Лорд Арбетнот проходил по серым помещениям, душным несмотря на постоянное проветривание, вглядывался в лица больных людей, изможденные, бледные, исполненные страдания, порой искаженные ужасными гримасами, порой смирившиеся почти до умиротворения. "Неужели в созерцании врат смерти, отрешенно думал лорд Арбетнот, - и состоит единственная возможность проникнуть в сложную конструкцию того, что называется жизнью?"
Он не прислушивался к жалобам доктора Клари, коих становилось не меньше, а больше с каждым посещением Арбетнота. Знаком приказав груму передать доктору деньги (на сей раз сумму, вполне достаточную для постройки новой больницы) и равнодушно отмахнувшись от благодарностей, лорд Арбетнот вышел к монастырскому кладбищу. Здесь он стоял скорбно-бездвижно, ни словом не перемолвившись с почтительно застывшим в отдалении грумом.
Когда Арбетнот вернулся в особняк на Кэнберри-лейн, Чарлз доложил, что Ямате вздумалось отправиться на прогулку. Это сообщение обрадовало лорда Арбетнота, ему хотелось побыть одному. Он велел приготовить ванну и удалился в кабинет.
Отперев низкий шкафчик, обитый золотыми листами с фигурной просечкой, Арбетнот вынул диковинную шкатулку. Какое-то время он любовался этим странным произведением искусства, созданным неведомым мастером в далеком краю. На крышке плоской деревянной шкатулки со скругленными углами была вырезана маска чудовища, настолько отвратительного, что казалось, все зло мира сконцентрировалось в нем. Глаза (красные рубины) прямо-таки источали эманацию зла. Монстр выглядел живым, ожидающим жертву, которой можно вцепиться в горло, чтобы хлынула горячая кровь...
Арбетнот поднял крышку шкатулки. Четыре отделения заполняли разноцветные порошки - желтый, синий, оранжевый и темно-фиолетовый. В бокал, наполненный чистой прозрачной водой, Арбетнот бросил по щепотке каждого из этих порошков. Комната погрузилась в мерцающий полумрак, заиграла гамма ароматов - от удушающе-тошнотворных до легких, возбуждающих. Арбетнот бормотал что-то до тех пор, пока вода в бокале не обрела прежнюю прозрачность. Тогда он медленно выпил содержимое бокала, запер шкатулку в шкафчик и отправился принимать ванну.
24
В облике пьяницы Джона Смита лорд Арбетнот вошел в таверну. На его глазах рыжую Джину увел какой-то моряк; Арбетнот дернул плечом, уселся за грязный стол в углу и хрипло потребовал вина.
- Эй, Джонни! - раздалось над его головой.
Арбетнот поднял взгляд и увидел бородатого здоровяка Билли, одного из вчерашних заговорщиков.
- Охота тебе хлестать эту кислятину, Смит, - Билли плюхнулся на скамью и вытащил из кармана флягу. - У меня тут кое-что покрепче... Хочешь, а? Потом в кости перекинемся...
- Давай, - Арбетнот-Смит жадно потянулся за флягой, зубами сорвал пробку, глотнул. Судя по вкусу, это был ром, но что они в него добавили? Впрочем, находясь в роли Смита, привередничать не пристало. Арбетнот сделал второй глоток, побольше.
- Знатное пойло, - похвалил он.
Билли отобрал у него фляжку, а к столу подошли краснолицый Бен и худосочный тип без имени. Судя по тому, как они выжидательно уставились на Смита, тому следовало не то заснуть, не то потерять сознание. Арбетнот выбрал третий вариант: он выпучил осоловелые глаза и заплетающимся языком понес какую-то околесицу.
- Готов, - удовлетворенно сказал Билли. - Хорошее зелье мы прикупили у этой ведьмы Мэг.
- Теперь что? - Бен воровато огляделся.
- Посидим, поиграем в кости. Он до утра не очухается, а сразу уводить его нельзя - кто-нибудь заметит, как он подозрительно быстро отрубился.
Худосочный тип вдруг занервничал.
- Слушай, бросим все это к дьяволу, пока не поздно... Его ведь искать будут. Не знаю, как тебе, а мне ситцевый платок на шее нравится больше, чем веревочный.
- Пока твоя шея ещё не в петле, - отрезал Билли. - И не будет... План хорош. На корабле он напишет письмо, куда доставить золото, а когда обменяем его на выкуп - в открытое море, и пусть за нами гоняются хоть до второго пришествия...
- А если засада?
- Он напишет такое письмо, что о засаде никто и подумать не посмеет. Все, заткни глотку. Капитан Джонсон ждет.
На стол полетели игральные кости. Джонни Смит уже громко храпел, уронив голову в лужу вина. Потом его с обеих сторон подхватили под локти, поволокли к выходу. Билли во весь голос сокрушался о том, что его приятель Джонни лыка не вяжет, и придется теперь водить его по улицам на свежем воздухе, пока он не будет в состоянии вспомнить о проигранных в кости деньгах и заплатить.
- Возьми у него из кармана, Билл, - прорычала старая полуживая потаскуха, - и заплати лучше мне...
- Молчи, сушеная барракуда. Я моряк, а не джентльмен, но мне и в голову не придет шарить в карманах дружка...
В совершенной темноте Арбетнота-Смита тащили куда-то в сторону моря, если судить по соленому ветерку и плеску волн, потом везли в шлюпке, грузили на корабль... Его заперли в каюте без малейшего проблеска света, где он преспокойно, по-настоящему уснул.
