ВЫТОНЕТЕВИНФОРМАЦИОННОЙБЕЗДНЕПОПРОБУЙТЕРЕАЛИТВЫТОНЕТЕВИНФОРМАЦИОННОЙБЕЗДНЕПОПРОБУЙТЕРЕАЛИТПОПРОБУЙТЕПОПРОБУЙТЕПОПРОБУЙТЕРЕАЛИТРЕАЛИТРЕАЛИТ
На других щитах, синих с желтым, восхвалялось что-то столь же загадочное.
ПУТЕВОДИТЕЛЬКРАМПАИЗБАВЛЯЕТОТВНУТРЕННЕЙСУГГЕСТИИВЫЖИВАНИЯПУТЕВОДИТЕЛЬКРАМПА
Рекламных щитов было великое множество, чересчур много для рядовой городской улицы. Стиснув зубы, Аня шла среди них - так разведчик, облачившись в форму вражеской армии, отобранную у пленного, смело идет мимо солдат и офицеров противника. Спасение - в уверенном виде, в имитации небрежно-спокойного шага. Если окликнут, конец: ведь разведчик не знает ни слова на языке неприятеля, ему нужно лишь запомнить расположение укреплений, орудий и пулеметных гнезд. Такая ситуация может возникнуть на войне: рота, взвод или полк попадают в окружение, и кому-то приходится отправляться в рискованный рейд. Но такой разведчик, во-первых, вызывается добровольно, а во-вторых, во имя шанса прорваться затем в район дислокации своих войск... Аня была лишена этих моральных преимуществ, и вдобавок она была не воином, а просто женщиной, вдруг заброшенной во враждебный мир.
Еще несколько поворотов, безлюдных улиц, и Аня очутилась перед своим домом. Чтобы войти в подъезд, до боли знакомый и родной, с исцарапанными, исписанными мелом стенами (АС/DС, Маша+Витя=Дружба, Виктор Цой навсегда надписи не изменились), ей потребовалось собрать все её мужество и ещё занять немного у будущего. Она вихрем взлетела по лестнице и с первого захода попала ключом в замочную скважину.
Квартира, как всегда, встретила Аню молчаливой теплотой дружелюбия (будь квартира собакой, она бы весело завиляла хвостом). Аня положила сумочку на столик у зеркала, шагнула в комнату. Стекла закрытых окон чуть дрожали и едва заметно прогибались внутрь, словно снаружи на них давил чужой воздух, как вода на иллюминаторы батискафа. Но, здесь, внутри, Аня не ощущала никакой угрозы. Она была дома, и эти стены оберегали её.
Минут десять она просидела на диване в расслабленной неподвижности, наслаждаясь домашней тишиной и покоем... И вдруг подскочила, как укушенная - сам собой включился телевизор. Значит, не все в порядке даже тут, и по крайней мере телевизор, её телевизор, обрел неподвластную Ане собственную волю? Нет, разумеется, это не так. Телевизор - всего-навсего прибор, принимающий информацию извне, а внешний мир управляется сейчас непонятно кем и как. Получается, что телевизор попросту среагировал на уловленный наружной антенной импульс неведомой природы, заставивший его включиться. Враг не здесь, он за стенами дома.
Начиналась программа новостей. Волосы на голове дикторши в студии были собраны в пучки наподобие витых башенок и закреплены лаком, а её губы покрывал слой совершенно черной помады.
- Наступление хонгов продолжается, - невнятно частила она, - и поскольку бригады восстановления перекрыли верхний уровень, не исключена объемная диффузия. Осмотический показатель на девять часов утра колебался между пятью целыми восемью десятыми и шестью целыми двумя десятыми, но если Совет Красноречия не замкнет внутренний цикл, можно ожидать резкого возрастания регенеративности...
Аня вскоре перестала вслушиваться в текст, так как полностью утратила надежду хоть в чем-то разобраться. Изображение дикторши сменилось заставкой видеорепортажа - вопросительным и восклицательным знаками, а затем на экране возникла панорама чего-то вроде ущелья или карьера, по дну которого ползали крохотные из-за отдаленности машины, напоминающие экскаваторы с несколькими ковшами.
- Наш корреспондент, - комментировала дикторша за кадром, - стал свидетелем ярких эпизодов дискретного путча на фронтире, объявленного сниженным перед воротами...
По склонам ущелья к экскаваторам ринулись многочисленные золотистые точки, окружившие каждую машину полукольцом.
- Причиной вспыхнувших беспорядков, - тараторила дикторша, - стала, как полагают, неисправность эмиттера высшего дайла...
Эмиттер. Это слово Аня услышала вторично за сегодняшний день, и теперь ассоциативная память сработала четко. Аня выбежала в прихожую, раскрыла сумочку и выхватила из неё белую картонку. "М. А. Кассинский. Айсвельт, проспект Кленового Листа, 321а. Разворачивайте эмиттеры перед трансгрессией."
Аня бросила карточку обратно в сумку. Во всяком случае, это нить...
Выйти из дома - подвиг. Захваченная сомнениями и страхом, Аня стояла на пороге между прихожей и комнатой с телевизором, глядя на экран. Он внезапно погрузился в такую беспросветную тьму, что Аня подумала о перегоревших транзисторах... Но во тьме зажглись два зеленых глаза с веретенообразными горизонтальными зрачками. Они приближались, летели из мрака... И откуда-то возник нестерпимо высокий звук, тоскующий голос живого существа. Он был переполнен ужасом, отчаянием, непереносимой печалью, и такое ледяное одиночество заключалось в этом протяжном плаче, что Аня сразу забыла о своих колебаниях, о желании остаться дома. Она стремглав покинула квартиру, вышла на улицу под моросящий дождь.
