, я надеюсь, вы сохраните в тайне то, что я хочу вам сказать?
— Я крайне заинтригован. Ручаюсь сохранить вашу тайну.
Миша уже успел продумать своё поведение. Главное было ошеломить барона потоком фактов и не дать ему времени на размышление.
— Барон, я сын посланника Великого князя Московского Иоанна II, который недавно прибыл к Английскому двору, — вряд ли барон слишком много мог знать о Москве и, следовательно, не мог поймать его на лжи. Миша же историю России, по вполне понятной причине, знал лучше, чем историю Франции или Англии. К тому же эта версия объясняла не совсем правильное для этого времени английское произношение.
— Посланник прибыл тайно, и лишь немногие люди в курсе об этом, — Миша немного помолчал, давая понять какую важную тайну он доверил. — В чём заключается миссия, сказать не могу. Отец не доверил этой тайны даже мне.
— Я уверен, что вы сохранили бы тайну.
Миша кивком поблагодарил за комплимент (по его мнению, именно так должны вести себя аристократы XIV века).
— Верно, но тайна известная троим уже не тайна, — стараясь выглядеть солидней, ответил юный капитан.
— Для своих лет вы довольно осмотрительны, — то ли с одобрением, то ли с сожалением заметил барон, искоса глядя на собеседника.
Перехваченный взгляд насторожил Мишу: «А барон не так прост, как старается показаться. С ним надо быть очень осторожным. Ясно, что он не до конца поверил моей истории и обязательно постарается проверить её. Значит, к тому времени меня здесь уже быть не должно».
— Стараюсь следовать примеру отца.
— Молодец, в наше время очень редко кто из молодых следует примеру старших. И что же сын посланника делает в наших краях?
Миша отложил кружку с вином, которым первым делом угостил его барон. Желая оставить голову ясной он так и не решился попробовать его, только старательно делал вид, что пьёт. Когда же сэр Генри не смотрел, понемногу выливал его в угол за сундук.
— Я послан к Его Высочеству в Бордо с важным поручением. Меня заверили, что путь безопасен и, чтобы не привлекать лишнего внимания, решили обойтись без эскорта. Отплытие состоялось ночью.