Ранним утром Арбетнота разбудили крики чаек и ругань моряков за дверью. Легко, без усилий поднявшись на ноги, он огляделся. Он действительно находился в каюте, а не в кубрике - возможно, капитанской, так как на столе были разложены морские карты, а поверх карт валялись секстант, циркуль, подзорная труба.
Дверь отворилась, и вошел широкоплечий человек громадного роста с копной жестких спутанных волос.
- Как почивали, господин граф? - с усмешкой осведомился он.
- Превосходно, - спокойно кивнул Арбетнот. - Позвольте узнать, что это за корабль?
- Бриг "Уайт Шарк"(, и командует им ваш покорный слуга капитан Барли Джонсон.
- Вы в этом уверены? - прищурился пленник.
- В чем? - капитан слегка растерялся. - В названии моего корабля или в том, что я им командую?
Арбетнот подошел к капитану вплотную и посмотрел на него снизу вверх. Его серые глаза потемнели. Капитан ощутил внезапный укол тревоги, а затем словно рухнул в бездну этого завораживающего взгляда. Барли Джонсона больше не было в каюте, он раздвоился и летел по двум тоннелям к пределам Вселенной в круговращении тьмы и холода. И там, за гранью всех мыслимых измерений, протягивал ледяные лапы исполинский паук, готовый высосать мозг капитана...
Все прекратилось так же неожиданно, как и началось. Капитан возвратился в каюту и стоял опустошенный, понурив голову, охваченный внутренней дрожью, лишенный воли.
- Повторите то, что вы недавно сказали, друг мой, - мягко попросил Арбетнот.
- Бриг "Уайт Шарк", - запинаясь, произнес капитан, - которым командует... Командует...
- Забыли? Сейчас я напомню, и больше не забывайте никогда. Командует им капитан Альваро Агирре, - сказал тот, кто был Алистером Арбетнотом, Джоном Смитом и ещё многими, многими другими людьми.
25
1714 ГОД
Агирре стоял у фальшборта, оглядывая горизонт в подзорную трубу. Невдалеке ожидал распоряжений преданный помощник Барли Джонсон, команда слонялась по палубе, затевая от безделья ленивые перебранки. "Уайт Шарк" с зарифленными парусами дрейфовал в открытом океане.
Решение завладеть кораблем и ринуться в пучины морского разбоя пришло к Альваро Агирре не сразу и не вдруг, оно созревало подспудно, влекомое на поверхность магнетическим тяготением. Задолго до похищения, задуманного и осуществленного коварным Билли, Агирре строил планы - не захвата, а покупки и оснащения быстроходного корабля, набора лихой команды... И когда все случилось так, как случилось, он просто воспользовался ситуацией. Ибо это было то, чего он жаждал - новое, неизвестное искушение. Анархический бунт, абсолютная свобода, морской ветер, пушечный дым над волной, восторг постоянной опасности - все то, чего не могли дать ему ни богатство, ни власть, ни изощренность женщин, ни постоянная смена личин.
"Уайт Шарк" разбойничал на океанских просторах уже год. Десятки кораблей были пущены ко дну, сотни моряков и пассажиров высажены на необитаемые острова. Трюмы брига разбухали от золота, драгоценностей, инкрустированного бриллиантами и жемчугами фигурного оружия, пиастров, дублонов, дукатов... Пузатые сундуки с сокровищами зарывались на острове Блэк-Оук, избранном тайной гаванью для брига "Уайт Шарк". Военные эскадры всех цивилизованных стран имели постоянный приказ захватить бриг и перевешать его команду на реях...
Казалось, Агирре был счастлив, он упивался соленым воздухом океана, свободы и риска... Но все чаще Барли Джонсон обращал внимание на приступы меланхолии и тоски у своего капитана, все чаще Агирре запирался в каюте. Когда Джонсон приносил капитану еду и питье (по приказу Агирре он делал это лично), он заставал предводителя разбойников склонившимся над книгами, бормочущим непонятные слова, покрывающим листы бумаги рядами цифр и загадочных значков...
- Это каравелла, - проговорил Агирре, направляя подзорную трубу на плохо различимое пока пятнышко у горизонта. - Идет в нашу сторону... Флага не вижу... Ага, вот. Британский флаг.
- Нападем! - возбужденно воскликнул Барли Джонсон.
- Да... Поставить все паруса. Полный вперед!
Громадный, тяжелый - но не медлительный и неуклюжий! - "Уайт Шарк", и в самом деле напоминающий страшного хищника глубин, стремительную белую акулу, несся к беззащитной каравелле. Там заметили опасность, пытались отвернуть, но упустили время. Пираты готовили абордажные крючья, гоготали в предвкушении веселья. Одиночные выстрелы с каравеллы никого не пугали, а после предупредительного залпа пушек брига стихли и они.
"Уайт Шарк" разворачивался, становился борт о борт с каравеллой. Крючья ещё не были пущены в ход, а самые отчаянные из пиратов уже прыгали на обреченный парусник, вступая в рукопашные схватки с его командой.
Агирре в расшитом камзоле, с позолоченной обнаженной шпагой оказался на борту каравеллы одним из первых. Шутя обезоружив двумя-тремя экзотическими фехтовальными приемами нескольких противников, он ворвался в каюту на корме.