Добравшись до нужного угла, Аня посмотрела на табличку. Вместо "Дворянской-Ленинской" там большими закругленными буквами значилось:
ПРОСПЕКТ КЛЕНОВОГО ЛИСТА.
38
Кассинский был на месте, за своим прилавком. Никаких перемен в его облике, как и в облике его магазина; никуда не делся и тепловой барьер перед входом... Впрочем, одно изменение в наружности продавца-консультанта все же произошло. Он надел очки в солидной оправе, из-за чего приобрел вид строгий и в то же время трогательно-интеллигентный.
- Я ждал вас, девушка, - сразу сказал он без намека на улыбку. - Вы пришли за книгой? Вот она.
Поднявшись на стремянку, как и в прошлый раз, он снял книгу с полки маленький, выглядевший потрепанным томик стоял там, где Аня видела его прежде - и протянул через прилавок. Аня взяла книгу машинально. Сейчас её нисколько не взволновало то, что в руках у неё настоящий "Дом в огне", а не какой-нибудь посторонний детективный блокбастер.
- Платить я должна в дабл-кредах? - с неподражаемой язвительностью спросила она.
Пристально посмотрев на неё поверх очков, Марк Абрамович кивнул.
- Конечно, в дабл-кредах. Не в рублях же...
Замороженная ярость, накопившаяся в сердце Ани, насыщала её кровь, как жидкий азот, вскипающий при комнатной температуре. Не теряя внешнего самообладания, она холодно произнесла:
- Так вот, знаете... Никаких ваших дабл-кредов у меня нет.
Кассинский равнодушно передернул плечами.
- В таком случае, боюсь, я не смогу продать вам книгу.
- Продать? А почему бы вам не подарить её мне... Хотя бы в качестве компенсации?
- Компенсации чего, девушка? Похоже, вы не понимаете...
- Нет, это ВЫ притворяетесь, что не понимаете!
Наконец Кассинский улыбнулся.
- Хорошо, - сказал он. - Вижу, нам действительно нужно поговорить. Кажется, вы считаете меня виновным в том, что с вами произошло... Отчасти это так и есть, но лишь отчасти. Если вам угодно определить мой статус, я вроде стрелочника при железнодорожных путях. Он может перевести стрелку, направить состав туда или сюда, но разве он строит огромные локомотивы и приводит в действие их могучие машины?
Аня промолчала. Кассинский поднял откидную доску, преграждающую путь за прилавок.
- Пойдемте со мной, - предложил он. - Есть более удобное место для обстоятельного разговора.
Направив на гладкую стену вытянутый указательный палец, Кассинский нарисовал в воздухе четырехугольник. Вслед за движением пальца по стене бежала огненная дорожка, она густела и застывала, обозначая дверь.
- Лариса! - крикнул Марк Абрамович в глубину торгового зала. - Замени меня ненадолго, я скоро вернусь.
Где-то зацокали каблуки, и появилась девушка - безупречная копия тех, из "Товаров для дебютантов". Аня не удержалась от вопроса.
- Эти... Они что, роботы?
Кассинский мельком взглянул на Ларису.
- Роботы? Нет, фризоиды, конвейерное производство. Роботы обошлись бы чересчур дорого... Прошу вас.
Намеченная огненной дорожкой дверь приглашающе распахнулась. За ней виднелся наклонный коридор со стенами из грубо обработанного гранита и каменной лестницей, освещенный почему-то факелами. Сжимая книгу в руке, Аня последовала за Кассинским.
Они спустились вниз, к другой двери, которую Марк Абрамович отпер замысловатым ключом. Аня вошла первой и с любопытством огляделась.
Это было поистине странное место. Просторное подземелье с закопченными сводчатыми потолками также освещалось колеблющимся пламенем факелов. Толстые колонны были украшены вырезанными в камне сложными пиктограммами и математическими символами, складывающимися в загадочные формулы и уравнения. На массивных деревянных столах теснились колбы, реторты, флаконы, тигли, под некоторыми посудинами пылал огонь, и в них клокотало таинственное варево, наполняющее воздух острыми ароматами. В высоких старинных шкафах с приоткрытыми дверцами-витражами из цветного стекла в переплетах красного дерева выстроились на полках маленькие аккуратные механизмы. Все они вместе что-то напоминали Ане... Ну да, конечно. В старом номере журнала "Техника - молодежи" именно такими были показаны придуманные чудаками-изобретателями проекты вечных двигателей. Но вечный двигатель невозможен, он противоречит законам природы... Здесь же все колесики крутились, все маятники качались, все шестеренки тихонько жужжали, все рычажки негромко пощелкивали. Аня подошла ближе к этим шкафам, как зачарованная она рассматривала выполненные с ювелирной точностью крошечные модели.
- Неужели это... Вечные двигатели? - шепнула она скорее для себя, но Кассинский расслышал.
- Пожалуй, да, - его голос прокатился между колоннами и отозвался замирающим гулким эхом. - Если слово "вечность" вообще имеет какой-то смысл... Разумеется, мне не под силу нарушить закон сохранения энергии, тут другой принцип. Но эти машинки черпают энергию из такого источника, который едва ли иссякнет в обозримом будущем... Невинное стариковское хобби.